Фотограф Мстислав Чернов: Перед глазами до сих пор тело этого маленького ребенка

Украинские фотограф Мстислав Чернов и фотожурналист Евгений Малолетка в 2022 году стали лауреатами премии Deutsche Welle «За свободу слова» (Free­dom of Speech Award) за освещение войны в Украине, которую Россия развязала 24 февраля нынешнего года. Премия будет вручена журналистам в Бонне, в понедельник вечером, 20 июня, в рамках международной конференции Glob­al Media Forum.   

А в начале в мая в кельнском Lew Kopelew Forum открылась фотовыставка Мстислава Чернова «Лица войны». Она продлится до 9 июля, а потом будет показана в других городах Германии и, как планируется, — в бундестаге в Берлине.

Мстислав Чернов — один из последних двух журналистов, которые в мае покинули Мариуполь.

Чернов работает в Asso­ci­at­ed Press. В интервью DW он рассказал о своей фотовыставке, о чувстве вины, когда выезжал из Мариуполя, и о том, как военным журналистам работать на фронте и иметь больше шансов выжить.

DW: Какая фотография наиболее особенная для вас?

— Мстислав Чернов: Погибший младенец в подвале больницы. Это последний снимок, сделанный мною в Мариуполе. Через час после этого мы уже пытались выехать и выехали. Я до сих пор помню это чувство вины, которое я испытывал, выезжая из города, потому что у меня перед глазами до сих пор стояло тело этого маленького ребенка, оставшегося там — в подвале больницы.

Я просто не мог его забыть. Оно просто стояло у меня перед глазами несколько дней спустя. Это для меня символ того, что я хотел остаться, но не смог остаться; что после того, как мы уехали, люди в Мариуполе остались без голоса, без кого-нибудь, кто мог бы рассказать об их страданиях.

В тот день (15 марта. - Ред.) мы приехали в больницу №3, она была переполнена ранеными людьми. Они лежали в коридорах. Там был хаос. Люди сидели на стульях, на полу. Раненые лежали на полу. Нас позвал один из врачей и повел в подвал. Там мы увидели десятки тел. Дети, взрослые. Все, кто был убит и не погребен. Их просто складывали там, в больнице, потому что уже не было возможности хоронить их на кладбище, даже в братской могиле. Просто не было возможности вывозить их тела из-за постоянных обстрелов.

— В одном из интервью вы сказали, что пошли на риск и остались в Мариуполе, чтобы нарушить тишину и чтобы мир знал, что происходит в городе. Ныне война в Украине постепенно становится обыденностью для мира и на нее начинают обращать меньше внимания. Как убрать эту обыденность войны?

— Сейчас мы видим, что люди привыкают, мир привыкает, к сожалению, к кадрам со страданиями, со смертью, и в новостях чуть меньше Украины. И поэтому именно эти выставки, эти мероприятия, эти изображения и возможность говорить о том, что происходит в Украине, это настолько важно и для меня, и для журналистов, и для украинцев — чтобы мир не забывал.

Чтобы мир помнил, что война идет постоянно и каждый день погибают люди. И к этому невозможно привыкнуть. Люди, смотрящие на эти изображения, они, возможно, и привыкают к ним, но те, кто на этих изображениях — они не могут к этому привыкнуть. Это их страдания. Это страдания украинцев.

— На вашей фотовыставке «Лица войны» демонстрируется 21 фотография и еще 8 — при входе в Lew Kopelew Forum в Кельне. По какому принципу вы отбирали эти работы?

— Когда я делал первую выборку, было более 60 фотографий. Во-первых, это ограничение, потому что просто невозможно сразу все повесить. Во-вторых, важно выбрать ключевые моменты, которые останутся у людей в памяти. Так как если изображений слишком много, они стираются, они уже становятся нормальностью.

Важны ключевые моменты. Те, которые останутся с человеком, когда он уйдет отсюда, когда он уйдет домой общаться со своей семьей, со своими друзьями, чтобы он об этом рассказал и показал. Здесь ключевые моменты. Не все. Я хотел бы больше. Здесь, может быть, один процент от того, что я снял. Можем показать только небольшой фрагмент происходящего в Украине.

— Вы как военный журналист работали в более чем экстремальных условиях. Особенно в Мариуполе. Что вы посоветуете другим репортерам, как выживать на войне?

— К сожалению, в такой войне, где работает авиация, артиллерия, сложно предсказать, где будут следующие удары. Это всегда компромисс между безопасностью и желанием сделать больше, желанием показать больше. И для каждого журналиста важно решить, как далеко он может пойти.

Мои друзья, мои коллеги погибли на этой войне и, к сожалению, я знаю точно, что еще умрут. Мне хочется, чтобы все они выжили. Планирование, защита, хороший бронежилет, хороший шлем. Но все это не главное. Главное — понимание ситуации. Журналисты умирают часто именно потому, что они не полностью понимают ситуацию. Это не всегда возможно, и планировать не всегда возможно. Но понимание ситуации, динамики на фронте и возможность предсказать на шаг вперед то, что может произойти, — это самое важное. И медицинская подготовка. Это спасает жизнь.

— На войне есть так называемые «окна», иногда «форточки» — промежутки времени между обстрелами. Во время такого короткого затишья журналисты и пытаются снять свои материалы. Что следует учитывать, и какая тактика обстрелов со стороны армии РФ?

— Каждая ситуация разная. Это зависит от динамики. Идет ли наступление, идет ли оборона, или это просто обстрелы города. Нельзя знать заранее, как будет. Но можно наработать какую-то систему, увидеть, какая динамика идет сегодня, завтра, послезавтра и предугадать частоту обстрелов, время между обстрелами.

Если просто обстреливают город, то часто используется тактика так называемого «dou­ble tap», когда, например, прилетают 10 ракет «Града», и потом просто ждут примерно минут 30–40 и выпускают по тем же координатам еще 10 ракет. То есть те журналисты, медики или военные, приехавшие на место обстрела, они снова попадают под обстрел и тоже могут погибнуть. Здесь важно понимать, что почти всегда бьют по тому самому месту еще раз.

— Вы прошли не одну войну, в частности, Сирию, Ирак и первый этап этой войны в 2014–15 годах в Донбассе. В чем особенность именно нынешнего этапа, исходя из вашего опыта?

— Особенность в том, что используют авиацию. Авиация — это самое страшное. От нее не укроешься. Это мощные бомбы, которые пробивают все бетонные перекрытия. Во-вторых, это полномасштабная война. Фронтов много, наступают на многих направлениях и предсказать динамику гораздо труднее сейчас. Сил гораздо больше у врага задействовано на войне. Используется более тяжелое вооружение.

Это авиация, это «Искандеры», пробивающие все бетонные перекрытия. Когда был Донбасс (в 2014–2015 годах.- Ред.), можно было сказать, где и что происходит, с какой скоростью. А сейчас каждый день меняется динамика на фронте. Место, которое было для тебя безопасным вчера, сегодня становится уже опасным.

— Ваши фотографии — фактически доказательства военных преступлений со стороны военных Российской Федерации. Обращались ли к вам украинские или иностранные следователи и давали ли вы уже показания в качестве свидетеля по поводу случившегося на этой войне?

- В этой войне было так много преступлений и свидетелей этих преступлений. Я думаю, что уйдут годы на то, чтобы опросить всех свидетелей, расследовать все преступления. Ко мне пока не обращались, но я знаю, что международные и украинские следователи работают, и я как журналист буду следить за их работой. Это моя работа — следить за расследованиями, и мы увидим, как быстро и куда это идет.

— Как вы восстанавливаетесь психологически после всего того, что вам пришлось пережить?

— Никак пока. Все болит. Я не могу это еще проработать. Это даже не шрам. Это рана, и она не заживет, пока идет война. Это будто ты ранен и продолжаешь бой, как и все журналисты сейчас. Они травмированы, но работают.

— Вы собираетесь дальше возвращаться на фронт?

— Конечно. Я возвращаюсь в свой родной город. Я возвращаюсь в Харьков. Я буду работать и не остановлюсь.

Читайте ещё:

Па тэкстах журналісткі з Марыупаля беларусы паставілі спектакль

Колькі беларусаў глядзяць палітычны YouTube? Паглядзіце вынікі даследавання

Як слуцкая журналістка перайшла на беларускую мову і што з гэтага выйшла