Анна Голёта: “Смех стал типичной реакцией при обнаружении фейков”

“Вскрываем не только откровенное вранье, но и манипуляции, искажения”

— Фейк фейку рознь. Классифицируете ли вы их каким-то образом?

— Мы понимаем фейк как намеренное искажение действительности. К примеру, в одном из прошлых выпусков рассматривали сюжет российских СМИ о том, что премьер-министр Польши Матеуш Моравецкий во время визита в Украину якобы кланялся памятнику Степану Бандере. Мы выяснили, что это фотомонтаж, а оригинальный снимок был сделан возле памятника жертвам Большого голода в Киеве.

А бывает обман, когда выдают одно за другое. Так было с арабским инвестором, который должен был построить умный город в Беларуси. Нам удалось установить, что он связан с сербскими братьями Каричами. Встречаются также экономические манипуляции. Руководитель какого-нибудь предприятия заявляет, что под его началом нарастили объем производства, но замалчивает остальную статистику, которая свидетельствует об убыточности.

Но теперь самый распространенный способ у пропаганды — вырывать слова из контекста и искажать чужие слова. ГосСМИ пытаются пересказывать информацию из англоязычных изданий на свой лад.

Так, недавно БелТА сослалась на публикацию американского журнала Newsweek. Государственное информагентство утверждало будто бы автор статьи указал, что западные страны поддерживают Украину, а остальной мир — Россию. Однако это оказалось неправдой. В публикации сказано, что часть стран придерживаются нейтралитета, заботясь о своих экономических интересах. А это совсем другое.

Вообще в “Лукавые новости” попадают те фейки, которые мы можем стопроцентно опровергнуть, разоблачив их документально. Вскрываем не только откровенное вранье, но и манипуляции, искажения.

За последнее время обман в госСМИ стал примитивнее. Если раньше для развенчивания фейка нам нужно было покопаться, изучить данные Белстата (Национального статистического комитета), то сейчас сложные фальсификации используются реже. Нарратив у пропаганды существенно изменился.

Теперь на белорусском ТВ откровенно врут, в частности, представляя жизнь в Европе невыносимой с точки зрения бытовых условий. Говорят, мол, в Польше включают электричество по графику. Понятное дело, мы сами живем там и знаем, что это не так. Но как фактчекеры всегда документально опровергаем обман. Так было и в этот раз: выяснилось, что пропаганда исказила слова одной из чиновниц, предложившей экономить электричество.

— Какой инструментарий в своей работе вы используете и насколько он доступен обычному человеку?

— Большинство излагаемых фактов можно проверить самостоятельно. Но нужно потратить время. Иногда это может занять несколько часов, а иногда — несколько дней.

Например, российские Telegram-каналы распространяют фотографию какого-то человека на больничной койке, представляя его как жертву украинской армии. Чтобы выявить обман, достаточно воспользоваться поиском Google по изображению. Это займет несколько секунд.

Другой вопрос, станет ли человек, если он засомневался, допустим, в данных по сельскому хозяйству, проверять их и разбираться в экономической статистике? 

Когда нужна более глубокая проверка информации, не из открытых источников, то я могу обратиться к киберпартизанам, которые нам очень помогают.

Однажды потребовалось проверить человека, который в самый разгар протестов был освобожден из мест заключения и принял активное участие в демонстрациях. Несмотря на то, что его зафиксировали на многочисленных фото и видео, он оставался на свободе. Это вызвало подозрение. С помощью имеющегося изображения я нашла его старые страницы в соцсетях, а благодаря киберпартизанам установила имя и фамилию и связалась с ним. Но сюжет в программу не попал. Я не взяла на себя ответственность обвинять его в провокации.

“В каком-то смысле пропагандисты, искажавшие реальную ситуацию, могут быть причастны к смертям от пандемии”

— Какие фейки можно назвать нарушением стандартов журналистики, этики, а какие — преступлением (если этот термин вообще уместен)? Чем они опасны?

— Любой фейк это априори нарушение журналистской этики. Но назвать какой-то поступок преступлением это большая ответственность…

Впрочем, мы можем вспомнить ситуацию с коронавирусом, и что говорили нам по телевизору. Нас убеждали, дескать, все это ерунда, врали про количество больных и смертность. Не преступление ли то, что люди, доверившись этой информации, не воспринимали ковид всерьез и, может быть, кто-то по этой причине умер? В каком-то смысле пропагандисты, искажавшие реальную ситуацию, могут быть причастны к смертям от пандемии.

— Есть ли, на ваш взгляд, правовая основа для привлечения патологических врунов в будущем к отвественности?

— Не будем забывать, что эти вруны транслируют позицию Лукашенко. Поэтому сейчас в Беларуси это, конечно, невозможно.Однако в будущем некоторые случаи, как мне кажется, вполне могут быть рассмотрены в суде.

Помните, когда Григорий Азаренок обнародовал частные телефонные разговоры близких Романа Бондаренко? Это же прямое нарушение законодательства.

— Термин «фейк» сравнительно недавно появился в лексиконе Лукашенко и госпропаганды. С чем вы это связываете? Кто-то подсказал или это потому, что власть сама стала активно пользоваться дезинформацией?

— Я думаю, что они выбрали нападение в качестве способа защиты. Разве пять лет назад кто-то системно разоблачал вранье белорусских госСМИ? Теперь же появился ряд проектов, которые системно этим занимаются. Возникла необходимость, а государственный аппарат вынужден огрызаться.

— Лукашенко упреждал, мол, не надо уподобляться “этим”, нельзя заниматься фейками. Как вы оцениваете спустя пару месяцев после этого заявления — исправились пропагандисты?

— Ну это же смешно! Все с точностью до наоборот. Если раньше госСМИ вели себя более сдержанно, то сейчас они продуцируют не просто фейки, а откровенную ложь вперемешку с абсурдом. И я думаю, что Лукашенко это нравится. Он ведь сам подталкивал их к этому, укоряя, что они недостаточно острые. Что это как не посыл к действию?

— В то же время Лукашенко ранее утверждал, что Tes­la ему подарил Илон Маск. Как думаете, он осознает, что такие фейки легко вскрываются?

— Во время своих выступлений, когда он отходит от заранее написанного текста, появляется работа для фактчекера. Возможно, когда он рассказывал про Tes­la, то не думал, что кто-то станет разбираться. Но сначала пользователи Twit­ter задали вопрос напрямую Илону Маску и тот на словах опроверг это утверждение, не предоставив, впрочем, доказательств обратного.

Документальное подтверждение у нас появилось намного позже, когда киберпартизаны поделились сведениями о том, что электромобиль был передан Лукашенко бизнесменом Николаем Воробьем.

“Использовать чужую ложь стало очень распространенным явлением”

— Какой самой смешной или нелепой была дезинформация, которую приходилось опровергать?

— Теперь при обнаружении фейков смех стал типичной нашей реакцией. Абсурда у госпропаганды стало так много, что другой реакции он не вызывает. Вот недавно появилась “новость” о том, что в “ПриватБанке” (Украина) при открытии счета в подарок дают дрова. Ну какая может быть эмоция, когда такое читаешь?

— Как считаете, каким образом производятся фейки? Сложно представить, что поступает редакционное задание соорудить ложь. Наверняка идет поиск, некий сотрудник редакции хватается за первую же возможность уколоть недругов…

— Часто белорусское телевидение просто-напросто транслирует фейки, которые создаются в России. А потом Иван Эйсмонт в передаче “Клуб редакторов” пересказывает их.

— Получается, госпропаганда даже в этом вторичная?

— Да. Это стало очень распространенным явлением — использовать чужую ложь. Но не всегда. Недавно пропагандисты сослались на некий документ, согласно которому компания Гэллапа (США) провела социсследование по заказу оппонентов власти. По их словам, итоги опроса не обнародовали, потому что рейтинг Светланы Тихановской, Виктора Бабарико и других лидеров демократических сил оказался очень низким.

Конечно, мы стали проверять. Во-первых, насторожило, что никакой документ продемонстрирован не был. Во-вторых, я связалась с Гэллап, где мне сказали, что давно не проводят опросы в Беларуси. Из этого делаю вывод, что либо пропагандисты получили фальсифицированный документ, либо кто-то сел и придумал этот фейк с чистого листа.

— Кого бы вы назвали наиболее плодовитым создателем фейков в Беларуси?

— Ивана Эйсмонта. Он очень часто пересказывает чужие фейки, использует манипуляции, прибегает к откровенному вранью.

А из телеканалов на первое место поставила бы СТВ, потому что там больше всего абсурда и неправдивой информации. На второе — БТ, на третье — ОНТ. Про провластные Telegram-каналы вообще не говорю. Там о‑о-очень много вранья.

— Кто, на ваш взгляд, их целевая аудитория? Почему она склонна верить в такую информацию? Решающее значение имеют источник, ссылка на официальные органы или что-то еще?

— Основная аудитория — сторонники Лукашенко. В частности, пенсионеры, которые смотрят телевизор и не пользуются другими источниками информации.

Также я бы выделила нейтральную часть общества, которая переметнулась после победы контрреволюции. Сначала у них было “меня не касается”, а потом стало “все нормально”. Вот они тоже начинают в это верить.

Сейчас выехать из Беларуси очень сложно, многие не видят, что происходит за пределами страны. Они сами убеждают себя, что “у нас все хорошо” и верят в эту информацию.

— Как вы оцениваете эффект от программы? Ведь ее, скорее, будут смотреть оппоненты власти, а не сторонники?

— Даже оппоненты власти узнают много нового. В комментариях как-то высказался молодой человек, который не был склонен верить ни одной из сторон, но все же больше доверял госСМИ. Однажды он решил перепроверить цифры, которые мы давали в “Лукавых новостях” и признал, что мы его переубедили.

Более приверженные сторонники Лукашенко тоже реагируют, пишут в соцсети. До них сложно достучаться, но я верю в то, что они подсознательно понимают, что им врут. Кроме того, у нас на русскоязычном канале (“Вот так”) много российской аудитории. Мы показываем, как их же обманывают, рассказывая про войну в Украине.

— Чувствуете ли противодействие со стороны власти? Видите ответные шаги?

— Конечно!

В 2021 году я попала на Окрестина, за профессиональную деятельность мне предъявили две уголовные статьи.

В результате мне пришлось бежать из Беларуси по лесам и полям без паспорта, потому что его отобрали под подписку о невыезде.

— В основном в программе анализируется контент госСМИ, а независимые медиа попадают в фокус вашего внимания?

— Когда мы начинали делать “Лукавые новости”, то декларировали целью разоблачать фейки вне зависимости от того, где они были размещены. Разумеется, я анализировала контент независимых медиа. Но честно скажу, что найти там ложь сложно.

Так, несколько лет назад Tut.by сослался на слова Лукашенко, который высказался на военную тему. Но взял не оригинальную цитату, а положился на нарезку, сделанную БелТА. Когда мы изучили оригинал, то выяснили, что он такого не говорил. Этот сюжет попал в наш выпуск.

Также припоминаю, что нашла неверную информацию в одном из выпусков “Редакции” (YouTube-канал российского журналиста Алексея Пивоварова). Бывший советник офиса президента Украины Алексей Арестович один раз попадал в нашу программу, но чаще пропаганда конструирует фейки, искажая его слова.

— Вам наверняка приходится отсматривать большой массив информации из госисточников. Какое ощущение от токсичного контента? Процедуру по детоксу проводите?

— “Лукавым новостям” уже четвертый сезон, и я не могу сказать, что чувствую усталость. Я по-прежнему ищу фейки с азартом, у меня выработалась чуйка на них. Листаю ленту и знаю, какую новость точно нужно проверять. Мне это интересно, и я кайфую, когда удается раскрыть вранье, а если развеиваю сложный фейк, то удовольствие от результата работы — вдвое большее.

Чытайце яшчэ: 

Кого считают журналистом в Литве и какие права дает статус? Отвечают эксперты

Аляксандр Ждановіч: У тых, хто застаўся ў Беларусі, заціснуты рот, але не вочы

MOST — першы год. Рэдакцыя падводзіць вынікі года