«Я различаю, где пропаганда, а где правда. Тогда мне стоит поступать на журфак БГУ?» На сложный вопрос отвечает Глафира Жук

«В 2018 году поехать «отрабатывать» на два года в районную газету не казалось катастрофой»

Поступать на журфак я твердо решила в 10 классе. Почему? Мне нравилось разговаривать с людьми, рассказывать о судьбах, событиях. Хотелось через освещение каких-то проблем решать их руками чиновников, заставлять их обращать внимание на нужды людей, их выбор, желания, пересматривать законы.

Конечно, поступить на журфак хотелось на «бюджет». Одна из причин — доказать всем вокруг и самой себе, что я могу. Многие говорили, что учиться бесплатно престижно, да еще и стипендию получать. А когда взрослые говорят, то очень хочется их не подвести и быть молодчиной.

Знала, что мне придется отрабатывать, но совсем не представляла, что кто-то может на распределении заставить заниматься пропагандой. В 2018 году, когда я поступила, поехать «отрабатывать» на два года в какую-нибудь районную газету не казалось катастрофой, хотя зарплата там была бы мизерной.

У меня был план работать не только в медиа по распределению, но и писать для независимых СМИ. Тогда еще понимания, что это взаимоисключающие вещи, не было.

Следует отметить, что моя частная школа не продвигала никаких идеологических нарративов. У нас в классе никогда даже не висел портрет «вождя», мы не ходили на «президентский» хоккей, не учились исключительно по государственным учебникам. По истории, наверное, учебник открывали всего несколько раз, весь материал преподаватель давал нам под запись. Среди моих журфаковских одногруппников, кстати, я была единственной, кто не числился в БРСМ. Даже не знала, что это такое.

Многие занятия были интересными на журфаке — особенно пары по литературе. Очень нравилось, как ведут пары некоторые преподаватели, к сожалению, сегодня они на журфаке уже не работают – репрессированы.

Время от времени для студентов на факультете устраивали мастер-классы, куда приглашали «правильных» журналистов из России и Беларуси. На такие встречи отбирали лучших студентов, туда попала и я. Какое-то время я думала, что увижу лучших журналистов страны, а потом случилось разочарование — спикеры вроде бы говорили о журналистике, но их рассказ совсем не совпадал с тем, чем хочу заниматься я. Так я и поверила, что выбрала не ту профессию, и пошла подрабатывать официанткой.

Кстати, помню, что на этих мастер-классах я впервые увидела Гигина, он тогда был деканом ФФСН. Прямо во время выступления стала гуглить его биографию. И нагуглила такое, что в итоге задала ему неловкий вопрос: «Почему вас включили в санкционный список и вы невъездной в Европу?»

Эти «мастер-классы» я сравнивала с кружком по журналистике, в который ходила еще школьницей. Преподавательница давала нам читать тексты TUT.BY на социальные темы, которые мы затем анализировали по структуре. И это было очень полезно. Увлекали фотографии: я мечтала, что однажды буду работать вместе с фотографом.

На журфаке мы тоже анализировали тексты — из государственных газет и чаще всего из районок. Аргументировали, почему заголовок не подходит и какой был бы лучше, считали, сколько канцеляризмов в материале, что не так с дизайном издания и дальше по списку. Учились, как писать не надо.

 «О да, во всем виноват TUT.BY!»

Моя жажда учиться и даже определенные достижения в научной деятельности не заменили жажду писать, заниматься журналистикой. Поэтому на втором курсе стало понятно, что надо хотя бы куда-то стучаться, чтобы научиться практике.

Независимые медиа тогда казались чем-то недосягаемым, да и администрация факультета постоянно говорила, что стоит устраиваться в государственные, чтобы потом остаться на распределение, потому что в частные не пустят.

Туда текст, сюда материал — так начиналась какая-то практика, но что-то во всем этом было не так, а я все не понимала, что именно.

В голове крутилась мысль, что стоит рискнуть и постучаться в какое-нибудь негосударственное медиа. Ее подкрепляли рассказы выпускников журфака, которые каким-то волшебным образом устроились на отработку в коммерческое издание или независимое медиа. У них же получилось…

Меня спас 2020 год и TUT.BY (о да, во всем виноват TUT.BY!). В начале учебного года мы, студенты, пришли на встречу в Пресс-клуб, который еще действовал в Минске. На ней журналисты TUT.BY рассказали, как работали во время выборов в условиях задержаний и отсутствия интернета.

В конце один из них бросил фразу, что сейчас очень не хватает рук, большой поток информации, и заверил, что любое независимое медиа будет заинтересовано в сотрудничестве со студентами. Казалось бы, естественная вещь, но как важно было это услышать. «Недосягаемые» независимые медиа сразу стали чем-то реальным.

Эти слова и события в стране подтолкнули меня немедленно войти в настоящую профессию. С этой встречи я сделала заметку для «Народнай Волі», просто отправила на почту издания. Ее опубликовали, а мне предложили и дальше писать для газеты.

Рабочую и учебную осень 2020-го я помню очень хорошо. Однажды утром власти конфисковали тираж газеты, после чего появился запрет на печать.

Утром я обычно работала, а после обеда шла ​​в университет на занятия. Помню, как у меня контрастировало в тот день. Приходишь на пару, тут всё под линейку, а там — обыски, аресты, сутки. Казалось, все это какое-то биполярное расстройство мира.

Отчисление с журфака после суток летом 2021-го совсем не стало для меня катастрофой. Даже в последнюю очередь я подумала о родных, которые, должно быть, воспримут этот факт не очень. Но меня это уже не волновало, потому что мне невероятно хотелось двигаться вперед, уже вместе с коллегами, которые за годы работы в Беларуси, что называется, собаку съели.

Чувствовала облегчение: теперь мой путь точно решен — продолжаю борьбу. В тот момент, несмотря на то что после перенесенного в камере коронавируса физически чувствовала себя плохо, внутри сформировалась мощная сила.

Этот внутренний стержень поглотил мой страх перед эмиграцией и активизировал еще большее желание получить профессию. На этом пути со мной по сей день остаются слова тех журналистов TUT.BY.

«Становишься тем самым «заводным апельсином»»

Сейчас на журфаке БГУ полностью отсутствует платное обучение, а сроки отработки власти собираются увеличить. Такая ситуация, кстати, не только на этом факультете, но и в университете в целом.

«Я различаю, где пропаганда, а где правда. Тогда мне стоит поступать на журфак БГУ?» — возвращаюсь я к вопросу в заголовке.

Если до 2020-го на факультете можно было рассказывать о настоящей журналистике и журналистах, то теперь студентам предлагаются знания, которые полностью безопасны для власти. Как только она вмешивается в образование — выполняется определенный социальный заказ: формирование человека, необходимого государству в определенный момент при определенных политических обстоятельствах. И вы уже получаете не образование в широком смысле этого слова, а конкретные идеи.

Почему это опасно для человека?

На днях смотрела интервью с писательницей Эллендеей Проффер Тисли. Она рассказала, как однажды привезла свою близкую подругу в гости к Надежде Мандельштам, жене известного поэта. Но госпожа Мандельштам отказалась говорить при подруге Тисли, заявив, что «боится молодежи, потому что у нее советское образование».

Почему Надежда Мандельштам в своем окружении имела людей только с дореволюционным образованием или тем, которое было получено в эмиграции?

И советская, и лукашенковская системы выстраивают модель мировоззрения, которая задает своеобразные параметры мышления. Мозги будто бы в вашем теле, но их функционал принадлежит государству.

Такое воздействие на индивидуальность меняет комплекс мотиваций, поступков и действий человека — это происходит независимо от того, хотите вы этого или нет. Условно, если бы я не загуглила в определенный момент биографию Гигина, я бы могла поверить его словам на мастер-классе — на такое и делается рассчет.

Это самый простой пример.

Так получилось, что 30 лет в белорусах убивалось критическое мышление, поэтому если вам сто раз повторят, что в Польше голодают, вы в это поверите. А если это сделает харизматичный преподаватель в университете, то в какой-то момент вы даже напишете заметку в провластной газете, чтобы получить зачет. Становишься тем самым «заводным апельсином», о котором писал Бёрджесс.

«Отучиться четыре года, обманывая свое сознание, невозможно»

На государственном уровне сегодня декларируется, что «журналист — это боец информационного фронта», а раз так, то, получается, должен ранить и убивать.

Как только вы «проглотите» эту миссию, свыкнитесь с ней, происходит моральная атрофия сознания. Человек постепенно теряет критерий различения добра и зла: он думает, что если его хвалят, то это добро, а если наоборот, то зло.

Хочешь или нет, но теперь на занятиях на журфаке БГУ придется отвечать так, как того требует система.

«Неужели я не смогу отвечать на экзаменах как положено и обманывать их?» — спрашивает у меня одна из абитуриенток. Во-первых, их сможете, а себя — нет. Во-вторых, зачем тогда такое образование?

Так сложилось, что человек — существо, у которого есть потребность в развитии, и высокая отметка в зачетке — один из способов доказать себе, что «я молодчина». То, что эта отметка может быть за сочинение о дне народного единства, для некоторых в какой-то момент отходит на второй план. Какие условия для развития есть — такими и пользуемся.

В нашем авторитарном обществе человек может быть уверен в себе только в том случае, когда живет в соответствии с ожиданиями других. С ожиданиями родителей, преподавателя, общества в целом и, на следующем уровне, — с ожиданиями государства. Я узнала об этом на собственном опыте.

Мои родственники были довольны тем, что я иду учиться на «бюджет» в БГУ, преподаватели тем, как я учусь, научный руководитель тем, какие темы я выбираю, — все это создавало базу уверенности, что ты движешься туда, куда нужно.

А вот после суток рукопожатной в этой цепочке я оказалась не для всех, но — для многих новых людей.

«Важно разделять, чего именно ты хочешь – диплом или профессию»

В условиях всеобщего страха и тревоги режим создает иллюзию порядка и уверенности, дает простые ответы о смысле жизни человека.

Нашим родителям, которые выросли в таких условиях, очень нужно, чтобы у ребенка был диплом, чтобы он мог устроиться на работу. Большинству людей все равно, чему их будут учить в университете, нет понимания важности получения качественного образования. Просто нужно, чтобы зарабатывал, иначе семья не протянет. И всем нам очень хочется не упасть лицом в грязь, получить диплом, чтобы, в первую очередь, самостоятельно прокормить себя. Думается, что с дипломом людей охотнее берут на работу (и это очень спорное утверждение ).

Здесь, на мой взгляд, важно разделять, чего именно ты хочешь – диплом или профессию. Если первое, то вообще не важно, на какой факультет БГУ вы пойдете, закончите и отработаете распределение, а если второе — искать возможности получить качественное образование.

Журналистские навыки однозначно можно получить в качестве дополнительного образования, например, в журналистских школах независимых организаций БАЖ или Пресс-клубе. Но основывать их на профессии той области, о которой вы хотите писать. Например, экономика, право, политология. Почему так?

В медиашколе вы за несколько месяцев узнаете, что такое заголовок и лид, научитесь писать на базовом уровне, снимать видео, вносить правки — это старт для профессии.

После этого, если у вас есть склонность к определенной области — правам человека, экономике, политике, — можно получить высшее образование по профилю, чтобы профессионально разбираться в теме, о которой пишите, делать не просто заметки, интервью и репортажи, но и серьезную аналитику.

Надо понимать, что получение диплома журфака БГУ не равно получению профессии, потому что профессию журналиста (как и ряд других) в стране уничтожили.

Сегодня за решеткой в ​​Беларуси находятся 34 представителя СМИ: Екатерина Андреева, Игорь Лосик, Ксения Луцкина, Андрей Александров, Денис Ивашин, Анджей Почобут, Марина Золотова, Людмила Чекина, Валерия Костюгова, Ирина Левшина, Дмитрий Новожилов, Геннадий Можейко, Ирина Славникова, Андрей Кузнечик, Сергей Сацук, Юрий Гонцаревич, Дмитрий Лукша, Константин Золотых, Алесь Любенчук, Юлия Мудревская, Юрий Гладчук, Иван Муравьев, Павел Можейко, Евгений Меркис, Дмитрий Семченко, Инна Можченко, Андрей Фомин, Лариса Щирякова, Павел Подобед, Вячеслав Лазарев, Александр Манцевич, Татьяна Пытько , Игорь Карней, Андрей Толчин.

Независимые медиа и медиаорганизации признаны властью «экстремистскими формированиями и организациями».

С журфака БГУ были уволены лучшие преподаватели — профессор Ирина Сидорская, доцент Дмитрий Никонович, преподаватели Ксения Мартуль, Павел Осипов и ряд других, не заявивших об этом публично.

Репрессии прошлись и по студентам — десятки людей с факультета забрали документы в знак протеста или были отчислены по политическим мотивам. Многие молодые люди были приговорены к годам лишения свободы. Например, 12 фигурантов «дела студентов» наказаны 2,5 годами колонии.

Прекрасно понимаю, как страшно прийти к выводу и осмыслить, что теперь, чтобы получить профессию журналиста, нужно эмигрировать из страны. Знаю, как тяжело даются первые месяцы на новом месте. В такие часы меня согревало огромное желание освоить профессию, какие бы трудности ни встречались на выбранном пути.

Поэтому после отчисления с журфака БГУ я поступила на заочное отделение Европейского гуманитарного университета в Вильнюсе, чтобы получить диплом. Профессии однозначно учусь на практике. Мой следующий шаг после получения степени бакалавра — поступить в европейскую магистратуру для получения политологического образования. Моя цель — работа в политической журналистике.

«Университет должен сказать вам «спасибо», что вы его выбрали для учебы, а не наоборот» 

Распределение выпускников вузов — типичная советская модель. В нормальных странах его вообще не должно быть: если в государстве есть бесплатное образование, то ты поступаешь учиться на «бюджет», потому что сдал экзамены на отлично. Университет должен сказать вам «спасибо», что вы его выбрали для учебы, а не наоборот.

Со следующего года власти хотят начать распределять не только «бюджетников», но и «платников». Теперь посчитайте: обучение на журфаке БГУ по курсу Нацбанка — 1366 евро, обучение в Ягеллонском университете в Польше — 1794 евро (можно найти и дешевле, например, в частной Краковской Академии имени Маджевского платить за обучение придется 1269 евро в год). Также в ряде европейских стран есть бесплатное образование, и это без двухгодичной «отработки».

Моя подруга сейчас попала по распределению в одно из пропагандистских СМИ. Еще на третьем курсе журфака, а это был 2021 год, ее план окончить показался мне очень плохой идеей. Но я, конечно, не давила. Просто знала, что, если ей не повезет и она окажется там, где оказалась, очень скоро она захочет поговорить со мной об этом и об эмиграции, конечно.

Она «должна» государству более 30 тысяч рублей. Планирует отработать определенное время, чтобы уменьшить эту сумму хотя бы наполовину и выплатить деньги.

На этой работе она буквально сгорает, хотя говорят, что если человек свободен внутри, система ничего не может с ним сделать. Ее свобода каждый день сталкивается с репрессивной машиной, из-за чего происходит сильной взрыв, который серьезно вредит ей.

Отвечая на вопрос в заголовке, безусловно, я однозначно за то, чтобы как можно больше молодых людей получали профессию, а не диплом. А то, что вы еще абитуриентом различаете, где пропаганда, а где факты — это здорово, но это совершенно не значит, что вы сможете это сделать, когда окончите этот факультет.

Читайте еще:

«34. Это не цифры, а наши друзья и близкие за решеткой». Марафон солидарности с заключенными журналистами продолжается

Война закончится. Когда-нибудь. В наших фейсбучных баталиях. Борис Горецкий о своих впечатлениях от поездки в Киев

«Вся страна сейчас живет так, как годами жили пострадавшие от домашнего насилия». Большой разговор с Ольгой Горбуновой