Министр информации и наглая белбурёнка

“Является недопустимым, когда отдельные СМИ или интернет-ресурсы, намеренно гиперболизируя критические посылы, скатываются в откровенную пошлость и хамство. Подобное явление, к сожалению, становится системным для «БелГазеты»”.

“Критические посылы” — это, надо полагать, слова Александра Лукашенко про (цитата) “обосранных коров” на шкловской ферме, после которых полетели головы чиновников. Головы, надо сказать, улетели недалеко, но колонка не об этом. А “гиперболизируя”, “откровенная пошлость” и “хамство” — это то, что по итогам президентского разноса опубликовала “БелГазета”.

Злополучного номера, о котором идёт речь, я не читал. Но не осуждаю, что бы там ни было написано. Белорусы — они же не дурачки, пошлость и хамство у них не в почёте. Белорусы и сами, без помощи министра, способны разобраться, что им читать, а что нет. И проголосовать рублём. Только что-то мне подсказывает, что карикатура, на которой бурёнка справляет естественные нужды на головы чиновников, читателям “БелГазеты” понравилась. И интервью с той самой шкловской коровой, которая съела двух министров, аудиторию газеты порадовало.

И вот тут у меня появляется вопрос: почему чиновники лучше журналистов знают, о чём и как нужно писать?

Поиски ответа приводят к тому, что наши чиновники, несмотря на то что Советский союз развалился 27 лет назад, до сих пор остаются советскими. Они по инерции пытаются глушить все “голоса Америки”, которые слышат. То, что некоторые такие голоса, порождаемые мифами об интересах злокозненного Запада, звучат только в их головах — им не важно.

Увы, чиновники считают, что их понимание нравственности (по всей видимости, граничащее с пуританством) должно стать образцом для СМИ. Власти ежегодно выделяют из бюджета десятки миллионов долларов на государственную прессу, сделанную в соответствии с их представлениями о том, что такое хорошо и что такое плохо:

Чиновники так и не научились жить в мире, где есть независимые СМИ. Они, “как регулятор отрасли”, хотят порядка, а ещё — чтобы была “культурно-нравственная, этическая составляющая”. А мир тем временем уже сделал следующий шаг: новыми медиа стали соцсети и мессенджеры с их живым языком, пёстрым содержанием и отсутствием границ.

И вот, кто-то уже опубликовал “откровенно пошлую и хамскую” карикатуру с бурёнкой и чиновниками у себя в Face­book, кто-то утащил её оттуда в свой Телеграм-канал. Не успел ещё новоиспечённый главред “БелГазеты” Кирилл Живолович переступить порог приёмной Александра Карлюкевича, а её уже увидело больше людей, чем выписывало издание в его лучшие годы. А за время, пока главный редактор и министр информации выясняли отношения, их число вполне могло удвоиться.

Ситуация, когда попытка изъять какую-либо информацию из публичного доступа приводит лишь к её более широкому распространению, называется эффектом Стрейзанд. В 2003 году американская певица Барбара Стрейзанд подала иск против фотографа Кеннета Адельмана — она требовала удалить с сайта Pictopia.com снимок её дома, сделанный в рамках проекта об эрозии Калифорнийского побережья.

Вообще-то, до того никто не знал, что на этом снимке (№3850 из более чем 12 тысяч) — дом Барбары Стрейзанд. До новостей о суде его скачивали всего шесть раз (из них два раза — адвокаты Стрейзанд). Но уже через месяц после подачи иска снимок был просмотрен не менее 420 тысяч раз. А Адельман вскоре заявил, что с начала суда (который певица проиграла) его сайт посетило более миллиона человек.

Что ты на это скажешь, регулятор отрасли?

И вот перед “БелГазетой” выбор. Или публиковать то, что не вызывает отторжения у чиновников, и распространяться через сеть “Белсоюзпечать” (а если белорусского печатного издания нет в этих киосках, его, считай, вообще нет), или публиковать то, что нравится читателям и верить в успех платной подписки на PDF-версию. Выбор между чиновниками и читателями — это больно. Выбрав первых, можно легко потерять вторых, а выбрав вторых, можно легко потерять всё.

Этак мы останемся или с “нормализованной” “БелГазетой”, или без “БелГазеты” вовсе. И только чиновникам, как обычно, нечего терять, кроме своих цепей.