«Светлана Тихановская — это тихая сила»: тандем беларусских фотографов — об историческом снимке, беларусской революции и третьем глазе

Фотографии Евгения Канаплева и Юлии Лейдик беларусы могли видеть в «мирной жизни» в журналах «Большой», «Таймер», Fash­ion Col­lec­tion, Yoga+Life, — в 2014 году работы авторов были отмечены в номинации «Постановочный портрет» на «Пресс-фото Беларуси». Дуэт создавал фотосессии для музыкальных групп Molchat Doma и Brut­to, активно работал в рекламной фотографии. Благодаря победе в конкурсе Альфабанка, пара получила возможность учиться в лондонской Школе искусств Saint Mar­tin. Стоит упомянуть и яркие социальные проекты Евгения и Юли — «Идеал», «Это не болит», «Они есть», «Belarus 2020», публикацию их фото в известном немецко-беларусском проекте «BY NOW».

В этом году фотография Светланы Тихановской авторства Kanaplev + Lei­dik украсила обложку «первой книги о лидерке беларусской оппозиции» — «Ледоколка. Светлана Тихановская» (Lodoła­macz­ka. Swiatłana Cichanous­ka) журналиста польской газеты «Rzecz­pospoli­ta» Руслана Шошина. «Женщина, которая бросила вызов тирану» — так польское Wydawnict­wo Lit­er­ack­ie презентует книжку, на обложке которой Светалана Тихановская сжимает руку в кулаке. Издание на данный момент собирает положительные отзывы читателей и изданий, набрав 8,5 баллов в рейтинге.

Как создавалась историческая фотография, которая сегодня — уже часть визуального образа беларусской лидерки? Кого еще Kanaplev + Lei­dik снимали для предвыборной гонки в 2020 году? Как фотографы включились в политику? И считают ли они, что беларусская революция проиграла?

Reform.by поговорил с ярким творческим тандемом из Беларуси.

«Это было довольно напряженное время»

— Юлия, Евгений, начну с вопроса об историческом фото на обложке книги «Ледоколка. Светлана Тихановская». Я прочитала уже немало положительных отзывов о работе Руслана Шошина, и все же хочу отметить ваш вклад. Благодаря вашему снимку, книга привлекает внимание. Как фотография вашего авторства оказалась на обложке?

Юлия: Все просто — нам написало издательство (Издатель книги — Wydawnict­wo Lit­er­ack­ie — Reform.by). Оно находится в Кракове, а мы сейчас живем в Варшаве. Получив предложение, мы очень обрадовались, но решили проконсультироваться с друзьями, уточнили расценки. Потом были торги. Мы начали с более крупной суммы, но в итоге сошлись на меньшей. Пошли на компромисс. Заключили договор с издательством на пять лет.

Евгений: Это очень приятно и важно, когда твоё произведение продолжает жизнь. У книги — уважаемый автор, она опубликована в престижном издательстве, как ни крути, в такой компании быть приятно. Это круто.

— Расскажите об истории этой фотографии. Как она создавалась? Она же, если не ошибаюсь, 2020 года?

Ю.: Верно. Мы в тот день снимали трех девчонок. (Веронику Цепкало, Светлану Тихановскую, Марию Колесникову — Reform.by).

Е.: Это как раз был тот решающий момент, когда объединились штабы. Все делалось буквально на лету. И необходимо было получить предвыборные фотографии. Естественно, с мощной энергетикой. Если бы не Юля, хочу сказать, что если бы фотографом этой съемки был мужчина — подобное фото сделать было бы гораздо сложнее. Я помню ту обстановку…

Ю.: К Светлане Тихановской, если честно, было не подступиться. Мы с Женей давно работаем с людьми и чувствуем их на тонком уровне. Для хорошей фотографии всегда должны открываться «внутренние дверцы». А у Светланы в тот момент они были наглухо закрыты. Она улыбается — но души её не чувствовалось.

Е.: На той встрече была и Маша Колесникова. А она — такой энерджайзер, заводатор.

— Минутку. Давайте по порядку. Где это происходило?

Ю.: Это была фотостудия, которая уже не существует. Больше о месте не могу говорить в целях безопасности.

Время — июль 2020-го. Вдохновляющее, но довольно напряженное и страшное время. Все были на взводе. Когда слышался стук, какой-то нечаянный скрип, звук, все оборачивались. Волновались, что в любой момент могут прийти «черные человечки».

Помню, что кто-то из девушек признался, что от стресса уже волосы выпадают.

E.: Светлана была напряжена очень сильно.

— И тем не менее все работали?

Ю.: Да. Помню, когда фотографировали Веронику, Светлану и Марию вместе, я предложила Светлане приобнять подружек. И она ответила: «Это история не про меня» (смеется). То есть ей это предложение не понравилось.

С Машей Колесниковой мы были немного знакомы, и я тогда спросила её: «Маша, как мне найти общий язык со Светланой?». Маша подсказала: «Юля, начни разговор о детях. Это растопит ее сердце».

— И вы последовали ее совету?

Ю.: Да. Но наша работа была значительно большей. На самом деле Светлана открылась в другой, совсем неожиданный момент.

«Светлана, какую музыку вы любите?»

— Расскажите, пожалуйста, как в целом проходили съемки?

Е.: На самом деле, когда нас попросили сделать фотографию объединенных штабов, а также портрет Светланы, мы выдвинули свои требования. Мы пригласили визажиста, парикмахера, стилиста. Хотели, чтобы все было просто, но стильно, без лишних деталей. Это было нашим важным условием. Но подчеркнем, что все специалисты, как и мы, на съемках работали бесплатно. Это было совместное решение.

Ю.: Признаюсь, что в определенные моменты съемок я рассматриваю человека как архитектурный объект. Я смотрю на него с разных сторон, при каком ракурсе он выглядит наиболее презентабельно, эффектно. Все должно работать вместе — и внешний вид и внутренний посыл.

Для этой фотографии мы собрали просто dream team специалистов: визажиста, который не просто накрасит, а подчеркнет красоту, парикмахера, который сделать ровно столько, сколько нужно, стилиста, который уберет лишнее. Все было сделано для того, чтобы человек почувствовал себя красивым, уверенным. А когда наш герой или героиня круто выглядят, они начинают себя хорошо чувствовать. И вот здесь уже включается психология — чтобы герой и героиня нам открылись.

— В какой момент вы почувствовали, что портрет Светланы удался?

Ю.: Я, помню, спросила: «Светлана, какую музыку вы любите? Можно я поставлю что-нибудь из вашего любимого?». (Когда мы фотографируем, я люблю так узнать своих героев). И она ответила: «Муры». Мы поставили песню. И когда она заиграла, у Светланы загорелись глаза. Это был как раз тот самый момент, когда она открылась.

«Первый предвыборный портрет нашего президента»

— Книга Руслана Шошина называется очень здорово: «Ледоколка. Светлана Тихановская». Автор образует здесь новое польское слово от слова «ледокол». А вы почувствовали на той фотосессии, что Светлана Тихановская — ледоколка?

Ю.: Был один прикольный момент. Через какое-то время после съемок я встретилась со Светланой в одном здании на лестничной площадке. Она остановила меня и поблагодарила. Сказала, что это очень крутая фотосессия, что она увидела себя с другой стороны. Мол, ей очень понравилась наша работа. И от нее исходила такая энергия, что я прямо начала пятиться назад (улыбается). У Маши Колесниковой сильная энергетика, но Светлана меня тогда сильно поразила. Я прямо ощутила ее мощный энергетический поток.

Е.: Я тогда почувствовал в ней некоторое волнение, но также четкость и решительность. Такая решительность, знаете, когда люди идут до конца.

А потом мы все наблюдали, как Светлана росла как политик. И эта трансформация нас очень вдохновила и восхитила.

— Юлия, Евгений, то, что вы рассказываете, сейчас воспринимается уже как история. Прошло два с половиной года, и мы смотрим на те события с текущей точки зрения, с той точки, где все мы стали другими. Ваше фото уже стало знаковым, и интересно, как бы сейчас Светлана Тихановская посмотрела на него. Мне очень нравится этот образ «ледоколки», женщины, которая проходит там, где, казалось бы, пути нет. Она открывает путь для других. Она крошит препятствия. Сейчас, когда вы смотрите на этот портрет, что вас больше всего трогает?

Ю.: Для меня сейчас очень трогательным выглядит рука Светланы, ее кулачок. Мы сейчас знаем, что за плечами этого человека. А вот кулачок женской руки — он почему-то сильно меня цепляет.

Ж.: А мне нравится, что это все-таки предвыборный портрет. Считай, первый предвыборный портрет нашего президента. От этого у меня захватывает дух.

«Виктор Бабарико поразил нас своей открытостью»

— Как так случилось, что вы — по сути, креативные, рекламные фотографы — включились в предвыборную гонку? И работали на съемках бесплатно.

Е.: Это произошло как-то само собой. Это была волна, в которую ты попадаешь и плывешь. Возникает энергия — и ты за ней следуешь.

— Если не ошибаюсь, вы также делали предвыборную фотосессию и Виктору Бабарико?

Ю.: Это так. К нам поступило предложение, и мы согласились. Признаться, я ничего к тому времени о нем не знала и назначила предварительную встречу.

Е.: В принципе, это часть нашего метода. Мы должны познакомиться с человеком прежде, чем начать снимать. Поговорить с ним. Тогда во время съемки возникает направление, в сторону которого можем двигаться.

— Чем вас поразил Виктор Дмитриевич?

Ю.: Своей открытостью. Мы очень много работали с бизнесменами, с людьми, которые чего-то достигли, и можем сказать, что в большинстве своем это люди закрытые. Случалось, что меня просили уйти со съемочной площадки, потому что в процессе я задавала слишком много вопросов.

А Виктор Бабарико отвечал на любой мой вопрос. Когда мы пришли к нему домой, он сказал: «Будьте как дома. Ходите, где хотите, угощайтесь всем, что лежит в холодильнике». Меня это сильно поразило и подкупило.

Е.: Конечно, нас тронуло то, что он любит искусство. У Виктора дома было много хорошей музыки, картины, книги. Он ценит людей искусства. Мы еще больше прониклись его отношением, когда уехали в Варшаву. Мы видим, что здесь люди культуры, искусства ценятся. Они получают хорошие деньги за то, что делают. Они — богаты. В Беларуси же культура держится на энтузиазме. Многое существует вопреки, а не благодаря.

Мы тогда подумали, что если у нас будет такой президент, люди искусства станут значимыми.

Ю.: А если культура и искусство станут значимыми, значит будут происходить изменения в обществе и сознании людей. Со временем. Конечно, это не произойдет быстро. Но все пойдет в сторону возрождения нации, многое будет по-другому.

— Вы поддерживаете сейчас с Виктором Бабарико отношения?

Ю.: К сожалению, нет.

«Беларусы держат свою историю»

— Юлия, Евгений, задам вам провокационный вопрос. В процессе предвыборной гонки вы познакомились с новыми беларусскими лидерами. Виктор Бабарико, Мария Колесникова, Светлана Тихановская… Кто-то из них сейчас за границей, кто-то в тюрьме. Вы сейчас тоже уехали в Польшу. Как вы считаете — беларусская революция проиграла? В какой мы сейчас точке, на ваш взгляд?

Ю.: Мы собираем себя и учимся жить в тех условиях, в которых находимся.

И нет, на мой взгляд, беларусская революция не проиграла. Объясню почему.

Я по национальности — русская. Родилась в России, в городе Анапе. Приехала в Беларусь после того, как закончила школу. Поступила в Академию искусств в Минске. И более восемнадцати лет прожила здесь. Как ни странно, все эти годы я очень редко сталкивалась с беларусским языком. Но я его услышала и стала понимать во время революции. И поразилась, какой это красивый язык! Меня невероятно вдохновило то, что люди заговорили на своем языке. Нация — проснулась! И это был момент большого счастья. И я очень рада, что это все увидели наши дети. Они застали этот момент.

Е.: Я согласен с Юлей. Признаться, у меня был период, когда я начал сомневаться. Слишком много политзаключенных. Много боли, несчастья. Но сейчас я понял, что беларусы держат свою историю. И важно не сдаваться.

— Когда вы уехали из Минска?

Е.: Когда началась война. Нам стало невыносимо находиться в городе. Кроме того, мы не знали, что ожидать от наших соседей, которые придерживаются совсем других взглядов, чем мы. Опасность того, что нас сдадут, была ненадуманной.

Возможно, беларусы в данный момент находятся в поисках своей Земли обетованной? Не знаю, это очень громкое сравнение, конечно. Нам не дают проводить беларусизацию, танки понаехали, и прочее, прочее. Но в нас произошли большие внутренние изменения, и это, верю, останется.

«Люди так и не научились доверять своему уму, чувствам»

— Как вы чувствуете себя в Польше? Чем занимаетесь?

Ю.: В поиске.

Недавно я сделала проект, который называется «Русские сказки». В нем я пытаюсь донести в каком-то смысле свою личную историю о том, что происходит сейчас, реагирую на происходящее.

Я упоминала, что родилась в Анапе, и для меня большая трагедия, когда близкие тебе люди, друзья смотрят в совсем другую сторону, чем ты. Хотя, казалось бы, мы выросли на одних и тех же книжках, сказках…

— Ваш проект, поясню, помещает российскую пропаганду, новости с российских телеканалов в контекст лубка. Превращает пропаганду в абсурд. При этом, мне кажется, достигается терапевтический эффект.

Ю.: Когда я создавала проект, то пришла к выводу, что, видимо, кому-то нужно это ощущения спокойствия — когда ты смотришь в «прямоугольник» и находишься в состоянии ребенка. Не нужно ничего решать, за тебя все решают «взрослые» — те люди, что в телевизоре.

Почему-то подумала о том, что люди, выросшие в Советском Союзе, не умеют доверять своему уму, чувствам. У буддистов есть такое понятие как третий глаз, так называемый «внутренний глаз», — он открывается, когда человек доверяет себе. Так вот третий глаз у советского и постсоветского человека не открыт. Они слушают, скажем так, авторитетов, специалистов, а не себя.

Е.: Советский и постсоветский период формировал поколения, которые верят только вышестоящим органам. Доверяют Старшему Брату, если по Оруэллу. Многие параллели тут выстраиваются.

И люди, которые подвержены пропаганде, они слово в слово повторяют то, что слышали по телевизору. Их переубедить невозможно.

— Мне очень нравится мысль, что многие люди так и не повзрослели.

Ю.: Потому что это прививалось с детства. Когда ты в детском саду не хочешь есть манную кашу, а тебя воспитательница заставляет. На самом деле, она — конченная воспитальница! Но она — взрослая, а как говорят родители, ее надо слушать. И так дальше по жизни: школа, институт, работа. Ты все время должен слушать специалистов, они знают больше, у них авторитета — больше. А откуда авторитет? Действительно ли человек специалист? Об этом редко думали. В результате люди научились слушать других, но не себя. Закостенели в этой модели «русских сказок». Об этом, можно сказать, мой проект.

«Нас поразило здесь чувство свободы и уважения к человеку»

— Возвращаясь к вопросу об эмиграции, вам удалось открыть себя с новой стороны?

Е.: Мы в поиске. Мы ехали сюда не за тем, что нас здесь буду ждать. Мы эту наивность убрали. Поэтому готовы делать любую работу.

Нас здесь поразило другое, очень важное ощущение. Чувство свободы и уважения к человеку. В любой стране есть свои особенности. Здесь есть тоже внутрипартийная борьба, борьба за власть. Все понятно. Но совсем другое ощущение в государственных институтах, в общении. Ты чувствуешь себя иначе.

Ю.: Нас и наших детей очень сильно поразила школа. Обычная государственная школа, где дети с первых дней почувствовали себя комфортно. Это к ситуации, которую мы описывали выше, когда в детском саду тебе кормят насильно манной кашей. Так вот — здесь насильно никто никого не кормит — в прямом и переносном значении слова.

У детей — свободная форма, с ними уважительно общаются, они комфортно себя ощущают. У них теплая еда, которая им нравится. В школе нет глупой сегрегации, когда отдельные туалеты для младших, средних и старших классов. Все туалеты чистые, комфортные. Все эти вещи создают нормальную среду, в которой люди могут свободно развиваться. Мы не можем не заметить этих, казалось бы, для кого-то деталей.

Е.: И пример самой Польши, которая выстояла, несмотря на годы советской власти, военное положение в стране в 1980‑е, сохранила себя, свою культуру, — все это вдохновляет. Есть на чей опыт опереться, чтобы строить будущую Беларусь.

Ю.: Они очень ценят свою культуру. А когда ты помнишь свои корни, говоришь на своем языке, — тогда у твоей страны есть будущее.

«Она — наш шанс»

— Мне бы хотелось сейчас вернуться в каком-то смысле к началу разговора. Удалось ли вам встретиться со Светланой Тихановской в Польше? Уже в ее новом статусе.

Е.: Да. Она была с визитом в Варшаве. Мы присутствовали на одной ее встрече с беларусами.

— Она вас узнала?

Ю.: Удивительно, но да. Когда я подняла руку, чтобы задать вопрос, то представилась. Светлана отреагировала: «Юля, я вас помню».

— Перед вами был другой человек?

Ю.: Сложно сказать, не хватило времени, чтобы понять.

Е.: Думаю, что это можно было бы узнать в процессе следующей фотосессии (смеется). Новый портрет Светланы Тихановской подсказал бы нам перемены в ее характере.

— Существует мнение, что Светлана Тихановская — это в определенном смысле и метафора беларусского народа. Мол, никто из беларусов особо не хотел идти на выборы, вникать в политику, но так сложились обстоятельства. И народ взял и вышел. И стал бороться. И сейчас все смотрят на Светлану как в какой-то мере на себя: выдержим ли мы? Выдержит ли Светлана? Как вы относитесь к такой трактовке?

Ю.: Беларусы очень способные. В этом я уверена. Что на счет Светланы и ее сравнения с беларусами — это довольно сильная для нас метафора. Мы об этом не думали.

Но я могу сказать одно, что есть люди, которые громко кричат и мало делают. А Светлана — не такая. Я бы сказала, что Светлана Тихановская — это тихая сила.

И она — наш шанс.

Читать еще: 

Зміцер Лупач: Я спаліў за сабой усе масты і вярнуцца не магу пры гэтай уладзе

«Каб вызвалілі Дашу, яму было б значна лягчэй». Ігар Лосік вельмі трывожыцца за жонку

Экстрэмізм: Sojka разбіраецца ў гатунках