Государство и медиа – возродится ли жизнь после апокалипсиса

Введение. Постановка проблемы

В данной работе мы бы хотели проанализировать специфику взаимоотношений государственной власти и медиа, сложившуюся в Беларуси за период независимости республики, с целью показать, что СМИ и информация в целом являются полем особого внимания авторитарной власти, которая стремится максимально контролировать медиа, используя для этого все возможные механизмы. Каким образом, при сохранении в Конституции достаточно демократических норм в области свободы выражения мнения, белорусские власти добились угнетения и подавления свободы слова, а с ним, как следствие, и остальных гражданских свобод?

Как ужесточалось законодательство в сфере СМИ, как укреплялась пропагандистская машина, могла ли противостоять ей белорусская независимая журналистика?

Белорусская ассоциация журналистов с середины 90‑х годов ведет мониторинги нарушения прав журналистов и СМИ со стороны государства, фиксирует такие факты, и в меру своих полномочий и возможностей реагирует на них. Но, как показывает многолетняя практика, несмотря на противостояние этим нарушениям со стороны правозащитников и самих медиа (путем опубличивания фактов, обращений в государственные органы, оспаривания действий власти в суде, вплоть до международных инстанций и т.п.), они не только не прекратились, но приобрели характер репрессий, угрожающих свободе и жизни журналистов. События последних лет демонстрируют полное отсутствие сдержек в сфере взаимоотношений государства и медиа и фактическую невозможность представителей медиа защитить свои права, декларируемые Конституцией и международно-правовыми актами, ратифицированными Беларусью.

Мы хотели бы показать, что использование государством медийного ресурса стало одним из главных инструментов для укрепления авторитарной исполнительной власти (а точнее, персонально ее главы — президента Лукашенко). Полностью подчиненные власти, финансируемые из государственного бюджета телевидение, радио и печатные СМИ стали, с одной стороны, проводниками идеологии, а с другой — ареной борьбы с «врагом» — «внутренним» и «внешним», местом сеяния розни — прежде всего, политической.

Чрезвычайно важно подчеркнуть, из какой временной точки мы будем смотреть, слушать и говорить об отношениях государства и медиа. Сегодня — июнь 2022 года: прошло два года с начала последней президентской кампании в Республике Беларусь, четыре месяца идет война России в Украине, и в этой войне белорусское государство находится на стороне агрессора. Мы стали свидетелями (и жертвами!) произвола властей Беларуси в период президентских выборов 2020 года и после (террор против несогласных с государственной политикой не ослабевает до сих пор), использования территории одной суверенной страны для вторжения на территорию другой, бессилия политических и правовых институтов перед откровенной циничной агрессией. Эти длящиеся трагические события позволили всему миру увидеть реальное положение медиа в государстве с тоталитарной идеологией — их место, их возможности, их роль, их риски. Кроме того, мир в очередной раз становится свидетелем того, насколько эффективно работает политическая пропаганда — особенно в связке с силовыми методами подавления свободного высказывания.

Вряд ли сегодня нужно доказывать, что медиа, сколь бы ни являлись профессиональными, не могут быть свободными, объективными, не могут выполнять свою информирующую функцию, если власть игнорирует права человека и конвенциональные обязательства государства – как внутренние, так и международные. В условиях диктатуры субъекты медиа и журналисты в прямом смысле рискуют своей физической безопасностью и свободой — на примере Беларуси и России мы видим, с какой легкостью власть криминализирует и в уголовном порядке преследует профессиональную медийную деятельность за пределами пропаганды и «нейтральных тем». Не менее опасным свободное высказывание становится и для обычного гражданина тоталитарного государства, если он делает его публично: в блоге, соцсетях, на хостинге или посредством плаката.

Мы также хотели бы подчеркнуть, что на протяжении десятилетий белорусская власть не просто ограничивала право граждан на выражение мнение — но что  уже фактически наложен запрет  и выражение мнения чревато реальным наказанием.

Мы наблюдали, как законодательство «подверстывалось» под волю власти, как постепенно, вначале осторожно, а потом все более цинично криминализировались разные аспекты деятельности СМИ — от «работы без аккредитации» (предусматривающей административное наказание) до объявления медиа, чья позиция не совпадала с позицией власти, экстремистскими формированиями и организациями (за что сегодня в Беларуси предусмотрена уголовная ответственность с лишением свободы на срок до 10 лет). Сегодня нескольких журналистов обвиняют и в измене государству, что грозит им тюремными сроками до 15 лет.

Мы бы хотели также озвучить мысль о том, что в Беларуси после августа 2020 года в практику вошло осуждение за высказывание и что подавляющее большинство белорусов, пострадавших и осужденных «за протесты», понесли наказание не за что иное, как за выражение мнения. Фактически именно выражение мнения – выход на демонстрацию, высказывание в социальной сети и даже просто лайк — легло в основу обвинений большинства репрессированных, оформленное в судах как участие в несанкционированном мероприятии, неповиновение сотрудникам милиции, экстремизм, попытка государственного переворота… Десятки тысяч административных и тысячи уголовных дел возбуждены против граждан страны за реализацию их конституционного права (или даже попытку реализации этого права!) на свободное высказывание.

Вопреки всему этому, независимые медиа в Беларуси продолжают существовать. В условиях, когда государство не только не выполняет свои обязательства по обеспечению права на доступ общественности к информации, но и жестко наказывает за распространение информации, журналисты и целые коллективы выполняют свою работу, сохраняя верность профессиональным стандартам.

Поэтому не менее, а может быть, более важной целью нашей работы является постановка проблемы функционирования белорусских медиа в демократичном будущем, на которое мы, несмотря ни на что, надеемся и которое готовы строить с учетом своего опыта. На каком фундаменте будет формироваться новый белорусский медиасектор, каким он может быть? Какие основные трудности предстоит преодолевать? Потребуется ли создание новых институтов? Какова будет роль государства в вопросах контроля и финансирования медиа? Каким должно быть законодательство в области свободы слова, какие сдержки должны быть предусмотрены в целях того, чтобы государство не превышало свои полномочия? Это вопросы, которые мы адресуем белорусским журналистам. Поговорим также об опыте Литвы, особенно интересном для нас с учетом того, что, в отличие от Беларуси, литовское государство преодолело советскую тиранию, осмыслило опыт и смогло создать условия для функционирования качественного медиасектора, который работает в рамках закона и на принципах саморегулирования.

Несмотря на то, что сегодня Республика Беларусь находится в критической ситуации (это касается и свободы слова, и самого суверенитета), мы, тем не менее, будем рассуждать о том, какой должна быть идеальная структура взаимоотношений государства и медиа. Мы будем делать это, потому что верим, что «нормальная ситуация» рано или поздно наступит — войны заканчиваются, и диктатуры рушатся. Главное, не считать существующее положение вещей «вариантом нормы», а продолжать ориентироваться на общедемократические стандарты в области права и гуманистические – в области этики. С этих идеалов, пожалуй, и начнем.

Правовые нормы, призванные обеспечивать свободу слова в демократическом обществе

Фундаментальным правовым основанием, закрепляющим свободу выражения мнения, в современном демократическом мире является Всеобщая декларация прав человека. Ее статья 19 гласит: Каждый человек имеет право на свободу убеждений и на свободное выражение их; это право включает свободу беспрепятственно придерживаться своих убеждений и свободу искать, получать и распространять информацию и идеи любыми средствами и независимо от государственных границ.

Всеобщая декларация прав человека — первый в мире глобальный документ о всеобщих правах – была принята ООН в 1948 году как интеллектуальный ответ мирового сообщества на бесчеловечность и ужасы войн первой половины двадцатого века с целью предотвращения подобного в будущем. Впервые человечество (представители разных народов и наций, вероисповеданий и политических взглядов) продекларировало общие принципы сосуществования людей, в основе которых лежат права каждого субъекта – на жизнь, свободу и личную неприкосновенность, справедливый суд, участие в управлении государством, свободу от рабства и пыток, свободу передвижения и, конечно же, выражения мнения. Белорусская ССР была в числе подписантов Всеобщей декларации прав человека, хотя, наряду с другими советскими республиками — Россией и Украиной — воздержалась от голосования сначала за проект, а потом и за саму декларацию. Это «воздержание» отразилось на последующей истории: текст Всеобщей декларации не был официально запрещен в СССР, но публиковался «для служебного пользования» и был нежелателен для ознакомления и обсуждения гражданами страны. Например, известный белорусский диссидент Михаил Кукобака, который в семидесятых-восьмидесятых годах был осужден по нескольким статьям «за антисоветчину», обвинялся, кроме прочего, в распространении текста Всеобщей декларации прав человека.

Еще один основополагающий документ, принятый ООН в 1976 году, — это Международный пакт о гражданских и политических правах (МПГПП). И если Всеобщая декларация прав человека представляет собой более этическую, нежели нормативную базу, то Международный пакт о гражданских и политических правах обязателен для исполнения всеми государствами, которые его подписали. Пакт (статья 19) закрепляет за каждым человеком право беспрепятственно придерживаться своих мнений; свободно выражать своё мнение (свободно искать, получать, распространять информацию и идеи любыми способами). Однако Пакт говорит, что «свободное выражение своего мнения может быть ограничено законом для: уважения прав и репутации иных лиц; охраны государственной безопасности, общественного порядка, здоровья и нравственности населения».

В целях разумного ограничения статья 20 Пакта устанавливает обязательность запрета законом пропаганды войны, национальной, расовой или религиозной ненависти, представляющей собой подстрекательство к дискриминации, вражде или насилию.

Существуют и другие международные документы, которые регламентируют взаимоотношения медиа и государства, но можно говорить, что нормы Всеобщей декларации и МПГПП – это и есть база, основание, на котором должны строиться эти отношения в демократическом обществе. Подчеркиваем, что Республика Беларусь, подписав оба эти документа, взяла на себя международные обязательства и должна соблюдать их требования. Однако власти — особенно в последние годы — уже открыто игнорируют свои международные обязательства.

Самым первым делом, рассмотренным в Комитете по правам человека ООН в отношении Беларуси, было дело в отношении свободы слова — «Лапцевич против Беларуси». В 1997 году могилевчанин Владимир Лапцевич раздавал листовки с критикой властей, за что был привлечен к ответственности. Несмотря на то, что эксперты КПЧ признали нарушение прав Лапцевича Республикой Беларусь, власти не только не реабилитировали журналиста, но на протяжении последующих десятилетий подвергали его репрессиям. В КПЧ ООН за годы правления Лукашенко были поданы сотни жалоб на несправедливые судебные решения в отношении граждан Республики Беларусь, в том числе журналистов, осуществляющих свою профессиональную деятельность. Однако никакие решения этой инстанции (а другой у белорусов нет) не принимаются во внимание белорусским государством.  

Международные эксперты, спецдокладчик ООН, правозащитное и журналистское сообщества (в стране и в мире) уже много лет заявляют о том, что власти РБ игнорируют свои международные обязательства.

«Масштабы нарушений прав человека и их систематический характер свидетельствуют о том, что они являются частью государственной политики», — констатируют эксперты в своих докладах, но эффективных механизмов противодействия этому, к сожалению, предложить никто не может. 

(Выше мы не напрасно сделали отсылку к тому, как советское государство исторически относилось к универсальной этическо-правовой парадигме. Теперь, после начала полномасштабной войны в Украине, очевидно, что советский тоталитаризм на протяжении всей второй половины двадцатого века и начала двадцать первого рассчитывал на реванш и новое «собирание земель». В последнее десятилетие особенно хорошо было видно, что универсальные ценности (права человека в частности) в Беларуси и России посредством пропаганды репрезентировались общественному сознанию как «западные» (читай: «вражеские»). С 2020 года в государственных медиа усиливался так называемый геополитический дискурс, и выражение «коллективный запад», подхваченное белорусскими пропагандистами, стало устойчиво ассоциироваться с «чем-то плохим»).

Теперь перейдем к тому, что написано о свободе выражения мнения в Основном законе белорусского государства.

Прежде всего, в статье 21 Конституции Республики Беларусь государство гарантирует права и свободы граждан Беларуси, закрепленные в Конституции, законах и предусмотренные его международными обязательствами (и Всеобщей декларацией, и Пактом в том числе). А в статье 23 сказано, что ограничение прав и свобод личности допускается только в случаях, предусмотренных законом, в интересах национальной безопасности, общественного порядка, защиты нравственности, здоровья населения, прав и свобод других лиц.

Статьи 33 и 34 посвящены непосредственно свободе выражения мнения:
Каждому гарантируется свобода мнений, убеждений и их свободное выражение.

Никто не может быть принужден к выражению своих убеждений или отказу от них.

Монополизация средств массовой информации государством, организациями или отдельными гражданами, а также цензура не допускаются (статья 33).

Гражданам Республики Беларусь гарантируется право на получение, хранение и распространение полной, достоверной и своевременной информации о деятельности государственных органов, о политической, экономической, культурной и международной жизни, состоянии окружающей среды.

Государственные органы, должностные лица обязаны предоставить гражданину Республики Беларусь возможность ознакомиться с материалами, затрагивающими его права и законные интересы.

Пользование информацией может быть ограничено законодательством в целях защиты чести, достоинства, частной и семейной жизни граждан и полного осуществления ими своих прав. (статья 34)

Здесь мы приводим формулировки статей 33–34 Конституции в новой редакции, вступившей в силу 15 марта 2022 года после референдума, который состоялся 27 февраля. Эти статьи, непосредственно посвященные свободе слова, в новой редакции немного изменились: в прежней формулировке вместо «организациями» значилось «общественными объединениями» (ст.33), а вместо «частной» значилось «личной» жизни (ст.34). Казалось бы, это косметические изменения, не влияющие на сущность политики, которую государство декларирует в области свободы слова. Однако есть другие изменения — новая редакция Конституции дополнена совершенно новыми нормами. Так, в ст. 15 появилась новая часть:

Государство обеспечивает сохранение исторической правды и памяти о героическом подвиге белорусского народа в годы Великой Отечественной войны.

А дополнение к статье 54 устанавливает, что

Сохранение исторической памяти о героическом прошлом белорусского народа, патриотизм являются долгом каждого гражданина Республики Беларусь.

(Надо сказать, что нарратив об «исторической правде» и «героическом подвиге народа в годы Великой отечественной войны» в последние годы был одним из самых популярных в белорусских государственных медиа. Мониторинги российской пропаганды в Беларуси показывают, что аналогичный месседж активно распространяли и российские государственные телеканалы. В российских СМИ даже появилась формулировка: «Братская крепость» (так телеведущие называли Брестскую крепость, один из символов победы СССР в отечественной войне, имея в виду братство белорусского и русского народов). Одновременно пропаганда использовала нарративы о враждебности запада, его готовности к новой войне против России и Беларуси).

Изменена также статьи 4 Конституции Республики Беларусь, которая прежде звучала так:

Демократия в Республике Беларусь осуществляется на основе многообразия политических институтов, идеологий и мнений.

Идеология политических партий, религиозных или иных общественных объединений, социальных групп не может устанавливаться в качестве обязательной для граждан.

Теперь в Конституции закреплено, что демократия в Республике Беларусь осуществляется на основе идеологии белорусского государства, а также многообразия политических институтов и мнений.

Можно сказать, что это, действительно, более соответствует существующему в Беларуси порядку вещей. Демократия декларируется — но «на основе единой идеологии», которая принадлежит белорусскому государству и признается первичной. Это парадокс и абсолютно не соответствует, а даже противоречит самому понятию демократии. Идеология — это не нечто реальное, не предмет и не явление, это прежде всего языковой конструкт, структурирующий реальность. Это означает, что в обществе с господствующей идеологией описывать реальность можно только в рамках этого конструкта — иное не поощряется и даже наказывается. В свою очередь, это означает полную невозможность плюрализма мнений и свободы высказывания. Изменение статьи Конституции РБ в этой части свидетельствует: белорусское государство знает, что оно делает со свободой слова, и намерено продолжать такую политику.

Итак, выше мы показали, что Всеобщая Декларация прав человека, Международный Пакт о гражданских и политических правах и Конституция Республики Беларусь — это и есть главные конвенциональные нормы, «три кита», на которых основано не только право граждан нашей страны получать и распространять информацию, но и обязательства государства обеспечивать право на доступ общества к информации. Теперь перейдем к белорусскому Закону о СМИ.

Национальное законодательство в области СМИ

Первый специализированный закон в сфере медиа — «О печати и других средствах массовой информации» — был принят в Беларуси в 1995 году (примечательно, что в его названии выделяются именно печатные СМИ; телерадиокомпании, государственные или находящиеся под его контролем, фактически выпали из сферы регулирования именно закона. Ситуация фактически не изменилась до сих пор в связи с «ручным» управлением в телерадиовещательном секторе). Этот закон не был либеральным, однако устанавливал «правила игры», хоть в какой-то мере соотносившиеся с международно-правовыми обязательствами Беларуси. Однако с того времени медийное законодательство в Беларуси развивалось только в сторону ужесточения.

Сегодня основным нормативно-правовым актом, регулирующим деятельность СМИ, является Закон Республики Беларусь от 17.07.2008 N 427‑З «О средствах массовой информации» (Закон о СМИ).

«Этот закон со всеми своими «усовершенствованиями» защищает группу власти, монополия которой в сфере распространения информации рассматривается ею как один из главных способов сохранения себя самой, — говорит юрист Андрей Бастунец, председатель Белорусской ассоциации журналистов (организация закрыта в 2021 году, но продолжает осуществлять свою миссию). — Национальное информационное пространство все больше погружается в российскую информационную повестку дня, что подтверждается многочисленными исследованиями. Вместо того, чтобы предоставлять информацию, госСМИ работают как пропагандисты и не только не верифицируют распространяемые ими сведения, но и сознательно представляют фейки, причем с использованием очевидного языка вражды».

Еще с 1995 года международные инстанции (включая Офис Представителя ОБСЕ по вопросам свободы СМИ) говорили о недемократичности белорусского законодательства в медийной сфере. «С тех пор правовая ситуация — не говоря уже о правоприменительной практике – только ухудшалась. Ни о каком соответствии международным стандартам белорусского медийного законодательства речи не идет. Это одно из самых репрессивных законодательств в сфере СМИ не только в Европе, но и во всем мире», — считает Андрей Бастунец.

По словам председателя организации, БАЖ все годы своего существования пытался повлиять на развитие законодательства в сфере СМИ, контактируя с представителями различных ветвей государственной власти:

«С 2000 года (когда ситуация в сфере СМИ начала резко ухудшаться) мы контактировали (с разной степенью эффективности) с министрами информации Михаилом Подгайным, Владимиром Русакевичем, Олегом Пролесковским, Лилией Ананич, Александром Карлюкевичем, Игорем Луцким… С Владимиром Перцовым (назначенным на должность в 2021 г.) никакой коммуникации как с министром уже не было».

Все эти годы БАЖ обращался в Мининформ, в Палату представителей Национального собрания, к депутатам лично, в Администрацию президента, министерства и ведомства со своими замечаниями к действующему законодательству и готовящимся законопроектам в медиасфере (а это не только закон о СМИ, но и огромное количество нормативных актов административно-правового, гражданского, уголовного характера, в сфере регулирования деятельности органов внутренних дел, выборов, противодействия экстремизму и пр.). «Мы представляли (как государству, так и в общественную сферу) и концепции правового регулирования СМИ, и альтернативные проекты законов, и замечания по практике применения закона, — говорит Бастунец. — Обращались и в международные институты и организации за помощью в экспертизах действующего закона и предложений по его изменению. Некоторые из замечаний и предложений БАЖ были даже услышаны. Так, в 2008‑м мы нашли в готовящемся законопроекте спрятанную поправку, которая обязывала учредителей СМИ перерегистрировать СМИ в случае изменения адреса редакции (а надо сказать, что регистрация и перерегистрация СМИ – весьма дорогой и почти не проходимый в Беларуси процесс) — указали на это парламентариям и были услышаны. Другие наши замечания повлияли на изменение размеров штрафов за «нарушение законодательства о СМИ» (при этом мы выступали принципиально против введения этих штрафов); были приняты еще некоторые замечания и предложения БАЖ. Однако все это не влияло на общий репрессивный характер изменений, вносившихся в законодательство о СМИ, и тенденции его «усовершенствования»».

Вот что говорит Андрей Бастунец в ответ на вопрос «Можно ли сегодня в Беларуси делать журналистику, не нарушая закон о СМИ и другие законы?»:

«Раньше я выступал экспертом в сфере правового регулирования СМИ. Сегодня — специалистом по безопасности в этой сфере. Думаю, это красноречиво само по себе. Действующий белорусский закон о СМИ и другое медийное законодательство не соответствует даже самым минимальным стандартам в сфере выражения мнения. Оно дает практически неограниченные возможности органам власти, контролирующим эту сферу, препятствует любой несанкционированной сверху деятельности по получению и распространению информации, устанавливает жесткие санкции за инакомыслие, допускает внесудебные ограничения свободы слова (впрочем, независимой судебной власти в Беларуси тоже не существует). Но — при всем при этом независимая журналистика в Беларуси есть. Несколько редакций СМИ (включая легендарную «Народную волю») по-прежнему находятся в стране, другие перевезли часть или даже всех своих сотрудников за рубеж, но продолжают работать для Беларуси и с белорусской тематикой. Другое дело, что все это осуществляется не благодаря действиям властей, а вопреки им, а сами эти действия властей направлены не на выполнение своих же обязательств и Конституции (не имеет никакого значения, в какой редакции, ибо Основной закон давно уже перестал быть таковым), а на установление полного контроля над информационным пространством страны».

В мае 2021 года в закон о СМИ были внесены очередные изменения и дополнения — как сказано на сайте президента, «Александр Лукашенко подписал Закон, которым корректируется законодательство о средствах массовой информации». Коррекция произошла опять же в сторону ужесточения: стал шире перечень информации, распространение которой в СМИ и на интернет-ресурсах запрещено (например, введен запрет на размещение результатов опросов общественного мнения в отношении общественно-политической ситуации, проведенных без получения необходимой аккредитации. Нельзя размещать гиперссылки на сообщения и материалы, содержащие информацию, распространение которой запрещено).

Генеральный прокурор и прокуроры областей и столицы получили право «ограничивать доступ к интернет-ресурсам и сетевым изданиям, через которые распространяются сведения, направленные на пропаганду экстремистской деятельности или содержащие призывы к такой деятельности, а также иная информация, распространение которой способно нанести вред национальным интересам».

Ограничить доступ к интернет-ресурсам и прекратить выпуска СМИ теперь могут на новом основании — если Межведомственная комиссия по безопасности в информационной сфере примет решение о наличии информационных сообщений, распространение которых способно нанести вред национальным интересам.

Выпуск СМИ теперь может быть прекращен решением Мининформ после двух письменных предупреждений.

Предусматриваются меры, направленные на минимизацию иностранного влияния на белорусский информационный рынок: независимо от времени создания СМИ, их учредителями не могут выступать иностранные юридические лица, иностранные граждане и лица без гражданства, а также юридические лица с иностранным участием.

Вводится возможность лишения аккредитации журналиста СМИ, если он или юридическое лицо, на которое возложены функции редакции СМИ, нарушили установленный порядок аккредитации, либо распространили сведения, не соответствующие действительности и порочащие деловую репутацию организации, аккредитовавшей журналиста, либо в процессе профессиональной деятельности совершили умышленное противоправное деяние.

Кроме того, теперь по закону можно ограничить доступ к копии интернет-ресурса, доступ к которому уже был ограничен.

Как видим, нормы закона приводятся в соответствие с жесткой, репрессивной практикой его применения.

По закону и без закона – краткая хроника зачистки информационного поля в Беларуси

Начиная с 1994 года белорусское государство успешно делает две вещи: ограничивает доступ граждан к информации и формирует собственную, угодную власти информационную повестку.

При власти Лукашенко государство никогда не оставляло медийное поле без своего пристального внимания. Более того — хозяйничанье на этом поле помогало сохранять и укреплять тираническую власть. Еще в начале президентства в риторике Лукашенко СМИ были поделены на «честные» (государственные) и «нечестные» (негосударственные) — деление, конечно же, касалось медиа общественно-политической тематики. Откровенно допущенная прямая цензура – когда в конце 1994 года в Беларуси вышли газеты с «белыми полосами», на которых должен был быть напечатан доклад оппозиционного политика, постепенно заменялась другими методами давления: запретили распространять наиболее крупные оппозиционные издания по подписке и через киоски, для журналистов, сотрудничающих с иностранными СМИ, ввели аккредитацию, за отсутствие которой наказывали, к субъектам СМИ применяли внесудебные санкции, без решения судов блокировали сайты и т.д.

Как говорит Андрей Бастунец, «если еще в начале 2000‑х две трети процессов, в которых фигурировали медиа и журналисты (как правило, это были иски о защите чести и достоинства со стороны чиновников или предупреждения Мининформа, которые могли привести к закрытию СМИ) «выигрывались», то после выборов 2001 года ситуация кардинально изменилась. В 2002 году председатель Верховного суда Валентин Сукало заявил, что суды научились противостоять давлению общественного мнения. После этого, как отмечал Представитель ОБСЕ по вопросам свободы СМИ Миклош Харашти, до 2010 г. не было ни одного судебного решения в пользу СМИ при их спорах с Министерством информации.  Лишь в 2011‑м, когда после очередных президентских выборов было прекращено вещание Авторадио (за политический рекламный слоган одного из кандидатов в президенты «Судьба страны решается не на кухнях, а на площади»), через Высший хозяйственный суд удалось оспорить решение Мининформа о прекращении вещания. Но чуда не произошло — решение было обжаловано в порядке надзора, и другой судья оставил его в силе. С тех пор я не помню случаев, когда в процессе с участием медиа и органов власти суд принимал бы сторону медиа».

Государство перестало «играть по правилам», избрав давление своим единственным действующим механизмом. Это и недопуск медиа на рынок, и ограничение доступа к информации, и преследование журналистов под предлогом клеветы и оскорблений чиновников, и санкции — от задержаний журналистов до обвинений в экстремизме.

Негосударственные медиа общественно-политической направленности начали репрезентироваться в обществе как «враждебные», государственные же – телевидение, радио, газеты — становились все менее похожи на профессиональный журналистский продукт, все более превращаясь в каналы пропаганды.

Постоянное присутствие персоны президента в телевизионном пространстве (при практически полном отсутствии персонажей, представляющих оппозиционные или хотя бы альтернативные точки зрения) стало нормой. С середины 2000‑х гг. Белорусская ассоциация журналистов регулярно проводила мониторинги медийного освещения президентских и парламентских выборов в Республике Беларусь. Результаты этих мониторингов неизменно показывали, что телевидение и государственные газеты отдавали около восьмидесяти процентов замеряемых эфирного времени и площади персоне Александра Лукашенко. Телевизионные новости в периоды президентских выборов (и в 2006, и в 2010, и в 2015 и, конечно же, в 2020‑м годах) рассказывали в основном о достижениях власти (в лице Лукашенко), и основным спикером в новостных программах выступал также Лукашенко — контент составляли 10–15-минутные репортажи с его предвыборных туров, отчеты с его рабочих встреч, совещаний и т.п. При этом освещению деятельности альтернативных кандидатов не доставалось даже секунд новостного эфира – о них упоминалось либо в негативном контексте («негодяи», «змагары», «марионетки Запада»), либо в контексте общей информации о выборах. В период выборов-2020 новостное телевидение выглядело полностью как личная пресс-служба Лукашенко.

Власти уже прямым текстом заявляли о том, что медиа должны подчиняться государственной политике.

Накануне президентских выборов, в июне 2020 года, Лукашенко отправил в отставку правительство и назначил новое. Игорь Луцкий, новый министр информации, до этого возглавлявший телеканал СТВ, в первом же своем интервью сказал: «Принятие любых государственных решений должно сопровождаться информационной поддержкой». На вопрос журналиста, какой он видит стратегию министерства информации относительно интернета, Луцкий ответил: «Стратегия Министерства информации будет заключаться в том, чтобы корректировать действия средств массовой информации для того, чтобы обеспечить, во-первых, доведение четкой государственной политики и ограничить население от информации, которая наносит вред государству… Цифровой шум очень влияет на умы. Задача государственных СМИ — разрушать этот цифровой шум и доносить правдивую информацию».

За месяц до выборов, 9 июля 2020 года, Лукашенко провел встречу с представителями СМИ, на которую были приглашены около 250 журналистов госизданий и телеканалов. На этой встрече он пообещал «навести порядок со свободой слова», отметив, что свобода слова «в любом государстве ограничена законом» и подчеркнул, что работа Министерства информации направлена на поддержку государственных СМИ. (Если анализировать риторику Лукашенко, становится ясно, что понятие «закон» он трактует не как механизм регулирования, но исключительно как инструмент подавления, в уголовном контексте. Выглядит так, что закон, по его мнению — это механизм, который карает, наказывает.)

«Большинство из 250 человек в зале — люди государственные», — сказал тогда Лукашенко, обращаясь к приглашенным представителям СМИ. В этом высказывании полностью проявляется отношение Лукашенко к медиа, его желание и воля держать под контролем сферу информации.

(Собственно, такое же отношение он демонстрирует и к судебной власти — 21 апреля 2022 г., обращаясь к новому министру юстиции, Лукашенко сказал: «порядок должен быть наведен и в структурах, починенных министерству юстиции… Адвокатура должна быть под контролем… Адвокат должен выполнять свои функции не боясь ничего, но в то же время мы должны понимать, что это государственный человек. И его действия должны быть основаны на нормах закона, а не на каких-то придуманных нормах: свободы слова и прочие свободы».)

В конце июля 2021 года на очередной «встрече с активом по актуальным вопросам общественно-политической обстановки» Лукашенко заявил, что «завершается системная работа по наведению порядка в информационном поле». К тому времени были арестованы руководители, редакторы и менеджеры Tut.by и БелаПАН, во второй раз опечатан офис БАЖ, многие журналисты и редакции уехали из страны, спасаясь от уголовного преследования.

«Сегодня уже все должны понимать, с какой конкретной целью по всей стране создавались ангажированные информационные ресурсы: сайты, Telegram-каналы, видеоблоги, группы в социальных сетях, мессенджеры. Вся Беларусь была окутана этой сетью», — говорил Лукашенко. Обществу указывали на врага, и этим врагом был тот, кто пытался говорить и писать. Во фразе «с какой целью» подразумевалось – уже неоднократно высказанное «разрушить страну». Лексика выступления была исполнена криминальных коннотаций: президент говорил о том, что «был сформирован целый пояс медиапорталов, ориентированных на конкретные населенные пункты и целые территории. Кроме Минска и областных центров, особенно это характерно для полесского региона, где орудовали как минимум три крупных портала. Только в этом году в республиканский список экстремистских материалов включены более ста интернет-ресурсов». «Экстремистская организация», «экстремистское формирование» — такими статусами сегодня награждены наиболее популярные в прошлом общественно-политические медийные ресурсы Беларуси.

С этой точки зрения любопытно и очень показательно заключение Республиканской экспертной комиссии по оценке информационной продукции на предмет наличия (отсутствия) в ней признаков проявления экстремизма в отношении материалов TUT.ВY, датированное 12 мая 2021 года.

Изучив материалы портала, комиссия заключила, что информационный ресурс TUT.BY является площадкой для пропаганды экстремистской деятельности.

В числе тезисов, которые выдвинули эксперты комиссии, были такие:

«В изученных материалах высшие должностные лица (включая Александра Лукашенко, Наталью Кочанову, Наталью Эйсмонт и других) характеризуются негативно».

«Сайт целенаправленно проводит самостоятельную редакционную политику».

«TUT.BY осуществляет не только пропаганду альтернативных взглядов на общественно-политическое развитие Беларуси, но и является скрытым координатором протестно настроенной части общества».

В качестве примеров «крамолы» приводились заголовки: «Сколько работников за 2020 год «потерял» МЗКТ и какую прибыль получил», «Работники «Коммунарки» сообщают об увольнениях. Они думают, что это из-за задержаний и арестов», «Настроения упаднические». Работники «Белмедпрепаратов» сообщают об увольнениях из-за политики». (В июне 2022 года TUT.BY признан экстремистской организацией. Юристы считают, что этот ярлык помогает государству оправдывать репрессии против попыток людей говорить правду).

23 июля 2021 года власти Беларуси объявили о ликвидации нескольких десятков общественных организаций, в их числе – медийный благотворительный проект «Имена» и «Пресс-клуб Беларусь». Тогда же Минюст Беларуси подал иски о ликвидации Белорусского ПЕН-центра Белорусской ассоциации журналистов.

После объявления «зачистки» медийного поля давление белорусских властей на журналистов не прекращалось. К концу 2021 года 32 журналиста были арестованы и 13 СМИ объявлены «экстремистскими». Сегодня, в июне 2022-го, в тюрьме находятся 28 белорусских журналистов. Некоторые (например, Катерина Борисевич, получившая срок за опубликованный в своем материале комментарий врача) уже вышли на свободу, а некоторым, как, например, Екатерине Андреевой (Бахваловой), которая получила два года лишения свободы за то, что вела съемку протестного мероприятия, предъявлено новое обвинение – в измене государству (статья 356 УК РБ). По этой статье (и по трем другим) судят журналиста Андрея Александрова, помогавшего выплачивать штрафы осужденным за акции протеста, и журналиста Дениса Ивашина. Она предусматривает от 7 до 15 лет лишения свободы.

Между тем, пропагандистская риторика на белорусских телеканалах и в государственных газетах представляет собой сплошной язык ненависти. На медийном форуме в Минске в конце мая 2021 года Иван Эйсмонт, председатель Белтелерадиокомпании, заявил: «Мы находимся в периоде информационной войны. Это уже самая настоящая гибридная война, и, конечно, здесь огромная роль нам отводится, огромная ответственность на нас возлагается, дабы донести до людей нашу белорусскую точку зрения». Правда, «белорусская точка зрения» на каналах страны все больше и больше совпадает с российской.

Незадолго до выборов 2020 года БАЖ провела мониторинг российской пропаганды и риторики на тему «углубленной интеграции». Он показал, что государственные телеканалы демонстрировали в прайм-тайм более 60% продукции российского производства (а если считать фильмы и сериалы российского производства, то еще больше). БАЖ давно подчеркивала, что белорусская аудитория системно и регулярно получает преимущественно российскую медийную повестку дня и прокремлевский взгляд на основные события в мире, в том числе из государственного телевидения, финансируемого из бюджета. «Меры, предпринимаемые белорусскими властями для защиты информационного пространства страны, по-прежнему представляются не адекватными реальным угрозам», — отмечали в соответствующем исследовании эксперты БАЖ. Сегодня, летом 2022 года, мы видим результат этой информационной политики.

Между тем, в интервью государственной газете председатель Белтлерадиокомпании Иван Эйсмонт упрекает Запад в несправедливых ограничениях на вещание белорусских государственных медиа, и предлагает создать «суверенный интернет».

Белорусские журналисты – о текущей ситуации и перспективах взаимоотношений с государством

В этой главе мы познакомим вас с результатами тематического опроса белорусских независимых журналистов. В нем приняли участие десять респондентов, большинство из них – руководители СМИ. Некоторые опрошенные из соображений безопасности не пожелали называться публично.

На вопрос, какова специфика отношений вашего медиа с государством, большинство редакторов и журналистов белорусских независимых изданий отвечают: давление. Большинство из опрошенных коллег в течение последнего года были вынуждены уехать из Беларуси. «Со свободными СМИ ведется тотальная война. Ликвидация. Объявление экстремистским формированием», — говорит главный редактор «Нашай нівы» і «Нашай гісторыі» Андрэй Дынько.

Редактор Media-Polesye.by Светлана Гарда рассказывает, что их издание работает на рынке медиа с 2012 года, с апреля 2020 года — в качестве сетевого СМИ. «С этого периода государство всецело пыталось контролировать работу портала, в четырех судебных процессах издание признавалось виновным. При этом государство не могло влиять на редакционную политику. Несмотря на репрессии и давление, признание материалов сайта экстремистскими, возбуждение уголовных дел против редактора и учредителя, Media-Polesye.by сохранило свою независимость и продолжает работу», — говорит Светлана.

Политический аналитик Вадим Можейко подчеркивает, что после августа 2020 сотрудничает только с теми медиа, которые не зависят от белорусского государства и никак с ним не взаимодействуют. Однако говорит, что, когда прежде писал колонки по заказу «Народной газеты», «имел возможность на практике полюбоваться, насколько уныла редакционная политика в госСМИ. Когда у меня в третий раз за несколько лет заказали колонку на одну и ту же тему — это было не только смешным испытанием написать ее без автоплагиата, но и наглядной иллюстрацией того, как в условиях невозможности писать на актуальные темы госСМИ годами ходят по кругу».

Вадим Можейко в то же время тревожится, что «из-за репрессий и сокращения доступа к рекламному рынку все больше белорусских негосударственных СМИ оказываются зависимы от донорского финансирования, в том числе государственного». Из имеющихся альтернатив это, видимо, наименьшее зло, считает эксперт, но это не является нормальной ситуацией.

«Агентство БелаПАН — медиа, с которым я сотрудничал, уничтожено, а его руководство находится за решеткой, — говорит журналист, продюсер документальных проектов Алесь Залевский. — Отношение государства к независимой журналистике, как и ко всей медиа сфере в целом, я могу охарактеризовать как враждебное, агрессивное, репрессивное, системное и, к сожалению, такой курс власть видит стратегическим на ближайшие годы».

Владимир Янукевич, главный редактор барановичского издания Intex-Press, продолжает работать в Беларуси. «Идет борьба за выживание в условиях жесткого репрессивного контроля государства за медиа-ландшафтом в стране, — говорит он. — Обыски в редакции, конфискация техники, преследование журналистов – вот те формы, которые государство практикует во взаимоотношении с нашим медиа. Ужесточение уголовного законодательства, создание неравных условий хозяйствования (например, указ №131) настойчивые рекомендации-запреты рекламодателям не использовать независимые СМИ для рекламирования наиболее ярко характеризуют специфику отношений нашего медиа с государством».   

Мы спросили журналистов, какие основные принципы взаимодействия государства и медиа в Беларуси (3–5 основных пунктов) предложили бы они, если бы разрабатывали соответствующую концепцию для будущего страны. Прежде всего, конечно же, говорили о невмешательстве государства в редакционную политику, равноправии медиа любых форм собственности и направленности, доступе медиа к государственным источникам информации. Звучали мнения о необходимости подотчетности чиновников — их обязанности коммуницировать со СМИ, включая обязанность предоставлять оперативные комментарии и организовывать регулярные пресс-конференции.  

 Алесь Залевский сформулировал собственный «топ‑4 показателей, что светлое будущее наступило», используя следующие критерии:

- Государственная журналистика/СМИ – об этом будут лишь упоминания в учебниках по истории в контексте описания последних 30 лет. Вместо нее – средства внешней коммуникации (пресс-службы) государственных органов, которые предоставляют полную и правдивую информацию по заявочному принципу от всех граждан страны.

• Белорусскоязычный контент будет иметь около 60% от всего объема рынка.

• Всем репрессированным в годы террора журналистам будут присуждены компенсации, а те, кто отдавал преступные приказы, понесут наказание.

• Будет четко сформулированная поэтапная стратегия обеспечения информационной безопасности страны – и тогда можно начать спокойно думать над архитектурой новой системы взаимоотношений в медиапространстве. 

Свои пять пунктов предложил Владимир Янукевич:

1. Главным принципом журналистики должно стать саморегулирование;

2. Отсутствие искусственных ограничений (регистрация, аккредитация, прекращение деятельности СМИ во внесудебном порядке, отмена одиозных уголовных статей и указов (декриминализация), неравные условия получения информации и хозяйственной деятельности) для входа на рынок СМИ и работы на нем;

3. Разгосударствление и демонополизация СМИ (особенно электронных);

4. Отсутствие возможности внесудебного приостановления или прекращения деятельности СМИ;

5. Гарантированный полный доступ к общественно значимой информации.

Мы также спросили коллег, потребуется ли создание новых медийных институтов (со стороны государства, или общественности, или профессиональных сообществ). Большинство респондентов затруднились ответить или ответили отрицательно. Павлюк Быковский считает, что потребуется «независимый от правительства орган для распределения частотного диапазона».

«Вероятно, — говорит Вадим Можейко, — понадобится новый формат для коммуникации между чиновниками, пресс-службами, СМИ и отдельными журналистами, чтобы они могли обсуждать общие принципы работы за пределами конкретных кейсов; сочетание дискуссий и образовательных программ».

«Возможно, назрела необходимость введения института пресс-омбудсмена, — считает Владимир Янукевич. — Наверное, должен быть создан общественный совет по саморегулированию».

Большинство опрошенных считают, что для нормального функционирования медиа в государстве вообще не нужно министерство информации.

«Целью первого министра информации в демократической Беларуси должна быть деятельность по ликвидацию этого органа з‑за ненадобности», — считает Алесь Залевский. По мнению журналиста, на первом этапе необходимо будет «максимально безболезненно удалять уже имеющейся институты, в первую очередь деятельность которых наносит ущерб информационной безопасности. Параллельно восстанавливать в правах деятельность СМИ, которые в результате событий 2020–2022 были уничтожены либо выдворенные из страны».

Второй этап, считает Залевский, это формирование Стратегии развития и законодательных норм по созданию медиарынка. «Над новыми рыночными конфигурациями следует думать после стабилизации рынка и восстановления информационной безопасности», — говорит журналист. Залевский подчеркивает, что «законодательные рамки, система/конфигурация медиарынка в демократической Беларуси будет строиться на основе опыта других стран, но отталкиваясь от опыта и традиций работы независимых СМИ в лукашенковский период. Именно представители этих СМИ должны принимать стратегические концептуальные решения».

Один из важных вопросов будущего — о роли государства в вопросах контроля и финансирования медиа. Должно ли государство вообще участвовать в финансировании медиа — и если да, то чем должны «отплачивать» медиа?

«Да, государство должно способствовать финансово разнообразию и плюрализму СМИ, создавать условия для равенства доступа к информации и недискриминации», — считает Андрэй Дынько. Некоторые региональные редакторы в то же время высказывают мнение о том, что государство не должно участвовать в финансировании медиа, чтобы не иметь возможности использовать их в качестве административного ресурса (в том числе, с помощью принудительной подписки).

«Финансирование должно быть в первую очередь устойчивым, т.е. не зависеть от сиюминутных решений политиков, достаточным для качественной работы, но в то же время скромным (это не должна быть самая богатая редакция, что провоцирует конфликты из-за денег, но и не нищие, которые нанимают на работу только студентов или невостребованных журналистов). Источником финансирования, к сожалению, будут только налоги — сложные схемы грозят только большими издержками», — говорит Вадим Можейко.

По мнению Владимира Янукевича, «государство, имея обязательства защищать и развивать свободу выражения, должно не контролировать, а просто следить за отсуствием дискриминации в отношении СМИ. Государство может участвовать в финансировании СМИ на общедоступной грантовой основе». 
«Общественные СМИ могут получать бюджетное финансирование, — считает Павлюк Быковский».

На вопрос, каким должно быть законодательство в области свободы слова (должно ли быть специальное законодательство вообще?), журналисты в основном отвечают, что прежде всего в нем не должно быть репрессивных норм.

При этом, подчеркивает Андрей Дынько, восстановление свободы слова в стране «невозможно без коренного изменения политической системы и ликвидации репрессивных органов». Закон о СМИ в прежней редакции (с небольшими поправками) сам по себе вполне удовлетворителен, — считает Светлана Гарда. «Органы государственной власти должны исполнять закон о СМИ (в каждой его редакции), а независимый суд и прокуратура следить за его исполнением, в том числе в партнерстве с медиа и гражданским обществом», — говорит Алесь Залевский.  

В качестве сдержек, которые должны быть предусмотрены в целях того, чтобы государство не превышало свои полномочия в вопросах регулирования свободы слова достаточно независимого суда, — считает большинство опрошенных журналистов.

Журналист и аналитик Павлюк Быковский, как и многие другие коллеги, говорит, что место государственных СМИ в стране должны занять общественные СМИ, которые могут получать бюджетное финансирование. Он не видит необходимости в отдельном законодательстве для регулирования свободы слова, а «для спорных ситуаций должны быть суд и цеховое самоуправление». «Нужно ликвидировать саму ситуацию государственного контроля за производством и дистрибуцией контента», — подчеркивает Быковский.

Точки зрения, что Беларусь не нуждается в специальном законодательстве в области свободы слова, придерживается и Владимир Янукевич. «На мой взгляд, — говорит он, — нам лишь нужно ратифицировать и придерживаться существующих международных актов».

«Понятно, что совсем без регулирующих органов в сфере СМИ не обойтись, по крайней мере, на начальном этапе становления системы взаимоотношений государства и медиа, — говорит редактор Intex-Press. — Поэтому нужно будет принимать некоторые меры, предотвращающие политическое или иное вмешательство в деятельность СМИ. Скажем, регулирующий орган не должен быть частью государственного ведомства и подконтролен ему. Его независимость должна недвусмысленно гарантироваться законом. В котором должно быть предусмотрено создание наблюдательных советов, назначаемых согласно четко установленной законом процедуре. В их составах не должны преобладать ни одна политическая партия и ни один коммерческий интерес и без участия государства».   

Взаимоотношения государства и медиа в Литве

В последней, за 2022 год, редакции рейтинга свободы прессы «Репортеров без границ» Литва занимает девятое место из ста восьмидесяти (в самом конце – Северная Корея; Беларусь на сто пятьдесят третьем месте). Это очень хороший показатель, который говорит о высокой степени свободы журналистов и СМИ в целом, и о том, что власти страны предпринимают достаточно мер для создания комфортных условий для работы прессы.

Литва и Беларусь — не просто соседи, но и страны, имеющие похожий опыт жизни в двадцатом столетии, обе они были советсткими республиками. Только Литве удалось завоевать независимость и уже более тридцати лет прожить в условиях совершенно иного, чем в Беларуси, общественного порядка.

«В некоторых странах власть и государство подразумевает одно и то же: у кого есть власть, тот и государство. Мы выбрали демократический формат — наша государственная политика с 1996 года основывается на очень важном принципе, который четко провел грань во взаимоотношениях — мы партнеры, а не члены семьи, где кто-то старший, кто-то младший и имеет возможность, как в патриархальном обществе, руководить. Новый принцип означал (не все политики, не все чиновники его хотели признавать), что государственных СМИ как таковых вообще не будет. С 1996 года в законе буквально так и прописано, что государство и самоуправление не имеют права быть собственниками никаких СМИ. Вы можете быть субъектом для СМИ, но ни на одном уровне управления – совета директоров, редактора – госструктуры власти никак не участвуют. Они не могут зайти в редакцию и попросить или потребовать что-либо, что не могли бы другие граждане Литвы. Этот принцип было не просто воплощать, но уже много лет мы строим отношения именно так, на равных», — говорит Дайнюс Радзявичюс, председатель Союза журналистов Литвы.

Закон, принятый в июле 1996 года, в Литве называется «Об информировании общества». Дайнюс говорит, что «как таковое регулирование СМИ в нем не предусмотрено, все основано на саморегулировании», — однако это не означает, что в Литве нет никаких органов по контролю за деятельностью медиа; есть также органы, распределяющие ресурсы для общественных СМИ. Есть инспектор по этике журналистов (омбудсмен) – это госслужащий, подотчетный парламенту, но контролирует он в очень узком направлении, например, следит, чтобы соблюдались права несовершеннолетних — скажем, программы для взрослых не транслировались до 23‑х часов.

Существует Комиссия Литовского радио и телевидения — структура, подотчетная парламенту, но не финансируемая государством. В законе четко прописаны ее компетенции. Сами вещатели РТ — это прописано в законе — отдают часть рекламных доходов для регулирования рынка, чтоб государство меньше вмешивалось в эту работу. «Большинство членов этой комиссии — журналисты либо деятели культуры, кто-то от парламента в нее входит, кто-то – от ассоциаций творческих союзов, из НПО сектора. И они принимают решения о лицензировании, ограничении трансляции, если нарушается закон и т.д. Но нет чиновника, который мог бы решать, давать или не давать какому-то каналу лицензию», — говорит Дайнюс.

В Литве лицензируется деятельность эфирного телевидения и радио. По словам Дайнюса Радзявичюса, с цифровым вещанием проще — если хочешь сделать интернет-тв или интернет-радио — ты просто извещаешь, декларируешь свою деятельность — и получаешь соответствующий сертификат.

В законе об информировании общества очень четко прописаны требования, предъявляемые к разным субъектам и процессам медиа: к изданиям и их распространению, к теле- и радиопрограммам, к рекламе и коммерческим аудиовизуальным сообщениям и т.д. Выполнение этих требований — на совести субъекта, и никто из чиновников не имеет права вмешиваться в контент: только директор с редакцией решает, какие передачи будут в сетке его вещания. «Редакционная независимость обеспечивается тем, что госструктуры не руководят и не владеют СМИ», — говорит Радзявичюс.

По закону Литвы государственные органы и учреждения, а также органы самоуправления, банки, политические партии не могут учреждать СМИ. Но это могут делать бизнесмены, и само медиа может быть бизнесом. Председатель Союза журналистов подчеркивает, что не всякие СМИ имеют отношение к журналистке. «Если медиа пишет про рестораны, — говорит Радзявичюс, — это не журналистика, это развлекательный рекламный контент. И у нас в законе очень четко прописано, как такие СМИ должны работать — как регулируется реклама, как происходит спонсирование. Например, есть очень четкое правило: спонсор программы не имеет права вмешиваться в контент. Скажем, я делаю мороженое и спонсирую детскую программу — в начале и в конце программы звучит, что спонсор программы моя компания. Но сделать, чтобы в этой программе мы говорим про мороженое, едим мороженое и ходят артисты, одетые в костюм мороженого — нельзя. Комиссия радио и телевидения делает мониторинг, и, если такое увидят, оштрафуют как за скрытую рекламу».

Отдельной статьей в литовском законе утверждена Этика информирования общества, и существует Комиссия по этике информирования общества.

Дайнюс Радявичюс говорит, что нельзя отрегулировать все тонкости взаимоотношений через закон, потому что стремительно развивающиеся технологии не дают этого сделать, «но нужно установить правила движения: как мы двигаемся, чтобы не ущемлять права друг друга».

Актуальный сегодня вопрос: соцсети — это СМИ или не СМИ? По словам Радзявичюса, в законе теперь прописано, что аккаунт в соцсети — это тоже СМИ. Если человек делает новостные программы в Youtube, он должен соблюдать этику и стандарты журналистики. «В конце марта (2022), — рассказывает Радзявичюс, — были приняты новые рекомендации для тех, кто работает в соцсетях с аудиовизуальным контентом. Если кто-то индивидуально делает бизнес как медийная персона, если у него есть спонсоры, подписчики, рекламодатели – он должен руководствоваться правилами профессиональных СМИ. Это не ограничения, но правила. Если у него есть реклама, то он руководствуется законом о рекламе, если есть политическая реклама – тогда это отдельное регулирование. У нас политическая реклама регулируется за полгода до выборов: каждый политик, каждая политическая партия имеет равные возможности попасть во все СМИ, которые предоставляют такие услуги. Если ты вообще политической рекламой не занимаешься, то тебя это не касается. Но если хочешь этим заниматься, то, несмотря на твои политические предпочтения, ты декларируешь свои ценники ЦИК, они становятся публичными – и с этого момента любой политик может выступить у тебя наравне с другими. Чтобы не было, как в странах, где есть государственные СМИ и некоторые политики, которые говорят: я не буду пользоваться вообще никакими рекламными деньгами и пользуются административным ресурсом».

Дайнюс Радзявичюс говорит, что законом в Литве запрещаются только две вещи: порнография и разжигание ненависти. Размещение любой другой информации регулируется только в отношении места, времени, стоимости и т.п.

С некоторых пор в стране запрещена также реклама спиртного — раньше его можно было рекламировать по ТВ после 23‑х часов, теперь же такой рекламы просто нет.

Санкции к тем, кто нарушает этику, применяются очень суровые — нарушение признается публично и влияет на репутацию. «Главное правило для журналистики: факты и мнения должны разделяться. И если ты этого не сделал, комиссия по этике отмечает эту конкретную ситуацию. Это опубличивается у них на сайте, и твое СМИ должно опубликовать решение, которое принято в отношении тебя. Если ты этого не делаешь, это транслируется на общественном радио телевидении», — говорит Дайнюс Радзявичюс.

Нельзя разжигать рознь, призывать к войне, дезинформировать — таковы международные стандарты работы СМИ. Их нарушения могут привести к ограничению трансляции, как это произошло в Литве с некоторыми российскими каналами. «Если ведущий программы призывает к убийству — комиссия по этике радиотелевидения делает предупреждение СМИ — а потом, если они не исправляются, суд может принять решение об ограничении на вещание этой программы. Мы первая страна в Евросоюзе, которая временно ограничила (потому что запретить мы не можем) распространение двух российских программ – Соловьева и Киселева, которые в 2015 году, после аннексии Крыма, осужденной в Евросоюзе, еще усерднее продолжали свою пропаганду. Литовские эксперты сделали мониторинг этих программ и оценили, что в них разжигается рознь не только против украинцев, но и против россиян особенно, и мы приняли решение об ограничении, чтобы защищать русских людей в Литве. Потому что мы видели, что из-за таких программ в обществе появлялась ненависть не к украинцам (хотя авторы разжигали против них), но к россиянам и русским, потому что люди возненавидели тех, кто говорил, что надо бить, добивать украинцев. Комиссия по этике и комиссия по радио и телевидению сказали, что российские пропагандистские программы против какой-то нации оборачиваются в нашей стране против русских людей, даже литовских русских, которые вообще ни при чем».

Авторитарная власть и «собственные» СМИ, обслуживающие ее — это то, что сегодня мы видим в Беларуси и России. К сожалению, никакие законы не могут полностью застраховать общество и государство от этого социального и культурного регресса. Дайнюс Радзявичюс говорит, что и в Литве есть политики, которые стремятся, несмотря на законный запрет, иметь свои медиа. «Здесь самое плохое то, что, несмотря на регулирование, которого и так очень мало, и на саморегулирование – есть люди, которым ни то, ни другое не важно». Недавно была опубличена информация, что в прошлом году 68 политиков, госслужащих и их супруги контролировали каждое восьмое СМИ в Литве — всего 129 СМИ.

И все же медиа в Литве имеют сильное влияние на власть. В отличие от белорусской, власть здесь меняется каждые четыре года, потому что Литва — парламентская республика. Президент избирается на пять лет, иногда на две каденции, но руководящая коалиция сменяется каждые четыре года и состоит как минимум из нескольких, обычно из трех-пяти партий. И все заинтересованы в том, чтобы СМИ о них писали, показывали их, давали им слово. Говоря об этом, Дайнюс Радзявичюс замечает, что в последнее время СМИ все меньше воздействует на общество. «Двадцатый век погубил понятие СМИ в демократических странах, — говорит он. — С появлением интернета — когда у людей есть и гигабайты, и девайсы, и аккаунты, и желание самовыражаться – люди стали больше хотеть сами создавать контент, чем просто быть аудиторией. Это хорошо с одной стороны, но для СМИ как бизнеса оказалось, что твой потребитель — твой же конкурент. Политикам это тоже осложнило жизнь. Многие из них пользуются услугами инфлюенсеров – закупают политическую рекламу у людей, у которых есть аудитория. Профессиональные СМИ как посредники сталкиваются теперь с новой реальностью. Мы понимаем, что нам сложнее стало жить, и большая часть СМИ должна будет либо погибнуть, либо поменяться. И к чему приведет эта новая реальность, мы не знаем. В некоторых странах — Венгрии, частично Польше, Италии и других, у которых рейтинг Free­dom House или «Репортеров без границ» ниже 50, это привело к ужесточению режимов, и это сегодня одна из проблем Евросоюза. Литва уже не первый год находится на высоких позициях этих рейтингов, и стремится еще выше, но многие страны, у которых мы учились в семье Евросоюза — отстали. Италия, Великобритания, Франция — они за нами, как и США».

Союз журналистов Литвы, который возглавляет Дайнюс Радзявичюс — это классический профсоюз, но задачи его сегодня очень широкие, в том числе – адвокация журналистов.

Журналистика в стране относится к категории свободных профессий – журналисты сами создают модель своего бизнеса, государство им не мешает, но и помогать оно не обязано.

Поэтому в прошлом году, например, Союз журналистов добился закрепления в законе обязанности государства бесплатно предоставлять журналистам доступ к таким информационным ресурсам как государственные реестры (Big Data). Это была проблема, которая дискутировалась в течение нескольких лет.

В 2021 году в Литве работали 1058 различных изданий, телеканалов, интернет-порталов, радио и информационных агентств. Как мы уже говорили, основной принцип их работы – независимость и саморегулирование. Отдельно нужно сказать об общественном вещателе — это и есть основной гарант предоставления информации обществу Литвы. В стране существует специальный закон — «Об общественной информации». Это несколько каналов (телевидение, радио и интернет), которые финансируются общественными деньгами – в законе закреплено положение, что это определенный процент от двух налогов: акцизы и ндс. Это независимое финансирование, примерно так же финансируется судебная и некоторые другие системы в государстве. «Но закон не регламентирует, что и как вещать — он регламентирует только объем выделяемых средств. В законе прописана миссия, но все другое решает уже общественный наблюдательный совет из 12 человек. Он же избирает генерального директора и его заместителя. Этот совет никому не подчиняется, полномочия даются ему на шесть лет, и делегированных людей не может отзывать даже, например, новый избранный президент. Члены совета получают зарплату от общественного телевидения и им все равно, кто у власти. Я сам был председателем такого наблюдательного совета. И хотя у меня была специальная карточка, пропуск, я не мог просто так пройти в новостную службу — надо было звонить и договариваться. Мы получаем бюджет от государства, но это общественные деньги. Мы распределяем эти деньги, но, если я хочу зайти к коллегам, я предварительно звоню. Это внутренняя культура».

Законом «Об общественной информации» литовское государство также гарантирует каждому доступ ко всей информации, которая касается его лично. Во всех государственных стуктурах — полиции, минюсте и других — человеку обязаны по его запросу предоставить такую информацию, если она у них имеется.

В Литве нет министерства информации. Вопросы, связанные со СМИ, курирует министерство культуры.

Дайнюс Радзявичюс считает литовскую модель функционирования СМИ идеальной, и, хотя время постоянно предъявляет новые вызовы, литовская система взаимодействия государства и медиа позволяет точно формулировать и решать проблемы. «Сейчас мы обсуждаем новую модель финансирования СМИ, модель государственной помощи, — говорит Радзявичюс. — В прошлом году на большой конференции мы решили, что государство должно финансировать три направления СМИ как приоритетные, потому что без таких механизмов они не выживут в коммерческих условиях: это новостная журналистика, расследовательская журналистика и культурная публицистика, то есть нишевые качественные СМИ. И отдельно — региональные СМИ.

Спонсировать новостные программы важно, потому что в модели двадцатого века были только профессиональные СМИ, не было аккаунтов, соцсетей. У нас по закону журналистику продавать нельзя — журналистика не предполагает ни спонсоров, ни рекламы. СМИ зарабатывает деньги на рекламе и дает их на журналистику, а сейчас многие профессиональные СМИ, региональные теряют прибыль с коммерческой деятельности, потому что у нас уже почти треть рекламного рынка ушла в фейсбук, гугл, ютьюб, инстаграмм — 120 миллионов евро еще остается и почти 60 уже идет в соцсети. И тут государство должно поддержать журналистику.

К сожалению, не могут самостоятельно выжить каналы, которые транслируют культурный контент — оперные концерты или некоммерческое кино… Поэтому наш канал Культура — LRT Plius — полностью финансируется общественными деньгами».

Литовская модель взаимоотношений государства с медиа могла бы быть вполне применима к Беларуси — но это, конечно, возможно только после смены власти.

Выводы

В своем тексте мы лишь «широкими мазками» обрисовали положение медиа в белорусском государстве. О том, в каком противостоянии с властью находилась белорусская журналистика в течение последних 27 лет, можно написать целые тома, и это будут сотни горьких страниц, свидетельствующих о деградации понятия свободы слова в стране, сопротивлении и жестком подавлении наиболее громких выступлений.

Медийная политика, которую осуществляет сейчас белорусская власть, не выдерживает критики с точки зрения норм права, этики и морали. Мы видим, что происходит, когда государство стремится полностью подчинить себе медийное поле – для такого государства перестают существовать правила и идеалы, которые человечество сформулировало в двадцатом веке, основываясь на трудном опыте своей истории. Перестают существовать международные обязательства и гарантии, которое оно декларировало для собственных граждан. Все цивилизованные люди понимают, что означает, когда в стране конституционно провозглашается «свобода слова в рамках государственной идеологии», и при этом десятки тысяч человек проходят через административные аресты, тысячи – сидят в тюрьме по политическим мотивам и сотни тысяч – покидают страну, опасаясь произвола властей, грозящего тюрьмой и даже гибелью.

В августе 2020 года белорусы воспользовались двумя своими гарантированными правами: правом избирать главу исполнительной власти – и правом выражения мнения. Только за это – не за терроризм, не за шпионаж, не за желание свергнуть государственный строй – только за желание выразить политическую волю и собственное мнение – жестоко пострадали и продолжают страдать большинство из них.

Пропаганда – то, что откровенно сеет национальную и социальную рознь, призывает к ненависти и, вероятно, неизбежно приводит к войне – вот прямое следствие зависимости СМИ от государства. Распад цивилизованных отношений власти и медиа, который мы видим сейчас в Беларуси, невозможно остановить и исправить, потому что сегодня мы имеем уже не конфликт, а трагедию, последствия которой страна будет преодолевать еще очень долго, даже если в ней сменится власть и восстановятся демократические институты.

Опрос белорусских журналистов и редакторов, который мы цитировали в этой работе, показывает, что сами субъекты медийного поля не считают, что проблема заключается в несовершенном законодательстве или ненадлежащем исполнении журналистами своих профессиональных обязанностей. Профессионалы журналистики понимают, что проблема находится в политической плоскости – и то, что литовцам, например, удалось построить демократическую модель взаимодействия государства и медиа и с успехом удерживаться на высоких позициях в мировых рейтингах свободы слова – это воля не только самих медиа, но и власти, правительства.

Каким образом в Беларуси, при условии смены власти, будет осуществляться переход к модели саморегулирования СМИ – в условиях отсутствия практики демократии, болезненной нетерпимости к альтернативному мнению (даже у независимых журналистов), невысоком уровне языковой дисциплины, отсутствии культуры диалога, длительной работы в стрессовой ситуации? Откуда брать профессионалов, которые смогут качественно работать в новых условиях, кто будет создавать новую медийную культуру и какой она будет? Это вопросы, которые должны стоять сегодня перед теми, кто думает о формировании в будущем нового медийного поля в Беларуси. Безусловно, неизбежен некий переходный период, в который редакторам, журналистам, медийным менеджерам, юристам, аудитории и новой власти потребуются терпение и воля к совершенствованию, прежде всего, этической позиции, на которой и будут выстраиваться отношения всех субъектов новой, здоровой государственной политики.