Беларуская асацыяцыя журналістаў > Акцэнты > Олег Сенцов. Я не живу прошлым

Олег Сенцов. Я не живу прошлым

22 студзеня 2020

Акцэнты

Крыніца: Инна Ведерникова, ZN.UA

Первая часть интервью с Олегом Сенцовым журналіста ZN.UA.

Олег Сенцов в реальности показался очень закрытым. А когда, взглянув на часы, быстро и без привычных в этих случаях сантиментов покинул студию, — еще и достаточно жестким. Образ, сформированный медиа в моем представлении за пять лет его плена и короткого периода свободы, не совпал с живым человеком.

Олег Сенцов

Но все это лишь обострило почти физическое ощущение тяжести жизненного опыта, который он как горб держал за плечами. Сенцов даже на расстоянии вытянутой руки — символ. Однако эффект удара от «развиртуаливания» давил на меня в течение всей работы над видеоверсией интервью. Вплоть до момента, пока я не взялась за расшифровку разговора, чтобы сложить его в этот текст.

Все-таки буквы умнее цифр. Это — как посмотреть фильм или прочитать книгу. Пролететь над айсбергом в самолете или проплыть рядом с ним.

Как Олег Сенцов чувствует свою страну? Какие у него цели? Почему этот человек выдержал то, что ломало других? Что он теперь знает о людях и почему не хочет вспоминать прошлое? Найдет ли в себе силы подчинить атомную энергию, бушующую внутри? И для какого, собственно, будущего?

Ответы на эти и другие вопросы читайте в первой части интервью с Олегом Сенцовым. <h3>О целях, государственном лицемерии и английском парке</h3>   — Олег, в какой точке своей жизни вы сейчас находитесь? — В студии на интервью нахожусь сейчас. — А Украина? — Я не знаю. У вас такие вопросы сложные. — Ну, вы же как-то чувствуете страну, в которую вернулись. — Она не очень изменилась. Люди больше изменились, чем страна. — Знаете, какая ваша фраза за все это время меня зацепила больше всего, — "Революция достоинства превратилась в контрреволюцию ненависти"... — Это красивый и может быть громкий, но лозунг. И он преувеличен. Конечно, не все так плохо. Однако мне действительно не нравится, что мы начали сворачивать с пути, за который боролись. Ненависть друг к другу — это плохо. У нас есть общий враг и общая цель, значит нужно объединяться и быть терпимей по отношению к мнению других людей. Мы все — соотечественники. И должны быть вместе и уважать друг друга. К сожалению, только очень сильные события способны нас объединять. Майдан закончился. Война вступила в затяжную фазу, а украинцы — в междоусобицу. Кто — за политические интересы, кто — за свои амбиции, кто — за свой кошелек. Кому-то вообще кажется, что только он борется за Украину и лишь ему одному известно, какой она должна быть. При этом оба — патриоты, оба готовы за нее умирать.   <a rel="gallerybox[Preview][//image.zn.ua/media/images/original/Jan2020/250360.jpg]" rev="250360" title=""> <img decoding="async" alt="Интервью с Олегом Сенцовым_2" itemprop="image" src="https://image.zn.ua/media/images/614xX/Jan2020/250360.jpg" /> </a> <div> </div> — А что нас может объединить? Что мы вообще строим? Какую нацию? Почему новогоднее обращение президента, при всей его благородной цели — сшить страну, не стало инструментом сшивания? — Цель нашего президента благородная. Однако нельзя объединяться, не имея принципов. Нужно задавать принципы для объединения, направления, приоритеты, за которыми люди пойдут. — То есть президенту не хватило глубины и стратегии? — Я много раз говорил, что не занимаюсь критикой кого-либо или осуждением чьих-то поступков. Я высказываю иногда свое мнение по каким-то вещам, которые считаю важными для меня и для страны. Не более того. Я не системный политик, не системный комментатор, тем более — не предсказатель. У нас в стране полно таких людей. А найти правильную формулу, которая объединит всех нас, это как найти формулу счастья. Как сделать всех людей счастливыми? Как сделать украинцев едиными? Повторяю: нужно самому задавать вектор, направление и цели, за которыми народ пойдет. — За какими целями пошли бы вы? Какой вектор ваш? — Мой вектор? Построение нормальной страны, живущей по европейским принципам. Ничего нового. Принцип ценности человеческой жизни, свободы во всех проявлениях — вероисповедания, слова, сексуальных предпочтений. Верховенство права, наконец. Многие не понимают, почему мы никак не можем сдвинуться с мертвой точки. А мне причина абсолютно ясна. Пока у нас не будет честных независимых судов, перед которым будут равны все — от дворника до президента, — будем стоять. Государство образовалось, когда люди объединились и решили жить по конкретному закону. Когда закон не работает, государства нет. У нас — не работает. При этом работают гарант Конституции, Конституционный суд, Верховный суд, судьи, прокуратура… Бутафория. Однако это придумал не Зеленский. Все было до него. Вопрос в том, будет ли он это исправлять. Сможет ли? Это вопрос времени. Но уже сейчас можно сказать, что вряд ли здание из гнилых кирпичей спасет европейский косметический ремонт. — Что вас здесь цепляет? — Есть разные действия, которые мне нравятся, — по той же избирательной реформе. Отменили мажоритарку, сделали прозрачными списки — это правильное направление. Но какие-то шаги делаются не совсем верно. А есть вещи, где вообще ничего не делается. — У вас был пост с требованием к уже новой власти расследовать дело Кати Гандзюк. — Да, местные царьки в спайке с правоохранительными органами делают, что хотят. Уничтожают общественных активистов, преследуя свои бизнес-интересы. Эта Система формировалась все годы независимости, при всех украинских президентах после распада Союза. Мы действительно не рушим ее. Однако новая власть сама прыгнула на горячую сковородку. Разгребайте. (На следующий после интервью день Генпрокуратура провела в Херсоне операцию по раскрытию местной банды, причастной к убийству Екатерины Гандзюк, о чем ZN.UA сообщило первым. Однако только конкретные приговоры организаторам и заказчикам этого резонансного делу, могут подтвердить, что преступную Систему начинают ломать. — И.В.)   <a rel="gallerybox[Preview][//image.zn.ua/media/images/original/Jan2020/250361.jpg]" rev="250361" title=""> <img decoding="async" alt="Интервью с Олегом Сенцовым_3" itemprop="image" src="https://image.zn.ua/media/images/614xX/Jan2020/250361.jpg" /> </a> <div> </div> — Разгребать на самом деле много где надо. Похоже, вы не случайно отослали одного из журналистов, спросившего вас о пережитом в российских лагерях, к украинскому фильму "Зона 77" об издевательствах в бердянской колонии. — Ну, да. И я верю свидетельствам этих ребят. Я сам видел все эти ситуации, слышал подобные рассказы. Точно знаю, как это работает в России. Я недавно написал статью о Лабытнанги в "Новую газету". Это важно для них. А для нас важна — "Зона 77". Где-то в тюрьмах людям плохо, где-то — еще хуже, а где-то — ад. И это наш украинский ад. Он есть. Он существует здесь и сейчас. В как бы цивилизованной стране. Уже при новой власти. Нужно об этом говорить. Привлекать к этому внимание. Что я еще должен сделать, чтобы привлечь к этому внимание? У нас есть соответствующие органы, которые обязаны реагировать. Но если проверяющий прокурор, кум или сват, или брат начальника зоны, если УНК является неконтролируемой, если нет прокуратуры, то мы… — …ощущаем лицемерие? Получается, что всегда обращаем внимание на что-то острое... А ваша история действительно сверхчувствительная, острая, на которую все обратили внимание и замерли, сочувствуя вам. Но при этом мы не видим, что происходит у нас прямо под носом… — Мне очень не нравится, когда пиарят кого-то одного. Сначала Надю Савченко, потом меня. Это неправильный подход и я всегда против него выступал, находясь даже там. Нужно говорить про всех политзаключенных. А здесь, да, мы имеем дело не с политическими заключенными, но — с людьми. С украинцами. Да, они оступились, преступили закон… Я сам с такими сидел рядышком и пайку ломал пять лет. Нельзя с людьми так обращаться. Ни при каких обстоятельствах. Однако наша пенитенциарная система — это карательная система, унижающая всех. А потом мы хотим, чтобы человек вышел на свободу и любил Украину? Любил эту власть? Любил эту страну? Да он будет ненавидеть все это. — Ваше мнение сейчас и в этом аспекте весомо и авторитетно, Олег. Как вы собираетесь продолжать его артикулировать? Можно написать пост, сказать сейчас мне. Но что еще? — Я пока не знаю, что еще. Собирался делать общественную организацию и заниматься правозащитной деятельностью в том числе. Уже все было готово: помещение, люди, финансирование. Но потом я понял, что тороплюсь. И я поставил все процессы на паузу. Может на полгода, может быть на год. Нужно время, чтобы понять, как правильно это глобально делать. Поэтому пока я работаю в режиме ГО без ГО. Продолжаю свою активную общественную социальную жизнь — встречи, общение... писать посты в Фейсбуке. — Вы никогда не комментируете свои посты, не отвечаете людям, которые пишут под ними комментарии? Почему? — Потому, что я не комментирую, а создаю новости. Это мой принцип еще из киберспорта и кино. Иначе — распыление… — А если это критика? Кстати, там ее достаточно. Как вы вообще относитесь к критике? — Спокойно отношусь. И к хейтерам, и к ботам. Такие наши реалии. Тем более что я вообще редко читаю, что там пишут. Мне это вообще не заходит. — Вы никогда не делаете заявлений, где вы некомпетентны. За это вас уважают. Это совпадение или тоже принцип? — Я никогда не говорю о том, в чем я не уверен или не разбираюсь. Понимаете? В тоже время у меня есть определенный управленческий опыт в том же компьютерном клубе, на соревнованиях, в кино, на акциях протеста… и я знаком с ситуациями, когда нужно быстро разобраться в каком-то вопросе. Когда у тебя полчаса, и ты должен понять ситуацию и принять решение. Потому что никто кроме тебя это решение не примет. Принцип, на самом деле, на любом уровне — один. Если ты это умеешь делать, то просто будешь подниматься по уровню, количеству людей, а система у тебя в голове уже работает. Простой пример со сбитым иранцами нашим "Боингом". В свое время мне было интересно разобраться, как упал самолет с польским руководством. Помните, да? Это была трагическая случайность. Для меня это абсолютно понятно потому, что я в этом вопросе разобрался. Потратил на это целый день своей жизни. Здесь я пошел тем же путем. Было много вопросов, но до выхода материала в "Нью-Йорк Таймс", я молчал. Но опубликованное изданием видео дало исчерпывающие ответы на все мои внутренние вопросы. Стало очевидно, что нас сбили. И тогда я написал пост и спросил, что мы будем делать, зная, что нас сбили? — Считаете, что украинская власть слишком долго подбирала правильные слова? — Нет. Я просто ставлю себя на их место. Мы можем что угодно писать в Фейсбуке и доказывать друг другу. Но людям, которые принимают решения, вряд ли стоит спешить с заявлениями. Более того, украинская власть впервые столкнулась с подобной ситуацией. Поэтому у меня нет какой-то большой критики по этому вопросу. — Вы сейчас говорите почти на автомате. И немного заряжены. Это вы вообще? Это ваша история? Насколько вам в ней комфортно? — На самом деле я все время жил в таком ритме. Когда занимался кино и другими проектами, меня месяцами накрывала работа. Небольшой перерыв, отдохнул и снова включаешься. За три месяца Майдана тоже — телефон не отрывался от уха. Потом приехал в Крым и начал с нуля. Я постоянно ездил, перемещался. У меня была куча контактов. И в этом диком ритме я жил пока меня не арестовали. Так что сейчас нормальная для меня история. Я не разрываюсь. Я справляюсь. — С одной стороны, режиссер Олег Сенцов с определенным культурным багажом, с другой, — Олег Сенцов, уж простите, человек-символ. И это тоже роль, с которой тоже надо учиться справляться. Так вы сегодня — больше культурная или общественная история? — Кроме общественной жизни и кино, есть еще какие-то личные бытовые моменты, которые за меня никто не сделает. Есть моя семья, дети и им нужно уделять время. Пять лет не виделись.   <a rel="gallerybox[Preview][//image.zn.ua/media/images/original/Jan2020/250362.jpg]" rev="250362" title=""> <img decoding="async" alt="Интервью с Олегом Сенцовым_4" itemprop="image" src="https://image.zn.ua/media/images/614xX/Jan2020/250362.jpg" /> </a> <div> </div> Но я не разрываюсь, у меня все четко организовано. Однако я надеюсь, что рано или поздно ажиотаж вокруг меня спадет, и я начну спокойно заниматься тем, что хочу сам. А пока действительно нагретый ритм. Дергают. Я привык на чем-то одном сосредотачиваться, не распыляться. Поэтому на десять предложений я говорю 9,5 — "нет". Понимаете? Потому что иначе меня ни на что не хватит. Но я стараюсь встречаться с простыми людьми. Вот сейчас через неделю у меня большой тур в Америку и Канаду. По пути заедем в Давос. До конца года все мои встречи и поездки расписаны. В незнакомых ситуациях всегда стараюсь действовать по принципу английского парка. Засеваю газон и смотрю: где люди будут ходить. В новой теме очень полезный подход. Чтобы понять как ситуация развивается и потом, исходя из этого, создавать собственные правила. — И собственные дорожки прокладывать? — Отчасти. Но ведь вы не считаете, что вы своей жизнью полностью руководите? — Я считаю, что всегда могу делать выбор, но есть еще обстоятельства. — Совершенно верно. Всегда могут быть обстоятельства, которые вы не можете изменить. Либо даже какие-то фатальные вещи могут разрушить все ваши планы. Судьба, предназначение… То, что уже в любом случае будет проиграно в вашей жизни. Это нужно понять и принять...   <a rel="gallerybox[Preview][//image.zn.ua/media/images/original/Jan2020/250363.jpg]" rev="250363" title=""> <img decoding="async" alt="Интервью с Олегом Сенцовым_5" itemprop="image" src="https://image.zn.ua/media/images/614xX/Jan2020/250363.jpg" /> </a> <div> </div> — Вы верите в судьбу? — Конечно. — А в Бога? — Конечно. — Зачем вам был дан этот опыт? — Не знаю. Я его не планировал. — И вы не ищите ответов? — А зачем? Пускай так. — Ну, вы ж режиссер, творец, терзающаяся душа… — Да нет, я не терзающаяся душа. Я очень спокойный человек. Ну, не разрывает меня изнутри. Извините. — Если бы вы сейчас снимали фильм по следам своего жизненного опыта, то… — …я бы не снимал фильм по таким следам. — Почему? — Мне не интересен опыт последних пяти лет. — Вы не хотите оглядываться в прошлое? Не хотите вспоминать? — Не хочу. Не знаю почему. Тюрьма вообще скучное дело. Снимать про себя — это нескромно. Я написал дневники голодовки. Они будут изданы. Написал тюремные рассказы. Опять же, не про себя. Написал еще до плена рассказы о своем детстве. Сейчас — о своем студенчестве. То есть о событиях моей жизни, которые были 20 лет назад. Может быть, про эти вещи я напишу или сниму тоже через 20 лет.   <a rel="gallerybox[Preview][//image.zn.ua/media/images/original/Jan2020/250364.jpg]" rev="250364" title=""> <img decoding="async" alt="Интервью с Олегом Сенцовым_6" itemprop="image" src="https://image.zn.ua/media/images/614xX/Jan2020/250364.jpg" /> </a> <div> </div> — У нас сегодня в студии будет Стас Асеев. Так вот он, наоборот, хочет скорее написать книгу о донецкой спецтюрьме "Изоляция". — Передайте ему от меня большой привет, хорошо? Мы с ним еще не знакомы. Но думаю, еще пересечемся. А все люди разные, да. — Конечно. Вот вы не хотите рефлексировать прямо сейчас. — Я вообще не хочу рефлексировать. Я не хочу страдать. — Но все художники рефлексируют. — Я не художник. — Вы режиссер. Вы начали снимать кино и собираетесь продолжать это делать. — Ну, захотелось — поснимал. И еще буду. Пока мне это будет интересно. — Помните, как в известном фильме, "я никак не могу вас раскусить…". — Да, что-то в этом роде. Просто "художник" — это штамп какой-то, да? — Хорошо. Кто вы, Олег Сенцов? — Олег Сенцов. — Ну, мы все знаем вашу фамилию и имя. —Ну и все.   <h3>О воспитании себя, тяжелом обмене и разной России</h3> — В рассказе "Школа" вы описываете свои пять трудных подростковых лет, когда испытывали давление одноклассников в школе. Сегодня это называют буллинг. Это вас закалило? Это трудный вопрос для вас? — Вы не все про меня знаете. Были в детстве и другие ситуации, которые по времени длились меньше, но тоже достаточно тяжелые. Человека все закаляет. В какой-то момент ты просто перестаешь реагировать. Такой, знаете, железный брусок, о который все бьется, а тебе — все равно. Пока ты жив — все хорошо. Это девиз, который я вывел из своей жизни.   <a rel="gallerybox[Preview][//image.zn.ua/media/images/original/Jan2020/250365.jpg]" rev="250365" title=""> <img decoding="async" alt="Интервью с Олегом Сенцовым_7" itemprop="image" src="https://image.zn.ua/media/images/614xX/Jan2020/250365.jpg" /> </a> <div> </div> — Это называется оценить жизнь как таковую? Вообще, что она есть… — Совершенно верно. — Что для вас жизнь? Я иногда буду перебиваться на такие вопросы. Вы ведь интересны как человек. А не только как символ. — Я понимаю. Но на такие философские вопросы у меня мало ответов. Потому что я начну долго говорить и в итоге не смогу высказать свою мысль. Поэтому всегда лучше конкретные вопросы и конкретные ответы. — Ну, это конкретный вопрос: что такое для вас жизнь? — Я не знаю. — А люди? Что вы поняли о людях? — О людях? — О людях. — Это из опыта последних пяти лет? — Да. — Тюрьма — место, где люди проявляют себя в основном с нехорошей стороны. Там создаются такие условия, когда в людях вылазит самое плохое, о наличии которого в себе они даже не подозревают. Я читал много книг о войне. Мне эта тема очень интересна. Из книг я знаю, что все войны похожи друг на друга. Но там говорили, что на войне в людях проявляется и все самое плохое, и самое хорошее. А в тюрьме хорошее — не проявляется. Негде это хорошее показать. Понимаете? Там нет таких ситуаций. Поэтому в основном вылазит самое плохое и задача в тюрьме — сохранить себя, остаться человеком. Вот я это старался сделать и все. — Это трудно? Ну, дурацкий вопрос. На что вы опирались? На что вообще опирается человек, когда ему нужно сохранить себя в этих условиях? — Это очень распространенный вопрос. Мне задавали его часто. Но у меня по-прежнему нет на него ответа. — Все дело в том, есть внутренний стержень или нет? — Я в детстве был маленький, щуплый, слабый и очень ранимый…совсем другим человеком был. Просто я сам себя менял. Те вещи, которые мне не нравились, — я в себе выжигал, те которые нравились, — пытался закрепить. Поэтому я сильно изменился и продолжаю меняться. — Скажите, а вот этот ваш гражданский ген, вы говорите, что он у вас родился, когда начался Майдан? — Нет. На Майдане он проявился. — А когда родился? — Наверное в детстве еще какие-то вещи происходили. Просто многие говорят, что мы прочитали твои рассказы и поняли, почему ты такой. Это было в самом начале жизни. — Из ваших рассказов я поняла, что вы были мальчиком со стержнем. И достаточно упертым характером. — В том то и дело, что нет. Эти вещи ты в себе растишь. — Ну, вы не уходили из школы, где вам было плохо, потому что не хотели сдаваться. Правильно? — Это было сопротивление слабого. — Слабого? — Конечно. — Что, сейчас бы вы поступили по-другому? — Я не знаю. Я был в ощущении того времени. Когда слабого бьют, а он все равно не сдается. Вот такое было. — А последние пять лет били уже сильного? — Ну, я уже был покрепче, конечно. Но с тех пор стал еще сильнее. Как, знаете, избитая поговорка "что нас не ломает — делает сильнее". Меня не сломало.   <a rel="gallerybox[Preview][//image.zn.ua/media/images/original/Jan2020/250366.jpg]" rev="250366" title=""> <img decoding="async" alt="Интервью с Олегом Сенцовым_8" itemprop="image" src="https://image.zn.ua/media/images/614xX/Jan2020/250366.jpg" /> </a> <div> </div> — Возвращаясь к Майдану, скажите, если сейчас вот просто оглянуться на то время. Это что для вас было? — Вы задаете вопросы о прошлом. Я не живу прошлым, я живу настоящим. Вы меня спрашиваете: где вы сейчас? Я — в студии, даю интервью. Я не заглядываю в прошлое. У меня каждое утро начинается моя новая жизнь. А к вечеру она заканчивается. Дальше этого я не стараюсь ощущать себя, понимаете? Есть хорошая поговорка: если вы живете оглядываясь, то вы стоите задницей к будущему. Понимаете? Я не хочу стоять задницей к своему будущему. Поэтому, ну было и было. — Я не случайно спросила о Майдане. Потому, что у меня есть к вам вопрос об обмене 29 декабря. Написав пост, что нельзя менять на таких условиях, вы сами оглянулись на Майдан. На нерасследованные дела о февральских расстрелах. — Это сложное решение, понимаете? Президент поставил перед собой задачу — освободить пленных. Он все для этого готов сделать. А мнение многих людей (и мое в том числе), что мы этими действиями, с одной стороны, — спасаем людей, но с другой, — нивелируем те вещи, за которые эти люди, собственно, и сидели, воевали, умирали. И это сложный выбор. И кто здесь прав нельзя сказать, понимаете? У меня, как и у многих пленных ребят, было такое мнение: не меняйте нас на принципы, не меняйте нас на уступки. Ну, вот, вроде бы здесь и нет такой большой уступки. Мы вроде бы не отдали кусок территории или еще какие-то ключевые вещи. Да, в деле Майдана не будет обвиняемых исполнителей. Опять же, это сложно и неоднозначно. Но мне легко сейчас говорить, я нахожусь здесь. А ребята, сколько бы еще там сидели, пока бы мы здесь продолжали судить этих "беркутов"? Год? Два? Это трудно прогнозировать. Но мой личный выбор был бы другой, я бы сказал — "нет". Если бы у меня спросили. Однако там не предлагают выбрать, понимаете? Там не спрашивают: ну, ты, что поедешь на обмен или еще посидишь? Свое мнение я высказывал еще… — … в 16-м году вы писали письмо на этот счет. И в тоже время вечером сюда придет Стас Асеев. Как все это соотнести? Психологически.   <div id="picture_250367"><a rel="gallerybox[Preview][//image.zn.ua/media/images/original/Jan2020/250367.jpg]" rev="250367" title=""> <img decoding="async" alt="Интервью с Олегом Сенцовым_9" itemprop="image" src="https://image.zn.ua/media/images/614xX/Jan2020/250367.jpg" /> </a> <div> </div> </div> — Сложно. Задайте ему этот вопрос. Может быть, у него получится найти ответ. У него может быть другое мнение. (В интервью ZN.UA Станислав Асеев ответил на этот сложный вопрос. — И.В.) Задайте этот вопрос Глондарю, Пантюшенко. Как вам, ребята, такой обмен? Меня же тоже меняли на Цемаха. — И Мустафа Джемилев тогда заявил о недопустимости такого обмена. И в комментариях, которые вы не читаете, большой процент людей не принявших вашу позицию. — Меня тоже не спрашивали: "Олег, как ты думаешь, поменять тебя на Цемаха?". Я узнал кто такой Цемах в самолете. Ситуации похожи, но не равнозначны. Цемах все-таки проходил свидетелем. Его сначала опросили, а потом обменяли. "Беркутовцы" — обвиняемые, на которых жесткая доказательная база и 48 трупов, понимаете? Но решения приняты. Мы на свободе. Хорошо. Спасибо. Точка. И здесь достаточно рефлексий.   <div id="picture_250368"><a rel="gallerybox[Preview][//image.zn.ua/media/images/original/Jan2020/250368.jpg]" rev="250368" title=""> <img decoding="async" alt="Интервью с Олегом Сенцовым_10" itemprop="image" src="https://image.zn.ua/media/images/614xX/Jan2020/250368.jpg" /> </a> <div> </div> </div> Нужно жить дальше, понимая, что Путин — очень хитрый, злой, жестокий человек, у которого большой опыт и большие возможности. Его задача — расшатать и покорить Украину. И все миролюбивые инициативы Зеленского он использует и направляет только в этом контексте. Понимает Зеленский это или нет, я не знаю. Но Путин на этом играет. Ты хочешь освободить пленных? Пожалуйста, мы тебе дадим. Скидку на газ? Пожалуйста. Еще, еще, еще... Он затягивает Зеленского в эту игру. — Откуда у вас это ощущение? — Пять лет я провел в этом информационном поле, видя как работает пропаганда, наблюдая как относятся к Путину, что он говорит, и как его воспринимает российское общество. Полностью зависящее от этого человека, от его мнения, от его личности. Поэтому в российской ментальности и в российских реалиях я ориентируюсь очень хорошо. У меня было время и возможность в этом вариться и анализировать. Иногда мне кажется, что об Украине я знаю меньше, чем о России. — У вас была возможность быть в этом медийном поле? — Не постоянно. Но я смотрел и новости, и программы. Они говорят в основном про Украину. И у меня была возможность сложить мнение о том, как работает эта машина лжи и пропаганды. — Вы как-то градируете российское государство и общество? — Нужно разделять эти вещи. Есть российское государство, есть российский народ и есть правительство Владимира Путина, назовем его ОПГ. И все это — разные вещи. Так, у Российского государства всегда была своя история. Можно по-разному к ней относиться и анализировать. Однако действительно очень трудно вспомнить период, когда Россия выглядела каким-то уж очень благородным государством. Империя всегда вела себя предсказуемо.   <img decoding="async" alt="Интервью с Олегом Сенцовым_11" itemprop="image" src="https://image.zn.ua/media/images/614xX/Jan2020/250369.jpg" /> <div>Российский правозащитник Константин Котов. Осужден Мосгорсудом на четыре года за несоблюдение правил проведения митингов</div> Российский народ? Неоднородный. Есть достойные граждане, которые не согласны с тем, что происходит. Есть откровенные адепты Путина, Крымнаша и прочего сброда. А есть пассивное равнодушное большинство, которое молчаливо наблюдает за происходящим. Ну забрал Путин Крым, и хорошо. Америке что-то там резко ответил? Красавчик. И есть ОПГ Путина, которая держит власть и дурит этот пассивный народ. В то время как все они — абсолютные преступники, которым место в Гааге. И одно из главных преступлений российского режима — это преступление против самого российского народа, который он превратил в стадо баранов. Который до сих пор не замечает или не хочет замечать, в какой экономический и политический тупик привел их Путин. И какого-то адекватного и цивилизованного выхода из этого тупика я не вижу. Только какая-то кровавая каша, в которой они как-то переродятся. Либо не переродятся и будут гнить дальше. Я не знаю. Нострадамус не на связи.   (Вторую часть интервью с Олегом Сенцовым, где он отвечает на вопрос, как закончить войну, говорит о двуличии Европы и возможном будущем президентстве, читайте в пятницую) </p<iframe> </body></html>

Самыя важныя навіны і матэрыялы ў нашым Тэлеграм-канале — падпісвайцеся!

@bajmedia

Найбольш чытанае

Акцэнты

Как найти и удалить свои старые комментарии в Instagram, Telegram, YouTube, TikTok и «Вконтакте»

«Медиазона» подготовила инструкцию по удалению старых комментариев в соцсетях — от Instagram до Youtube.

12.02.2024

Акцэнты

«Юмор может работать как подорожник». Топ самых ярких сатирических проектов Беларуси

Юмор считают лакмусовой бумажкой общества. Чем оно здоровее, тем спокойнее реагирует на шутки и иронию, направленные на внутренние проблемы. Белорусам, три года пребывающим в затяжном, беспросветном политическом и экономическом кризисе, сатира помогает выстоять и уцелеть. А вот диктатура боится смеха как огня. «Не Славой Комиссаренко единым», — подумал БАЖ и сделал обзор самых улетных юмористических проектов, высмеивающих сегодняшнюю страшную реальность.

12.12.2023

Акцэнты

Чацвёра з дзесяці сышлі з прафесіі. Як абышоўся «Талібан» з журналістыкай у Афганістане

01.03.2024

Падпішыся на нашу электронную рассылку!

Кожны чацвер мы дасылаем на электронную пошту магчымасці (гранты, вакансіі, конкурсы, стыпендыі), анонсы мерапрыемстваў (лекцыі, дыскусіі, прэзентацыі), а таксама самыя важныя навіны і тэндэнцыі ў свеце медыя.

Падпісваючыся на рассылку, вы згаджаецеся з Палітыкай канфідэнцыйнасці

Олег Сенцов. Я не живу прошлым

Ігар Сігаў: «Я тут ніхто, а там быў хтосьці… Гэта няпраўда. Тут я, насамрэч, па-першае — чалавек»

Аўтар песень, даследчык беларускай прапаганды. Гісторыя былога дацэнта журфака Дзмітрыя Нікановіча

Ва ўмовах экстрэмальнай журналістыкі: як працуе Прававы цэнтр БАЖ

Мара Тамковіч: «Для мяне «Пад шэрым небам» — гэта не фільм пра пратэсты. Гэта фільм перадусім пра людзей, пра каханне»

Аляксей Дзікавіцкі: Не хачу, каб мой подпіс стаяў пад ліквідацыяй «Белсата»

Праваабарончыя арганізацыі Беларусі прызналі журналіста Ігара Ільяша палітзняволеным

Рэпрэсіі супраць журналістаў і медыя ў 2024 годзе, спіс зняволеных

Как найти и удалить свои старые комментарии в Instagram, Telegram, YouTube, TikTok и «Вконтакте»

«Юмор может работать как подорожник». Топ самых ярких сатирических проектов Беларуси

Чацвёра з дзесяці сышлі з прафесіі. Як абышоўся «Талібан» з журналістыкай у Афганістане

Олег Сенцов. Я не живу прошлым

«Чым больш смеху, тым больш слёз». Як прайшла прэм’ера спэктакля паводле кнігі Максіма Знака

Інфармацыйная хваля пасля смерці беларускі Лізы: лічбы з даследвання Information Policy

Как один человек с помощью «ИИ-репортеров» сделал полезное локальное СМИ

«Яго фатаграфіі былі заўсёды крутымі»: у Вільні адкрылася выстава Уладзіміра Парфянка

Ігар Сігаў: «Я тут ніхто, а там быў хтосьці… Гэта няпраўда. Тут я, насамрэч, па-першае — чалавек»

Аўтар песень, даследчык беларускай прапаганды. Гісторыя былога дацэнта журфака Дзмітрыя Нікановіча

Ва ўмовах экстрэмальнай журналістыкі: як працуе Прававы цэнтр БАЖ

Мара Тамковіч: «Для мяне «Пад шэрым небам» — гэта не фільм пра пратэсты. Гэта фільм перадусім пра людзей, пра каханне»

Аляксей Дзікавіцкі: Не хачу, каб мой подпіс стаяў пад ліквідацыяй «Белсата»

Праваабарончыя арганізацыі Беларусі прызналі журналіста Ігара Ільяша палітзняволеным

Рэпрэсіі супраць журналістаў і медыя ў 2024 годзе, спіс зняволеных

Как найти и удалить свои старые комментарии в Instagram, Telegram, YouTube, TikTok и «Вконтакте»

«Юмор может работать как подорожник». Топ самых ярких сатирических проектов Беларуси

Чацвёра з дзесяці сышлі з прафесіі. Як абышоўся «Талібан» з журналістыкай у Афганістане