«Если бы узнали, что он сильно переживает, сердце выскочило бы». Евгений Булка с женой пытаются вылететь в Израиль, там их маленький сын

«Если бы узнали, что он сильно переживает, сердце, наверное, вообще бы выскочило»

На понедельник, 9 октября, у Евгения и Майи был запланирован вылет из Варшавы в аэропорт Бен-Гурион в Тель-Авиве. Однако рейс перенесли на 12 октября. По просьбе ведущего его знакомые, которые работают в турбизнесе, пробуют найти им билеты на другой самолет. Квитки, которые встречаются, стоят дорого — около тысячи евро за человека, и нет гарантий, что самолет приземлится в Израиле.

— Говорят, что-то из Грузии, Кипра и Греции вроде бы летит в Тель-Авив, но никто не может обещать, что, если ты прилетишь в какую-то из этих стран, оттуда рейс в Израиль не будет отменен. В этом главная загвоздка, — описывает ситуацию Евгений. — У меня есть знакомая, она тоже из Беларуси, но работает в [израильском] аэропорту. Говорит, сейчас никто не может точно ничего сказать, потому что — а как? Вот мы с ней пообщались. Ситуация была одной, а потом вдруг ракета [в районе аэропорта] упала. И что? Кто уже будет садиться?

О сложившейся ситуации Евгений пытается рассказывать спокойно. Объясняет, к происходящему они с женой стараются относиться как «к тому, что нужно пройти», да и «ресурсов на панику нет». Вспоминает, когда решили полететь в Варшаву без ребенка, еще подумали: «Ну что может произойти?» Присмотреть за Левоном попросили няню, которая помогает семье уже несколько месяцев. Девушку зовут Ольга, она из Бурятии, ей чуть больше двадцати.

— Изначально съемки в Варшаве планировались 18 октября, а потом вдруг появилось «окно», и у меня спросили: «А вы можете пораньше?» И так получилось, что мы смогли. И у меня, и у жены получилось договориться с работой, — вспоминает телеведущий и добавляет, что после их релокации в Израиль это была первая поездка Майи за пределы страны. — В пятницу в три часа дня мы приземлились в Варшаве. Около десяти вечера были в гостинице, легли спать. В 7.30 я проснулся, посмотрел телефон — и все. Жизнь разделилась на до и после.

Телефон Евгения был заполнен сообщениями от разных людей. «Как вы? Все ли в порядке?» — писали близкие и малознакомые люди. Ведущий с супругой сразу стали звонить Ольге, спрашивать, что у них с сыном происходит.

— Она ответила: «Сейчас все закончилось, поднимаемся». Ольга сама по себе очень выдержанная, и потому, что она была спокойна, мы, насколько это возможно, тоже успокоились, — описывает ситуацию собеседник. — Ольга рассказала, что, пока в нашем доме еще не успели открыть бомбоубежище (теперь оно уже открыто), они прятались под лестницей. Левон уже познакомился со всеми соседями. Там есть мальчик его возраста. Сыну отчасти все это весело. Он всех зовет под лестницу. А еще с ними наша собака. Она как-то чувствует начало сирен, и за некоторое время до них начинает прятаться под стол. Это значит, можно собираться и спускаться.

По словам Евгения, в районе, где стоит их дом, на выходных было относительно спокойно. Ольга и Левон не раз слышали звуки тревоги и хлопки, когда работал «Железный купол» (тактическая противоракетная система Израиля). Но доносились они откуда-то дальше. Служба тыла попросила жителей по возможности не выходить из квартир, не собираться на улице даже большими группами. Няня и малыш эти правила не нарушали. Единственное, что Ольга спускалась в магазинчик у дома за продуктами. В понедельник в пригородах Тель-Авива, с которыми граничит район Евгения, начались обстрелы, и тревога зазвучала снова. Няне и Левону опять пришлось идти в бомбоубежище.

— В прошлом году сын уже спускался с нами туда. Первое время после этого он, когда слышал тревожные звуки, кричал: «Сирена, сирена» — и бежал куда-нибудь. А сейчас я даже не знаю. Если честно, не расспрашиваем. Если бы узнали, что он сильно переживает, сердце, наверное, вообще бы выскочило. Сохраняем спокойствие, чтобы это передалось и ему, — признается Евгений и отмечает, что они постоянно на связи с няней, интернет у нее работает без перебоев. — Периодически жена ей пишет. Ольга нас не успокаивает, но повторяет: «Все нормально». Рассказывает, что сын играет, спит.

С самим Левоном родители все это время не общались. Евгений говорит, что подумали, если сын увидит их, может сильно забеспокоиться.

— Левон сейчас в таком возрасте, когда у него здесь и сейчас и нет понимания, долго ли нет мамы. Вдруг, увидев Майю, он начнет плакать и звать ее. Тогда эта хрупкая, стабильная ситуация может немножко пошатнуться, — объясняет ведущий. — Хотя ночью он уже просыпался, звал ее. Понимаем, он начинает скучать.

На вопрос, может ли ребенок к ним прилететь, Евгений отвечает отрицательно. Во-первых, у мальчика нет визы. Во-вторых, если даже найти кого-то, кто готов будет сопроводить его к родителям, нет никаких документов, что позволяли бы везти его куда-то без мамы и папы.

«С 2020 года потихоньку, потихоньку нас тренируют принимать какие-то ситуации»

Понимания, когда Евгений и Майя смогут добраться домой, у семьи нет. Чтобы хоть как-то ускорить этот процесс, ведущий обратился в консульство Израиля в Варшаве. Поинтересовался, можно ли им попасть на эвакуационный рейс в страну. Там объяснили, что в первую очередь места на борту бронируются для военнослужащих, которые должны явиться по приказу.

— Поэтому мы тоже, грубо говоря, ждем нашей очереди, — объясняет собеседник и говорит о еще одной непростой стороне своей ситуации: в Варшаву они с Майей собирались всего на три дня, поэтому количество вещей и денег (а «особо разгуливать» они не планировали) они брали только на это время. Гостиница у них до вторника.

— Когда узнали, что наш рейс перенесли, острой паники и истерики не было. Ну, а что делать? — как есть говорит Евгений. — С 2020 года потихоньку, потихоньку нас тренируют принимать какие-то ситуации. Так или иначе.

В воскресенье в своем Insta­gram ведущий опубликовал пост, где рассказал о произошедшем с ним, и люди стали слать слова поддержки и предлагать помощь. Одни писали: «Если нужно жилье, у нас есть диваны, приезжайте». Ведущий Артемис Ахпаш, который в знак протеста ушел с госТВ еще летом 2020-го, сказал: «Давайте подъеду, подвезу вас куда надо». А один из раввинов, с которым Евгений пересекся всего раз в жизни, предложил финансовую поддержку.

— Он увидел пост и пишет: «Слушай, чем могу?» Возьми номер моей карты, привяжи к Apple Pay (система мобильных платежей и электронный кошелек от Apple. — Прим. ред.), расплачивайся, потом разберемся. Но из-за особенностей израильских банков сделать это не получилось, — говорит Евгений. — Вот сейчас мы с вами общаемся, а он параллельно звонит, пытается узнать, что еще можно сделать. У него появились какие-то варианты. Просит узнать, какие сервисы и переводы работают. Вот только проблема, что в Израиле переводы сейчас закрыты. Так он, вдумайтесь, поехал в обменный пункт, но добраться до него не смог. Говорит, пришлось развернуться, так как начался обстрел.

Были и другие люди, которые хотели перевести ведущему деньги. Но, как объясняет собеседник, специфика израильских карт в том, что переводы от физлиц они принять не могут, только от официальных компаний.

— Раньше, когда видел в Face­book или Insta­gram посты о помощи, спрашивал: «Чем помочь?» Сейчас, когда сам с этим столкнулся, понял, что этот вопрос немного вгоняет в ступор. Ты не можешь на него ответить. Что сказать? Что у меня нет денег? Подумают, выманиваешь или еще что-то. Скажешь: «Негде переночевать», так ведь многие бывшие беженцы, стеснять людей не хочется. Неудобно себя чувствуешь, — делится ощущениями Евгений. — Поэтому, если вы видите пост с просьбой о помощи, не спрашивайте, как поддержать. Если можете, предложите конкретные варианты.

По словам Евгения, он и Майя далеко не единственные, кто в такое непростое время старается вернуться в Израиль.

— Там же родные, самое важное в такое время — быть рядом с ними, — объясняет он позицию таких людей. —  Конечно, может, те, кто оказались за границей семьями, пока и не летят, хотя, учитывая общий патриотический дух… Сейчас, когда по улицам едут колонны с солдатами, с техникой, вдоль дорог [выстраивается] огромное количество жителей. Они подают военным воду, еду, раздают им булочки, что испекли. Без слез на это, наверное, вообще невозможно смотреть. Вчера вечером увидел в Insta­gram ребят, с которыми работал на перевозке мебели (одна из израильских подработок ведущего. — Прим. ред.). Они в военной форме, улыбаются. Резервисты, служили в спецназе. Понятно, уезжают на юг [страны]. И просто в голове не укладывается. Парни младше меня. Некоторым нет и 25, — не скрывает эмоций ведущий и говорит, что пока с его знакомыми, которые живут в Израиле, все хорошо. — С людьми, которые из Ашкелона, мы тоже на связи. И с ними все в порядке.

На вопрос, что первое скажет сыну, когда получится его обнять, шоумен отвечает:

— Скажем: «Левончик, мы тебе машинки привезли и книжки, просто долго искали самые красивые!»

Читайте еще: 

«Святкаваць штосьці разам — гэта дужа істотна». Як выжываюць рэдакцыі ў розных краінах

«Сьціснуць зубы, зьберагчы сябе і дачакацца вызваленьня». Што вядома пра зьняволеную журналістку Кацярыну Андрэеву

«Незалежныя медыя перажываюць крах бізнэс-мадэлі, а грамадства падвяргае сябе самацэнзуры». Асноўнае са справаздачы Freedom House