«У многих фотографов есть обида». Как редакции (не) работают с фотокорреспондентами после релокации

Фотограф Сергей Людкевич: «Часто слышишь, что лучше мы возьмем фотографии, снятые на телефончик»

Гродненский фотограф Сергей Людкевич работал на агентство БелаПАН и независимые белорусские и не только издания. В Гродно милиция знала журналистов и фотографов в лицо, утверждает Сергей. В день выборов 9 августа на центральной Советской площади первыми задержали практически всех медийщиков. Среди них был и Сергей. Всего его задерживали около 10 раз с августа до конца декабря. После 16 августа журналистов не подвергали административному аресту, но в день акции привозили в РОВД на три часа и начинали административный процесс.

Также Людкевича вызывали в СК и КГБ, приходили на частные беседы. После последней встречи с КГБ, когда начали проверять его контакты и практически прямо предложили выехать либо сесть, Сергей эмигрировал. Четыре месяца он живет в Польше. Пока — без работы. Сергей пытается остаться в фотографии, но допускает мысль, что придется уходить, например, в дальнобойщики.

Работу он потерял, когда летом 2021 года редакции начали признавать «экстремистскими», прошли волны задержаний и уголовных дел. За этим последовали релокации.

И всё — фотографы, которые оставались в Беларуси, лишились работы. Уезжать ты не хочешь — обстоятельства, и ты всё-таки лелеешь надежды, что можешь что-то сделать на месте. Но редакциям стало неинтересно работать с людьми, которые находятся в Беларуси. «В фотографах нет необходимости, это небезопасно», — передает их слова Сергей. 

Периодические съемки у него были, но пришлось искать другие возможности для заработка. Предложения эвакуироваться, по словам Сергея, он не получал:

— Понять ситуацию можно. Просто редакции с фотографами особо не поговорили. Не было общего объяснения, что происходит. Кто оставался в Беларуси, общались между собой и не понимали, что делать. Ты не пойдешь работать на «СБ» («СБ. Беларусь сегодня» — БАЖ). У многих обида есть, но они могут ее не высказать. Я знаю, что люди обижаются, потому что ты посвящаешь всю жизнь, делаешь, рискуешь, а тебе потом говорят: «Лучше мы возьмем фотографии, снятые на телефончик».   

По мнению Людкевича, после 2020 года 99% изданий превратились в «политические» и перестали писать «о людях для людей». Он же предполагает, что после 2020 года можно было делать фотоистории о людях, которые остались в Беларуси. Если бы они боялись фотографироваться для «экстремистских» редакций, то материалы можно было бы делать как авторские проекты: 

— На сегодняшний день можно смело сказать, что профессии фотокорреспондента в Беларуси больше нет. То, что сейчас есть — это не та фотожурналистка в классическом понятии. Корреспонденты заангажированны, поэтому дают фотографию, подходящую под политику партии. Правды в ней нет. 

В пример Людкевич приводит давнишнюю командировку в Украину от госгазет на встречу Лукашенко с Зеленским.

— Я видел, как стращают белорусских фотографов. К ним подходят и говорят: «Лукашенко ты не имеешь права здесь фотографировать. Иди вот там стой, сюда не подходи. Ни дай бог я увижу у тебя хоть одну фотографию!». Организаторы везут фотографа на это мероприятие, но он не имеет права снимать белорусского политика — только фотограф Лукашенко. А то, что там стоят десяток украинских фотографов, их не волнует…

«Не будет профессиональных фотографов в Беларуси»

Но и в эмиграции работы для Сергея тоже не оказалось. По его словам, издания, скорее, возьмут фото со стоков или купят у агентств, чем закажут их корреспонденту. А если нужен фотограф, то есть база фотографов, которые выезжали «в первой волне». 

— Редакции считают, что взять фотографии у агентств намного дешевле, чем использовать свои средства и свой контент. Это удобно: заходишь, берешь те снимки, которые тебе нужны, и всё. Но факта уникальности уже нет. А смысл читателю смотреть ваше издание, если он увидит то же самое на десятке других ресурсов?

Сергей считает, что можно освещать белорусские мероприятия, проходящие за рубежом, и делать фотоистории про живущих в эмиграции белорусов.  

— Самая опасная вещь в журналистике — предвзятость одной или другой стороны. Многие издания сейчас любят просто фоточки на телефон, которые в редакцию присылают те, кто был на протесте (речь об акциях солидарности, которые белорусы проводят за рубежом — БАЖ).

Это плохо, потому что участник событий показывает ту историю, которую всопринимает непосредственно он. Но в этом  нет общей картины. Пока нет независимого свидетеля событий, невозможно считать незаангажированной одну либо другую сторону. 

Собеседник подчёркивает, что готов проехаться по Варшаве или Вильнюсу ради того, чтобы снять историю.

— Для меня странно, что очень мало изданий пользуются услугами фотографов, чтобы оживлять свои материалы. Понятно, что бюджеты ужаты, но всегда можно что-то придумать.  

В итоге уехавшие фотокорреспонденты уходят в частные съемки, видео, переключаются на другую деятельность. Сергей беспокоится, что спустя несколько лет работы в новой сфере не все вернутся в фотожурналистику. Пройдет время — и некому будет передать молодому поколению знания. Уже сейчас образовательные курсы в сфере медиа направлены, отмечает Сергей, в основном на журналистов, но не на фотокорреспондентов. 

— Самое страшное в этой ситуации то, что не будет профессиональных фотографов в Беларуси, которые знают все правила журналистики и работы с журналистской фотографией, — считает Сергей.   

Вадим Замировский: «Фотожурналистом я уже фактически не являюсь»

Фотокорреспондент Вадим Замировский работал в TUT.by с 2013 года. Во время протестов был задержан три раза. Отбыл 15 суток административного ареста. После разгрома издания в 2021 году ему помогли с релокацией, медийщик выехал в Киев. «Дальше наши пути разошлись — это было очевидно. У меня обиды нет. Было понятно, что пишущие могут, хоть и с трудом, работать на удаленке. Снимающие — практически невозможно. Видео, наверное, ещё как-то да, а фото — совершенно исключено.  

Вадим пытался остаться в профессии. До войны он пробовал устроиться в украинское медиа.

— Это было очень-очень-очень-очень сложно. И, фактически, не получилось. Потому что фотожурналистика — узкий рынок. Профессия, можно сказать, штучная. Желающих снимать, наверное, даже больше, чем есть интересных мест для работы, — рассказал Вадим.

Поэтому он решил, что будет гораздо проще и быстрее переучиться, чтобы уйти в новую сферу. Вадим выбрал motion-дизайн. Работать именно в этой сфере собеседник не стал, но знания пригодились ему для видеопродакшена. Этим он и занимается: снимает, монтирует видео, добавляет спецэффекты. Работает не для белорусского рынка.

Ну, вот жизнь заставила. Пришлось шевелиться и осваивать какие-то близкие смежные профессии для того, чтобы унифицировать себя и оставаться на плаву.

Вадим периодически снимает в эмиграции для медиа. 

— Коллеги знают, что ко мне можно обратиться. Но это разовые съемки. Досадно, ведь я этой профессии отдал 20 лет. Мне, конечно, очень жалко, что я не могу на сегодняшний день зарабатывать фотожурналистикой. Себя одного, может, и прокормил бы, но семью — нет. Такова реальность. Нужно двигаться, развиваться. Фотожурналистом я уже фактически не являюсь.

Вадим не называет конкретные суммы за работу, но говорит, что они небольшие для европейского рынка — раз в магазин сходить. Как правило, ему заказывают две-три съемки в месяц. В периоды, богатые на события, их может быть больше. В «отпускные» месяцы — меньше. Это событийные съемки — связанные с жизнью диаспоры либо иллюстрации текстов с героями. Соглашается он по разным причинам:

—  Во-первых, лучше заработать хоть небольшие деньги, чем ничего не зарабатывать. Во-вторых, мы все, белорусские журналисты, друг друга знаем, и у нас хорошие отношения. Если тебя просят поснимать, почему бы не поснимать?

«Почему это должно быть интересно людям внутри страны?» 

Некоторые коллеги Вадима остались в журналистике: переквалифицировались в пишущих авторов или редакторов. Некоторые коллеги остались фотожурналистами. Это, как правило, люди без семьи. Также Замировский предполагает, что многие ушли в видео. Через видеоинтервью и развлекательный формат можно выходить на публику в Беларуси — даже ту, которая не читает «политические» новости. Поэтому оператор может быть полезен.

А фотокорреспонденты редакции в эмиграции и не нужны, считает Вадим. Но, возможно, нужен фоторедактор, который будет подбирать снимки, создавать базу и иллюстрировать материалы. 

— Что может снять фотограф-репортажник в эмиграции? — рассуждает Вадим. — «Событийка», которой бывает в лучшем случае одно событие в месяц. Интервью с кем-нибудь из белорусских деятелей, которых тоже не так много. Интервью с диаспорой — тоже в лучшем случае раз в месяц. И какая-нибудь фотоистория про жизнь диаспоры. Всё. А почему это должно быть интересно людям внутри страны? Совершенно не должно. Может быть, я ошибаюсь, может быть, кто-то оспорит мои слова. 

Вероятно, кто-то внедряется на рынки в другие страны и не вернется, когда у белорусов будет «своя страна», предполагает Вадим.

Это будет потерей для белорусской фотошколы. Поэтому сейчас появилась инициативная группа по созданию союза, который будет объединять эмигрировавших коллег.

Сейчас же белорусская фотожурналистика представлена разве что отдельными авторами, но не сообществом, считает Вадим.

— И это большая проблема. Я живу в Литве. Тут есть такое понятие, как литовская школа фотографии, литовская школа журналистики. Есть литовский Press Pho­to, с которого мы когда-то брали пример, создавая Belarus Press Pho­to. А что сейчас есть в белорусской независимой журналистике? Фактически ничего. Мы все разбросаны. Кто-то остался в Минске, но не имеет возможности публиковаться. Кто-то уехал в один город, кто-то в другой, и мы ничем не объединены, к сожалению. Если так пойдет дальше, то мы можем утратить даже такие понятия, как белорусская фотография, белорусская школа.

Редакции: «Фоторепортажная журналистика из Беларуси фактически исчезла»

Директор «Зеркала» Александра Пушкина не смогла найти время для комментария БАЖ. «Наша Ніва» сообщила, что не рассказывает о существующих формах работы. «Безмерно благодарны каждому фотографу, который продолжает фиксировать действительность внутри Беларуси», — сообщил БАЖ главный редактор издания.

Редактор «Радыё Свабода» рассказала, что часть коллег осталась с ними после релокации.

— Іх функцыі пашырыліся, і яны засвойваюць новыя навыкі. Акрамя ўласна фотакарэспандэнцкай працы яны займаюцца вытворчасцю відэакантэнту, інфаграфікай і аналізам спадарожнікавых здымкаў. Часам мы замаўляем кантэнт.  Вялікіх зменаў менавіта ў працы з фотакарэспандэнтамі ў рэдакацыі не адбылося.

Для редакции вопрос поддержки репрессированных коллег и коллег в целом был чрезвычайно важен, отметила представительница издания. В том числе для фотокорреспондентов была финансовая поддержка от компании. Также коллеги могли воспользоваться психологической помощью.

Что касается визуального контента на сайте, голод действительно ощущается, сообщили в редакции автору БАЖ. Это связано не только с отсутствием контента из Беларуси, но и с опасностью для самих героев публикаций быть публичными. Поэтому фотографии заменяют коллажами и графикой, спутниковыми снимками.

В связи с этим стала востребованной работа дизайнера. Но в тот же момент редакция стремится выстроить работу с «поставкой» контента и из Беларуси.

— Што тычыцца фота, звязаных з міжнароднымі падзеямі, то тут палітыка рэдакцыі не памянялася. У нас ёсць падпіскі на міжнародныя агенцыі, а  таксама калегі-фотарэпарцёры з іншых службаў «Радыё», якія працуюць у розных краінах. Таму мы карыстаемся іх кантэнтам. Але калі гаворка ідзе пра ўласна беларускія падзеі ці герояў за мяжой, то тут гэта робяць нашыя фатографы. Калі нашых калег няма на месцы ці не атрымліваецца паехаць, то мы імкнемся замаўляць пазаштатным. Іншая справа, што большасць з іх сканцэнтраваныя ў Варшаве, Вільні і Тбілісі, а героі часта жывуць у іншых гарадах. І вядома, аплочваць дарогу і ганарар не заўсёды атрымліваецца. Але наша асноўная аўдыторыя ў Беларусі, і нас цікавяць фота адтуль. З прычыны бяспекі калег у Беларусі мы ня можам замаўляць ім кантэнт, — рассказали в редакции.

Сильно ощущается нехватка фоторепортажной журналистки именно из Беларуси, считает представительница «Радыё Свабода».

—  Я б сказала, яна фактычна знікла. Але з іншага боку, тыя, хто рэлакаваліся, развіваюць сябе ў візуальным мастацтве — напрыклад, працы Ірыны Арахоўскай. І за гэтым вельмі цікава назіраць.

В штате «Еврорадио» на момент закрытия коррпункта в Минске и начала релокации и не было фотокорреспондентов, рассказал главный редактор издания Павел Свердлов. Последний, кто работал на такой ставке, — Роман Протасевич в 2019 году. Павел предполагает, что они нашли бы работу для фотокорра и в эмиграции: кроме редкой репортажной съемки, он упорядочивал бы фотоархив, работал бы с тегами и иллюстрациями. Фактически, стал бы бильд-редактором.

— У нас з’явіліся ўласныя ілюстрацыі, калажы (да 2020 года іх практычна не было). Таксама ёсць даволі вялікі архіў, назапашаны за ўжо амаль 18 гадоў працы. Частку здымкаў, якія мы публікуем, дасылаюць нашы слухачы з Беларусі і прадстаўнікі дыяспар. Частку здымкаў робяць нашы карэспандэнты на месцах падзеяў. Астатняе бяром у прэс-службаў і іншых медыяў, пазначаючы крыніцы, — рассказал Павел Свердлов о текущей работе с фотоконтентом. 

«Еврорадио» очень редко покупает фото со стоков и у агентств. Такая возможность есть только тогда, когда средства на это предусматривает контракт с тем или иным донором, а такое происходит не часто.

—  Каб набыць фота на стоку, дастаткова зрабіць некалькі клікаў, а ўзаемадзеянне наконт здымкаў патрабуе часу. Ды і ўвогуле ў кожным канкрэтным выпадку загадзя ведаць, што мусіць атрымацца, а мы не экстрасэнсы. Акрамя таго, «сесійныя» фатографы рэдка маюць доступы да адмінак. Гэта значыць, што каб выставіць іх фота на сайт, трэба падключаць яшчэ некага, — рассказывает особенности работы Павел.

Как работать фотожурналисту в Беларуси, Павел Свердлов не берется предположить:

—  Мяркую, што беларускія фотажурналісты вельмі крутыя і прафесійныя, яны шматкроць гэта даказалі. Але цяпер такі час: жывучы ў выгнанні, асвятляць беларускія падзеі немагчыма, але і ў Беларусі гэта рабіць немагчыма — сядзеш, як толькі цябе заўважаць, а адбудзецца гэта вельмі хутка. Які выхад фатографы могуць знайсці з гэтай сітуацыі? Я не ведаю.

Большинство корреспондентов «Белсат», в том числе фотокорреспондентов, релоцировались со всеми. Такой вариант им предложили еще в конце 2020 года. Редакция помогала тем, кто обратился с запросом о переезде. Тогда много «белорусского» происходило в Украине, Польше, Литве, поэтому издание активно работало по акциям и историям релоцировавшихся. Сейчас в Беларуси не осталось сотрудников «Белсат», рассказала БАЖ Саша Альтер, фоторедактор «Белсата».

Издание не смогло обеспечить большой поток заданий. Количество репортажей и фотоисторий сократилось. Поэтому многие фотографы в какой-то момент отказались от сотрудничества со СМИ и нашли постоянную работу. Но сообщили, в какое время им можно предлагать съемки. У «Белсат» есть чат фрилансеров в разных городах, где им предлагают задания. Кто отзывается — тот и работает. Свои предложения фотографы также могут обсудить с фоторедакторкой. В некоторых странах есть по фотографу, с которым медиа постоянно сотрудничает. Если он занят, связываются с «резервными».  

Если происходит что-то важное, и издание хочет иметь свои фотографии, которые, например, можно использовать повторно, то дают задания фотографу.

— Что касается небольших мероприятий, маленьких локальных историй, чтобы иллюстрировать новость, бывает быстрее и проще купить одну фотографию у агентства, — сказала Саша Альтер. — Иногда это, естественно, вопрос денег. Нужно смотреть, насколько ситуация, которую мы описываем, интересна нашей аудитории. Мы почему-то часто забываем о том, что агентство и создано для того, чтобы помогать редакциям. Иногда это выгоднее и быстрее не потому, что мы не хотим поддерживать белорусских фотографов. Есть объективные факторы, где скорость, например, намного важнее.

Что касается наполнения сайта, на «Белсате» заказывают коллажи, используют фото из архива. В перспективе будут более активно работать с графиками — по крайней мере, для больших форматов.

Уехавшие фотографы продолжают снимать более личные истории. Саша называет тех, за кем следит сама: Павел Савицкий, Катерина Игнацевич, Павел Кричко, Евгений Отцецкий. Последний даже организовывает встречи для коллег по фотоцеху.

— Фотожурналистики в самой Беларуси уже на данный момент нет. В стране работают фотографы БелТА либо государственных газет. Но я не могу это назвать объективной фотожурналистикой. Я сама после университета по распределению работала два года в государственном медиа, поэтому прекрасно понимаю, как функционирует эта система: «пересадить» голову или «дофотошопить» флажок, запрашиваемый начальством, — такие требования даже не вызывают у сотрудников удивления, — добавляет фоторедактор «Белсата».

По мнению собеседницы, все же именно независимые медиа в эмиграции пытаются сохранить то, что было, не растерять умения и навыки.

— Я думаю, что белорусская фотография находится в таком состоянии феникса, который ждёт момента, чтобы восстать из этого пепла, — уверена Саша Альтер.

Читайте ещё:

«Мужная праца беларускіх журналістаў». БАЖ узнагародзілі прэміяй Усходняга партнёрства

«Мы паўтаралі адна адной: «Дыхай. Дыхай». Даша Чульцова — пра апошні стрым з плошчы Пераменаў і Кацю Андрэеву

Назвалі лаўрэатаў прэміі імя Аляхновіча за турэмную літаратуру. Сярод пераможцаў — журналісты