Журналист Евгений Николаевич: били, унижали, девочек раздевали до гола

У Евгения забрали телефон и камеру и не вернули. Об освобождении он сообщил коллегам в час ночи через социальные сети.

Уже утром Женя пришел в редакцию. В кроссовках без шнурков. На лице и теле до сих пор синяки.

— 10 числа я пришёл снимать. Там стояли милиционеры. Подошёл, сфотографировал их. Потом позвонили, сообщили, что едет ОМОН. Я прошёлся по улице пару метров, увидел, что они бегут. Начал бежать от них в сторону горисполкома с левой стороны. Оттуда уже бегут милиционеры со щитами. Я поднял руки. С бейджиком стоял. Приняли. Закрутили. Повели в горисполком. Кинули на землю. Я кричал: «Журналист!». Там два раза ударили головой об пол, потом рукой немного ударили. Завели в туалет. Головой об стену, ноги на ширине плеч. Постоял так полчаса. Потом посадили на стул, остановили кровь. Ещё посидел полчаса. Потом закинули в автозак. Там вроде как водитель ударил два раза рукой. Потом завезли в ГОВД. Завели в тир. Уже с одной стороны лежало человек тридцать. Во второй стороне я был первый. Лицом в пол, с наручниками на руках я пролежал часа три. Нас подняли. Оказалось, что охраняли спецназовцы с автоматами в полном обмундировании. Сидели до часов трёх ночи. Начали отпускать. Отпустили. Их ни за что поймали. Меня, моего друга, ещё одного мужика оставили, потому что нас видели 9 числа. Из 70 человек по сути задержали только троих.

Пришли, начали пугать 108-ой. Нам вменяется статья 293, часть 2. От 3 до 8 лет. К утру составили протокол о задержании. 11 числа я весь день сидел у следователя. После допроса я вышел и увидел, что лежат пацаны на втором этаже в фойе ГОВД.

Попросил адвоката. Адвокат записал, что у меня побои. Завели в ИВС. В хату №7. В черырёхместной — 12 человек. Спали кое-как. Ну, нормально. В туалет не пускали. Стояло ведро. Туда мы ходили по малой нужде. По большой терпели, не хотели, чтобы воняло. Три дня ничего не ели практически, чтобы не хотелось в туалет.

Переговаривались через решётку. Со мной сидел парень. Он что-то бросал в милиционеров, видно на видео. В конечном итоге таких набралось человек восемь. Приписали, что они действовали группой, хотя они друг друга не знали. Они поехали в Барановичи. Потом через сутки привели владельца школы иностранных языков. Из него начали делать организатора, будто бы он по 30 рублей давал. Говорил, что угрожали пистолетом. Говорил, что будет сотрудничать со следователем, если покажут тех, кому давал по 30 рублей.

В среду в 11 вечера написали, что с нас снимается уголовка. Но мы под подпиской о невыезде. Инкриминируется нам 23.34, участие в несанкционированном митинге.

В четверг были суды. Суды — кадриль. Потому что людям, которые в магазин ходили, давали по 15 суток, а тем, кто был на митинге, давали по 10 суток. Человек говорит, что его там не было. А милиционер приходит, говорит, что был. Всё, 15 суток. Я сидел минимум с двумя такими, кто не ходил. Им давали по 15, потому что они не соглашались.

В четверг завели нас в другую комнату. На прежнем месте оставили троих. Парня одного, того, кому шьют организацию и мужика какого-то. Он не был на митинге, но местный участковый обозлился. Сказал, что найдёт двух милиционеров, которые скажут, что был.

Потом посадили в автозаки и газели и повезли. Спросили, куда едем. В Ивацевичи. Думали, что в ИВС. Оказалось, лагерь. Завели нас на ШИЗО. Я попал в двухместную. Спали мы на полу, было холодно. Разбудили в 6 утра. Потом принесли матрацы, одеяла. В целом, в колонии относились неплохо. На улицу нас не выводили. Адвокатов не давали. В баню сводили. За это им большое спасибо. Я сделал чётки из хлеба.

В воскресенье в часа два услышали, что за территорией зоны в часа два люди начали кричать «Жыве Беларусь!». Нам было приятно.

Знаю, что девочек, которых задерживали 9 числа, раздевали до гола. Мужики осматривали. Было, что 9 числа заводили в актовый зал полный милиционеров, они показывали пальцем и кричали «Ты был там!». Без разбора. Кого-то там били.

Тех, кого задержали 9‑го, били сильнее. Милиционеры говорили «что вам не живётся?», «Тихановская денег даст?». Те, кто били, были в масках. Меня одного побили так, что остался со знаками отличия.