«Государство защищает не человека, а себя». Об исторической памяти и законодательной рамке

Зачем нужно законодательство о сохранении исторической памяти

В последние годы белорусский режим озаботился защитой и сохранением исторической памяти. А это априори не может не вызывать тревогу у ученых и журналистов, регулярно работающих с чувствительной тематикой.

— Чтобы понимать мотивы государства, нужно разобраться, зачем вообще принимать законодательство о сохранении исторической памяти, — замечает представитель юридической службы БАЖ. — Важно понимать логику не с социальной или культурной точки зрения, а с правовой.

Особенность в том, что любой закон, который так или иначе ограничивает свободу выражения мнений, автоматически затрагивает сферу прав человека.

— Ради общественного порядка и защиты прав других лиц государство должно балансировать различные интересы, — подчеркивает юрист. —  Это нормальная практика, когда различные права «конфликтуют» друг с другом. Включается сложный механизм, на котором базируется вся система прав человека. А государство выполняет роль арбитра, который это регулирует.

В случае с исторической тематикой речь может идти о защите общества или отдельных уязвимых групп. Самый известный пример в этом смысле — Холокост. Кроме фактов об ужасающих преступлениях, изложенных в учебниках, есть задекларированная позиция Европейского суда по правам человека.

Она заключается в том, что исторический ревизионизм в отношении данного явления неприемлем. В результате любое высказывание, отрицающее Холокост, трактуется не только как проявление дискриминации и антисемитизма, но и непосредственно затрагивает права потомков жертв геноцида евреев.

— Подобные меры могут приниматься, чтобы защитить общество в целом, — подчеркивает юрслужба БАЖ. — Весь мир после Второй мировой войны осознал, насколько опасна пропаганда нацизма и к каким последствиям это может привести. Законы формулируются в интересах самого общества, чтобы оно не превратилось, допустим, в гитлеровскую Германию. Это позволит не пересматривать исторические факты, которые должны оставаться уроками прошлого.

Белорусское государство свой взгляд на историю использует в политических целях

Государство, работая со столь чувствительной сферой, должно придерживаться модели международных стандартов.

— Однако в Беларуси сложилась совсем другая ситуация, — подчеркивают юристы. — Государство имеет свой взгляд на историю и факты из прошлого. Свою позицию оно использует в политических целях, подкрепляя формулировками в законах.

Другими словами государство защищает не человека, а себя. Это усложняет добросовестное применение правового регулирования, которое сейчас существует.

Наиболее яркий пример — закон о геноциде белорусского народа, принятый в начале 2022 года. Юристы видят ключевое противоречие, которое сформулировано в самом названии:

— Геноцид — международное преступление. Под ним понимают действия, направленные на уничтожение национальной, этнической, расовой или религиозной группы. Констатировать такие факты должен, например, международный трибунал. Однако на сегодняшний день действия, совершенные в отношении белорусов в годы Второй мировой войны на территории Беларуси, геноцидом признаны не были.

Если следовать мысли законодателя, то у нацистских захватчиков была цель стереть с земли весь белорусский народ. В тексте закона сказано, что это советские граждане, которые проживали на территории БССР. То есть речь идет не о национальности, а о гражданстве и о нахождении этих людей на определенной территории в конкретный исторический период.

Исходя из такого определения белорусского народа, получается, что евреи, который проживали на территории Беларуси и имели советское гражданство, тоже были его частью. В таком случае геноцид белорусского народа… включает геноцид евреев.

— Кроме того, дефиниция белорусского народа не соответствует стандартам, принятым в международном праве, — отмечает юрслужба БАЖ.

Высказывание альтернативной точки зрения может трактоваться как геноцид белорусского народа

Однако эти нестыковки не смутили представителей режима, которые в подкрепление нового закона дополнили Уголовный кодекс статьей, предусматривающей ответственность за отрицание геноцида белорусского народа.

— На данный момент известно об одном случае, — говорят о правоприменительной практике юристы. — В конце августа 2022 года Генпрокуратура возбудила уголовное дело по факту публикаций на сайте «Зеркало» и в Telegram-канале «Флагшток» публикации о захоронении под Гомелем. В статье предполагалось, что обнаруженные останки принадлежат в том числе жертвам сталинских репрессий, а не только погибшим во время Второй мировой войны.

Это решение можно рассматривать как прецедент. Фактически высказывание любой альтернативной точки зрения о рассматриваемом периоде может трактоваться как отрицание геноцида белорусского народа.

Как в этом случае быть историкам, исследователям, журналистам? Прежде, чем сообщать об открытии или противоречащих фактах, согласовывать заявления в отделе идеологии? Или вовсе не затрагивать «опасный» период?

Эта норма хорошо иллюстрирует происходящее в Беларуси: правильной может быть только официальная точка зрения и никакая другая, даже если это противоречит стандартам прав человека и банальной логике.

Под реабилитацией нацизма могут понимать совсем безобидные вещи

Другой закон, который претендует на регулирование исторической тематики, был принят в 2021 году и касается недопущения реабилитации нацизма. Если не вдаваться в подробности, то звучит оправданно и резонно.

— Но в данном случае мы сталкиваемся с расплывчатыми и абстрактными формулировками, — обращает внимание юрслужба БАЖ. — А на практике это означает, что под реабилитацией нацизма могут пониматься безобидные вещи.

В качестве примера юристы приводят суд над художником Алесем Пушкиным, который был приговорен к пяти годам колонии строгого режима. Его, в частности, обвиняли в том, что на выставке он разместил портрет «человека из белорусского сопротивления, борца с большевиками, чем прославлял его действия».

— Что законодатель понимает под реабилитацией нацизма? — продолжают юристы. — Если говорить в общем, то четыре категории: идеологию и практику нацизма, как она осуществлялась в прошлом; международные преступления, которые были совершены и признаны международным трибуналом; лица, структуры и организации, связанные с нацистским режимом; сами преступники и их пособники, признанные таковыми международными трибуналами или национальными судами, проведенными на основе решений Нюрнбергского трибунала.

Таким образом оправдание и героизацию нацистских преступников и их преступников можно считать реабилитаций нацизма

Однако возникает следующий вопрос — что такое оправдание, героизация, прославление? Вряд ли гособвинитель по делу Пушкина может четко ответить на них. А использование широких и расплывчатых формулировок — одна из ключевых проблем белорусского законодательства.

Закон не обладает предсказуемостью

Чтобы оценить, правомерно ли государство ограничило свободу выражения мнения, например, художника Алеся Пушкина, может быть применен так называемый трехступенчатый тест.

С его помощью оценивается, во-первых, имелось ли законное основание. Во-вторых, преследовались ли правомерные цели. В‑третьих, было ли необходимо принятие таких санкций.

Только при соблюдении этих трех условий, можно говорить, что свобода и ограничение выражения мнений была правомерной.

— В данном случае можно констатировать, что закон о недопущении реабилитации нацизма не обладает ключевой характеристикой — предсказуемостью, — замечает юрслужба БАЖ. — Почитать закон и понять, что можно делать, а что нельзя — невозможно. Особенно если человек публично высказывается на историческую тематику, в особенности — о Второй мировой войне.

Это не единственная проблема. Понятие «реабилитация нацизма» в белорусском законодательстве тесно связано с экстремизмом. Проще говоря, может быть задействовано применение антиэкстремистского законодательства.

— Попадание, например, журналистского текста в экстремистский список несет риски не только для автора, но также для читателей, — предостерегают юристы.

Таким образом произвольное применение законодательства может коснуться любого человека, который хоть раз в прошлом смотрел «запрещенный» контент.

Читатель увидел и ужаснулся

Говорить о гарантированном снижении рисков при работе с исторической темой не приходится. Сейчас ничто не может считаться индульгенцией. Однако юристы все же предлагают придерживаться некоторых рекомендаций, чтобы снизить вероятность преследования.

— Оба закона затрагивают период с 1933 по 1951 годы, — ацентируют внимание в юрслужбе БАЖ. — Власть приняла активные меры для защиты данной исторической рамки, и потому публичные высказывания о действиях в это время считаются самыми небезопасными.

Юристы оговариваются: это не значит, что остальные исторические периоды безопасны. Но именно 1933–1951 годы — наиболее «рискованный» период.

При публикации статей, касающихся этого времени, юрслужба БАЖ советует использовать дисклеймер о том, что публикация не направлена на реабилитацию нацизма.

Опять-таки это не гарантирует, что автор не попадет под каток репрессий. Однако может послужить хоть какой-то страховкой.

То же самое касается публикации информации за пределами Беларуси. Размещение такого контента тоже может трактоваться как отнесение к юрисдикции РБ, вследствие «наступления негативных последствий из-за отрицания геноцида на территории страны». Мол, читатель увидел и ужаснулся.

Читайте ещё:

«Заканчивалось это тем, что заканчивалась цензура». Историк о прошлом и настоящем

«Надеюсь, мои ровесники станут слушать меня, а не пропаганду». Почему бабушка из фильма Дудя завела свой YouTube-канал

Непроизнесенное «нет». Почему журналисты все чаще сталкиваются с гостингом?