• Актуальное
  • Право и СМИ
  • Полезное
  • Направления и кампании
  • Обзоры и мониторинги
  • Полная версия сайта — по-белорусски Рекомендации по безопасности коллег

    Убегали от пуль, гранат, сидели в изоляторах. Журналисты TUT.BY рассказали о том, как прожили этот год

    В этом году работа журналиста сильно изменилась. Мы в мирной стране убегали от обстрелов и светошумовых гранат, записывали истории избитых, на себе испытали, что такое отсидеть на Окрестина. Больше 40 дней находится за решеткой наша коллега Катерина Борисевич.

    ІНФАГРАФІКА. ЛІЧБЫ ГОДА. Пераслед журналістаў і медыя ў 2020 годзе

    Всего с лета 18 журналистов TUT.BY задерживали 38 раз, шестеро отсидели сутки. В этом тексте мы собрали истории наших коллег о том, каким выдался год и с какими мыслями мы начинаем новый 2021-й.

    Редактор отдела новостей Галина Уласик: «Когда вышли задержанные с Окрестина, стал понятен масштаб жестокости»

    Галина Уласик работала в ночь с 9 на 10 августа, когда против демонстрантов впервые применили спецсредства.

    — Выходя на улицу в тот вечер, я даже не предполагала, насколько все кардинально поменяется в нашей стране. Когда мы шли с коллегами в центр к стеле, то даже не могли себе представить, что там будет происходить, с какой жестокостью будут обращаться с людьми, которые вышли в город.

    Страха тогда не было, скорее, я даже до конца не осознавала, что происходит вокруг. Да, взрывы, дым, крики, но это было больше похоже на петарды. Кто мог подумать, что в людей будут стрелять резиновыми пулями и кидать светошумовые гранаты? Когда я звонила в редакцию и рассказывала дежурным, что происходит, мне даже не сразу верили. Я говорю, что люди начинают устанавливать баррикады, выкатывают на дорогу мусорные баки, а против них применяют водометы, а у меня переспрашивают: «Это точно? Ты сама это видишь?»

    Я не видела там агрессивных или пьяных, людей с палками или камнями, вокруг стояли обычные горожане. Многие, как и я, были ошарашены тем, что происходит. Когда милиция оттеснила протестующих с проспекта Машерова к улице Тимирязева, мы смогли пройти туда, где раньше стояли кордоны силовиков, и увидели машины скорой помощи, кровь на асфальте, раненых, которым медики оказывали первую помощь и тут же увозили с сиренами. Тогда пришло понимание, что происходит что-то страшное.

    А когда начали выходить задержанные с Окрестина, стал понятен весь масштаб этой жестокости. Начинаешь все это прокручивать и понимаешь, что и нас тогда с коллегами могли задержать, избить, как это произошло с другими журналистами. Наверное, нам просто повезло.

    Самое сложное для меня — жить во всем том, что сейчас происходит в стране. Когда человека могут вытащить из квартиры и дать 15 суток просто за флаг на окне. Когда на улице во время прогулки задерживают мужчину, и он оставляет коляску с восьмимесячным ребенком и идет в автозак. Происходящее с 9 августа показывает, что мы все — абсолютно не защищены, что в стране сегодня — «не до законов». Журналисту, чтобы попасть под раздачу, вовсе необязательно выходить на улицу и лезть куда-то в гущу событий. Достаточно написать правду, которая не понравится кому-то наверху и все, тебя закроют.

    Я очень хочу, чтобы Новый год наша Катя Борисевич встречала со своей дочерью и родителями, чтобы вернулись домой люди, сидящие по абсурдным обвинениям и получившие сроки за надпись на асфальте или поцарапанную дверцу милицейского авто. Чтобы вернулись те, кто вынужден был уехать из-за преследований. Чтобы суды были судами, а милиция — милицией, какими они должны быть.

    Нам часто пишут читатели, что, журналисты — герои. Мы не герои. Герои — все те люди, которые готовы ради своих убеждений рисковать карьерой, работой, свободой, здоровьем и даже жизнью. Мы просто рассказываем всем их истории.

     

    Журналистка Ксения Ельяшевич: «Домой я пришла под утро, с ощущением, что вернулась с войны»

    Ксения работала в Минске 9 августа во время акций протеста. Именно тогда силовики и начали применять против протестующих резиновые пули и светошумовые гранаты.

    — Как журналиста и как человека лично меня больше всего потрясли события 9 августа и нескольких следующих дней. Вечером после выборов мы работали с коллегами на стеле. Был теплый вечер, убежали из редакции в легких синих жилетках с надписью «пресса». Сейчас понимаю: наивные. Когда по людям начали стрелять и бросать светошумовые гранаты, стало по-настоящему страшно. Люди не могли быть готовы к этому; если честно, не были готовы и мы. Мне кажется, я тогда поняла, что чувствовали те, кто десятки лет назад бежал в землянки или болота прятаться от обстрела. От грохота тебя начинает тянуть к земле. Кажется, что только земля может спрятать от этого ужаса. Когда глазами ищешь любую яму, чтобы спрятаться, если до тебя все-таки долетит огонь. Перекресток Победителей и Машерова — это такое пустынное место, где почти нет деревьев или домов рядом, где абсолютно негде укрыться. Только тротуары, газоны и редкие кусты. Но вокруг этих самых кустов есть рвы — так вот я за ту ночь их, кажется, все пересчитала.

    Фото: TUT.BY

    Помню, на тротуаре сидел окровавленный парень, мы подошли спросить, что случилось. А он отмахнулся, мол, ерунда — вот другого протестующего недавно забрали, у того что-то взорвалось в груди, несколько человек держали рану до приезда медиков — выживет ли? В одной из машин скорой помощи я заметила еще одного человека, которому врачи перевязывали ногу. Помню, когда пообщались, он напоследок вдруг громко попросил: «Расскажите всему миру, что здесь произошло». И мы пошли дальше. В толпе заметила мужчину, который ходил от человека к человеку и что-то показывал: оказалось, свою кепку. В ней зияла дыра, а он улыбался: мол, вот повезло, что прошла навылет, а не в голову.

    Фото: TUT.BY

    Но больше всего потрясала реакция тех, кто явно случайно оказался в гуще событий — когда шел домой с работы или из магазина. Кто-то молча остановился в шоке с одним пакетом в руках, кто-то кричал проклятия в адрес силовиков. Кто-то задавал вопросы, но ответов с той стороны не было.

    Домой я пришла под утро, с ощущением, что вернулась с войны. Но назавтра все повторилось. Вечером 10 августа я была в офисе редакции, откуда с девятого этажа виден город на несколько километров вокруг: на отдельный листок я стала записывать все вспышки и залпы, которые доносились из центра. На цифре 120 я уже сбилась со счета. А на следующий день все продолжилось.

    Знаю, многие люди узнали об этих событиях спустя пару дней, когда в стране снова запустили интернет. Хотя уже до того редакционный телефон стал разрываться от звонков: люди рыдали, что не могут найти своих родных, что на Окрестина происходит что-то страшное. Помню звонок женщины, у которой муж вернулся домой избитым до синевы, но молчал, не говорил, что пережил. Только попросил передать журналистам: по какой-то ошибке в изоляторе остался иностранец. Тот настолько напуган, что абсолютно уверен: его расстреляют, если никто не вытащит на свободу.

    Еще через пару дней мы с фотографом Вадимом Замировским приехали в больницу скорой медицинской помощи. Пациенты заявляли, что травмы им причинили работники силовых ведомств: так, по словам одного парня, его поймали во дворе и били, пока он не притворился мертвым. Еще один вышел в магазин за сигаретами, был избит прямо у подъезда — и попал на операционный стол из-за разрыва печени. Девушка из Гомеля лишь благодаря линзе в глазу не ослепла, когда взорвалась светошумовая граната, одно ухо не слышит до сих пор. И это лишь пару историй. Фотографии из этого репортажа пошли «в народ» — как плакаты на акциях против насилия. Даже после появления интернета люди брали эти фотографии в руки и выходили показывать на улице.

    Фото: Вадим Замировский, TUT.BY

    Думаю, события августа показали: даже при наличии информации многие предпочитают прятаться от реальности и делать вид, что ничего страшного не происходит. Мне кажется, это и есть самое страшное: делать вид, будто ничего не происходит. Почему-то вспоминаются кадры из хроники освобождения концлагеря Дахау в Германии. Тогда специально для жителей этого маленького городка, которые все время жили рядом, но делали вид, что ничего не знают — организовали «экскурсию» по лагерю. Сохранилось видео, как женщин в модных шляпках и мужчин в костюмах ведут вдоль могил и замученных людей — чтобы не говорили, что этого не было.

    Долг любого журналиста остается тем же: показывать то, что происходит вокруг. Даже если кому-то хочется сделать вид, что ничего не было. Уверена, что это и есть причина, по которой моя коллега Катерина Борисевич до сих пор находится за решеткой, как и две журналистки «Белсата».

     

    Главный редактор политико-экономического блока новостей Ольга Лойко: «Политический кризис в стране не разрешился, потому что проблемы не решаются»

    Ольга, как и другие коллеги, в том числе работала и в ночь с 9 на 10 августа.

    — Мы понимали, что будет много людей, что будет силовой разгон — то есть, к насилию мы были готовы, потому что было очевидно, что других рычагов нет. Но то, что уже до полуночи 9 августа начали использовать светошумовые гранаты — это нас несколько впечатлило, потому что я не помню, чтобы их использовали в 2010 и тем более в 2015 году. Когда основные действия в ту ночь сместились на Немигу, там уже начали стрелять. Я передавала в редакцию, что стреляют, у меня спрашивали, чем и из чего? Но я слабо представляла, поскольку резиновые пули не часто использовались до 9 августа в Беларуси. Я видела людей с заметными ссадинами и травмами, но сказать резиновая это пуля была или боевая не могла. Тут мы, журналисты, оказались технически не готовы.

    Фото: TUT.BY

    Еще меня впечатлили первые зачистки протестующих у Оперного театра, а потом у «Белой вежи». Поголовно всех людей выхватывали: виноват — не виноват. Просто гребли абсолютно всех. И я себе не могла представить, куда этих людей денут, потому что на моих глазах всех забирали массово. Было очевидно, что среди задержанных были и случайные люди, не связанные с протестами: подвыпившие ребята из соседних домов, которые в шортах и тапках выходили посмотреть, что за такое чудо-водомет.

    Были десятки машин с ОМОНом, внутренними войсками, всеми возможными силовиками. Протестующих было не сильно-то и много, тысяч 50, а вот силовиков оказалось впечатляющее количество.

    В синей жилетке, конечно, мы не чувствовали себя в полной безопасности, но тогда у меня еще не было ощущения, что на нас охотятся. Оно появилось буквально через сутки, уже в следующий выход в поле, когда начали стрелять и хватать журналистов. А тогда нам еще дали выйти из «коробочки», где мы были с двух сторон зажаты силовиками, нас пропустили за кордон на проспекте Победителей. По сути для нас была обычная рабочая ситуация.

    Фото: Вадим Замировский, TUT.BY

    После выборов самым массовым по количеству участников был воскресный марш 16 августа. Я не могла себе представить, что марш будет настолько большой. Не могла понять, куда эти все люди идут, почему они не едут на транспорте, хотя он работает — но они просто никуда не помещались. Вот это, наверное, самое сильное впечатление от всей кампании, потому что я такого не могла себе вообразить никогда.

    В целом политический кризис в стране не разрешился, потому что проблемы не решаются. Возможно, кому-то кажется, что высокую температуру сбили, но болезнь ведь никуда не делась. Все продолжается: люди массово уезжают из страны, меняют свои планы, недовольство у народа осталось. А работать у нас с проблемами, к сожалению, не умеют, и так вот оно остается в состоянии, когда ты очевидно больной, но при этом тебя пытаются выдать за здорового.

    Поляризация общества в этом году произошла ужасная. Я думала, что власти сделают так, как обычно делает власть, заявляя, что выиграла выборы — ты выходишь и говоришь всем: «Ребята, я победил, я ваш президент, я вас всех люблю, вы мне все одинаково дороги, идите сюда „левые“, идите сюда „правые“, Бабарико выходи, будем вести переговоры и диалог». Это могло спасти ситуацию, но этого не произошло. А дальше уже была эскалация жестокости и реальный садизм. Так мы и дошли до этой жизни.

    — С какими мыслями ты входишь в Новый год?

    — Да все будет хорошо, на самом деле, потому что за людьми здравый смысл, знания и идеи. ВВП увеличивают не силовики, его увеличивают обычные люди, а людей не слышат. И попытка отобрать около 2700 человек на Всебелорусское народное собрание по принципу лояльности в стране, где живут 9,5 млн — это ничто. Соберите нормальную правильную выборку и спросите, вот тогда я скажу, что «да». Многие исследовательские центры провели опросы и по их итогам все видят, что нужны изменения, люди не считают власть легитимной, бизнесмены говорят, что ситуация будет только ухудшаться.

     

    Журналистка раздела «Деньги и власть» Елена Толкачева: «Видеть в кино, как силовики спасают заложников, теперь уже немного смешно и удивительно»

    — Этот год был реально сокрушающим. Не знаю, зачем всем нужен такой травмирующий опыт и коллективная психологическая травма, но каждому из нас все равно придется как-то это вписать в свою жизнь и все это осознать. Если еще в апреле мы не предполагали ничего подобного, то уже в августе оказались на линии фронта в собственной стране. И мне кажется, что это такая плата за право стать свидетелем истории своей страны и нации.

    Фото: Денис Жук

    Год был реально сложный: мы стояли в очередях около изоляторов на Окрестина, в Жодино, в Барановичах, ночевали около РУВД, в котором были заперты наши коллеги, возмущались первым трем назначенным коллегам суткам за работу на массовом мероприятии еще в сентябре и радовались уже 15 суткам в ноябре вместо уголовного дела. И когда все спрашивали, как мы держимся, как я держусь, я всем говорила, что на священной ярости. Это правда. Страшная злость из-за несправедливости, которая происходит в стране по отношению ко всем, только она, наверное, держала на плаву и вела вперед без отпусков, без выходных, передышки.

    Год был очень контрастный и это год работы на износ. Я посчитала, что прошла по Минску 290 километров, часов 20 просидела в РУВД, 16 часов — во дворе, который стал заложником силовиков. И честно говоря, я вчера смотрела «Крепкий орешек» и поняла, видеть в кино, как силовики спасают людей, которых взяли в заложники террористы, теперь уже немного смешно и удивительно.

    В этом году я пряталась от светошумовых гранат, разрывающих в паре метров, стучалась в чужие квартиры и просила укрыть. В этом году я видела очень много добрых и открытых белорусов. Помню, как женщина вышла к участникам марша с ведром яблок и сказала, что просто больше ничем другим не может помочь. Но также я видела тех, кто был готов открыть дверь в подъезд и впустить силовиков, чтобы они забрали людей, которые в этот момент прятались в подъезде. Люди разные, страна разная, но меня радует, что добрых людей оказалось гораздо больше.

    Я очень хочу, чтобы Новый год начался с возвращения домой Кати Борисевич, Даши Чульцовой, Катерины Андреевой, Марии Колесниковой, Виктора Бабарико, Максима Знака и всех остальных политзаключенных. Это нужно как минимум для того, чтобы мы знали, что все потери и испытания 2020-го были не зря.

     

    Журналистка раздела «Деньги и власть» Надежда Калинина: «Сейчас за работу можешь получить не пинка под зад, а дубиной по шее»

    Надя получила трое суток ареста по ст. 23.34 КоАП за свою работу, но формально за «Нарушение порядка организации или проведения массовых мероприятий». Она вместе с видеожурналистом TUT.BY Алексеем Судниковым освещала акцию протеста студентов. Леша, кстати, тоже получил трое суток ареста.

    Фото: TUT.BY

    — В этом году оказалось, что право в Беларуси, к которому и до этого были вопросы, еще больше обнажило свою дырявость и добралось практически до каждого гражданина, в том числе и до нас, журналистов. Ты работаешь согласно всем законам и правилам, но никогда не знаешь, чем это для тебя обернется. Но этот момент не пугает, он больше стимулирует делать свою работу честно и нести за это ответственность. Еще до выборов мы знали, что журналистов могут задерживать, предполагали, видели, что постепенно отношение к журналистам ужесточается, но тем не менее были готовы продолжать, осознавая, что в этот раз ты можешь получить не пинка под зад, а дубиной по шее. С каждым разом репрессии становились все жестче. Лично на меня в этом году повлиял еще один момент: больно, когда ты не можешь помочь коллегам. В первые дни после выборов я знала, что журналисты работают под пулями и гранатами, а ты в это время находишься в тепле дома, и только в отражениях в окнах соседнего здания видишь свет от светошумовых гранат и слышишь грохот на всю улицу. И было очень сложно от осознания, что ты в этот момент не можешь помочь своим коллегам. Это даже сложнее, чем в принципе работать в нынешних условиях.

    Фото: Сергей Балай, TUT.BY

    В сентябре после работы на акции протеста студентов я, как и другие журналисты, получила, трое суток ареста. Когда нас задержали, я прекрасно понимала, что мы или выйдем через десять часов, как и другие журналисты, которых до этого задерживали уже не раз, или мы будем среди первых, кто отсидит сутки. И я понимала, что при втором варианте количество суток будет небольшим, но морально готовилась к худшему.

    В РУВД сотрудники правоохранительных органов удивлялись, что нас так поддерживают (в это время коллеги журналистов ночевали около РУВД на улице. — Прим. TUT.BY). Это нам сильно помогало, и потом, сидя на Окрестина, я понимала, что там за нас ведут борьбу и делают все, что надо. А нам остается ждать и не пороть горячку.

    Когда стало понятно, что мы остаемся ночевать в РУВД и завтра будет суд, я сказала: «Ну ок, 15 суток». И это помогло — ты ставишь мысленно установку, что будет 15 суток и ты к этому готова. Еще до суда нам передали передачу, там было столько вещей, что я подумала: наверное, все-таки коллеги уже знают, что мы останемся на Окрестина на 15 суток, а я еще нет.

    — В плане журналистики, что было самым сложным в этом году?

    — Не выходить за рамки журналистской объективности. Когда я как человек в корне с чем-то не согласна или внутри прямо все разрывается от того, какое видишь отношение к себе, как и к людям в принципе, а внешне при общении и в текстах тебе нужно продолжать сохранять каменное лицо, ставить мозг на нейтралку и не выходить за рамки. В этом году это было, действительно, очень сложно.

    — Ожидала ли ты, что все в этом году все так сложится?

    — Эксперты и политологи говорили много всего, но в этом году не успел эксперт тебе что-то сказать, как оно становится неактуальным. Еще в мае, когда стало известно, что выборы назначены на август, все говорили: это чтобы было тихо, как в 2015 году. Но потом шаг за шагом что-то происходило: начались посадки, люди не могли попасть в избирательные комиссии, стать наблюдателями, тех, кто всего лишь собирал подписи за кандидатов, снимали на видео люди без опознавательных знаков и увозили в РУВД. Конечно, я не ожидала, что произойдет то, что произошло. Понимала, что общество развивается, многие в Беларуси мыслят уже не так, как раньше, и они не только на кухне высказывают свою позицию, они уже хотят, чтобы их слышали и чтобы с их мнением считались. Но я не ожидала, что все обернется так и уж тем более я не ожидала, что людей будут пытать.

    — С какими мыслями ты входишь в Новый год?

    — Всякий раз, когда кажется, что мы пробили очередное дно, случается что-то, что возвращает надежду. Абсолютно понятно, что к тому, что было раньше, мы не вернемся, это просто невозможно. Ни законы времени, ни физики, никакие другие законы не позволят вернуться к тому состоянию, которое было до этого года. Есть два пути — либо очень страшный, либо сложный, но, скорее, позитивный. В этом плане я смотрю в будущее с оптимизмом.

     

    Журналистка Александра Квиткевич: «Во время моего ареста родителям было тяжелее, чем мне»

    Александра в этом году отсидела 15 суток ареста, ее задержали после работы на марше пенсионеров. Саша работала на акциях протеста с августа.

    Фото: TUT.BY

    — На маршах в этом году я работала впервые в жизни и могу сказать, что впервые почувствовала себя настоящим журналистом. Я понимала, что мои родители за меня волнуются, но решила от них ничего не скрывать. Они привыкли, что я журналист, который в основном работает по телефону, никуда не лезет, и по сути, самая большая опасность в моей работе — то, что за материал могут подать в суд. Сейчас все было по-другому. 10 августа в Серебрянке я попала в оцепление ОМОНа, там было очень много техники, взрывы, дым… Я не убегала, потому что была в жилете и понимала, что силовики должны видеть, что я журналист, но какой-то парень меня одернул сзади и просто затащил в торговый центр, где прятались люди, чтобы я ненароком не попала под раздачу. Мне открыли крышу торгового центра и я смогла снимать оттуда.

    Впервые ко мне подошли силовики, когда я работала у МЗКТ, но тогда меня не задержали. Был еще случай, когда нас заперли в костеле, мы там просидели минут 40, и нас выпустили. На Окрестина я загремела после работы на марше пенсионеров в понедельник 16 ноября. Я уже уходила домой, но меня внезапно схватили сзади и посадили в микроавтобус. К отсидке в 15 суток я была морально готова, до этого уже задерживали других журналистов и они сидели, поэтому в принципе я ожидала, что такое может быть. Я спокойно на это отреагировала.

    Фото: TUT.BY

    Наверное, если бы меня посадили в камеру непонятно с кем, если бы это были не люди, которые сидели по ст. 23.34 КоАП, это было бы страшно. Но когда с тобой сидят интеллигентные, образованные, не асоциальные люди, то большой проблемы нет. Самым сложным во время ареста было то, что я не знала, что будет с моими родителями. Теперь я знаю, что им было гораздо тяжелее, чем мне.

    После событий 9−11 августа меня удивило то, что среди сотрудников на Окрестина есть адекватные люди. После историй с избиениями казалось, что там работают садисты, но на самом деле, когда я туда попала, то поняла, что большинство работников — нормальные люди.

    — С какими мыслями ты входишь в Новый год?

    — Наверное, это странно, но я не могу сказать, что это был плохой год. Это был очень интересный год, год открытий. Ни в один год не было столько событий. Еще в этом году я узнала, насколько сильно люди любят TUT.BY. Я понимала, что нас читают, но когда ты идешь по улице в жилетке TUT.BY — машины тебе сигналят, люди машут руками.

     

    Фотокорреспондент Вадим Замировский: «В квартире просидели часа три, а когда вышли, увидели в лифте и подъезде лужи крови»

    Вадим Замировский фотографировал акции протеста с самых первых дней. В этом году он отсидел 15 суток в изоляторе, после того, как его задержали во время работы на студенческой акции протеста. Вадим вспомнил историю, которая с ним произошла еще в августе.

    Фото: TUT.BY

    — Эта история, наверное, больше всего меня зацепила. Это было в августе. Сегодня, возможно, это уже и не звучит впечатляюще, но для августа это было что-то новое. Мы работали вместе с фотокорреспондентом Дашей Бурякиной. В фотоотделе нас ставили работать по двое для безопасности: если что-то произойдет, чтоб второй был в курсе и оказывал какую-то помощь.

    В тот день во время работы к нам подбегали ОМОНовцы, отобрали флешки, и у Даши сработало что ли чутье: когда мы приехали на определенную точку, она предложила поискать для съемки более безопасное место, так как там все выглядело так, что если приедут силовики, то могут задержать журналистов вместе с митингующими.

    На углу здания мы увидели пристройку, там на крыше стояли люди и выход на эту крышу был из чьей-то квартиры. Мы к ним попросились и оттуда снимали. В какой-то момент разгонять протестующих приехали силовики, мы еще удивились, что их было крайне много: там было 150−200 протестующих, а для них подогнали пять автозаков, несколько микроавтобусов, водомет. Это был первый день, когда, по нашим наблюдениям, силовики начали работать по новой тактике: блокировали все улицы с помощью ГАИ и прочесывали весь микрорайон.

    Когда начался разгон, мы молниеносно с этой крыши влетели в квартиру к незнакомым людям, выключили свет, разговаривали шепотом, потому что силовики ходили под окнами и светили прицелами. Потом мы услышали, как они ворвались в подъезд. Оказалось, что там спрятался кто-то из протестующих. Мы услышали крики, звуки избиений. Для меня это с какой-то точки зрения был травмирующий опыт, в этой квартире мы просидели часа три, а когда вышли, увидели в лифте и подъезде лужи крови. Затем на цыпочках потихоньку дошли до машины и уехали.

     

    Фотокорреспондент Дарья Бурякина: «В воздухе начали взрываться светошумовые гранаты, чудом я успела убежать»

    Фотокорреспондент Дарья Бурякина рассказывает, что впервые после выборов работать на акцию протеста вышла не 9 августа, а на второй или третий день после этого. Она фотографировала в районе станции метро «Пушкинская». Там ей и пришлось впервые в жизни убегать от светошумовых гранат.

    Фото: TUT.BY

    — По эмоциям, впечатлениям, ощущениям жизнь до августа просто вычеркнута. В этом году мне впервые в жизни пришлось убегать от светошумовых гранат, фотографировать из укрытий, постоянно прятаться — это не типичные методы работы для журналиста, ведь ты не делаешь ничего запретного. И ведь чтобы делать свою работу качественно, ты должен стоять от объекта близко, наблюдать, фиксировать. Это правила. А когда тебе приходится прятаться, то выполнять свои обязанности хорошо сложно и морально, и физически. Но в таких условиях проявлялись новые качества: смекалка, обострялась интуиция, ты старался спастись, не пострадать, уйти с места незадержанным.

    В один из первых дней после выборов я работала в районе метро «Пушкинской», там было очень много протестующих, движение было заблокировано. Я фотографировала прямо на перекрестке, где было основное скопление людей, и в какой-то момент начали взрываться светошумовые гранаты, я стала убегать, чудом успела добраться до дворов и быстро оттуда уехать. Это, наверное, было для меня самое страшное воспоминание — ты сталкиваешься с тем, с чем до этого не сталкивался, не знаешь, куда оно может прилететь, не понимаешь, как оно технически работает и может ли тебя задеть. Но если рассуждать глобально, то все эти спецсредства, в том числе и светошумовые гранаты, которые применяли против людей, пугали меня меньше, чем возможная грубость и насилие во время задержания.

    — С какими мыслями входишь в Новый год? О чем мечтаешь?

    — Остаться в живых. Серьезно, мне кажется, что сейчас все мечтают о том, чтобы выжить и чтобы этот год поскорее закончился. По поводу остаться в живых я даже себе сделала пометочку. Каждый раз, особенно в последние месяцы, уходишь на работу с внутренней установкой — просто вернуться домой. Ты уже подсознательно готовишься к тому, что могут быть любые сценарии развития событий.

     

    Видеожурналист Алексей Судников: «Я бы не поверил, если бы сказали, что буду ездить в такси в бронежилете»

    Видеожурналиста Алексея Судникова неоднократно задерживали во время работы на акциях протеста, после одного из задержаний них он получил трое суток ареста.

    — Вспомнить какую-то яркую ситуацию в этом году довольно сложно, потому что все настолько быстро меняется и стирается, что ты просто не успеваешь иногда запоминать, что с тобой происходит. Год назад мы монтировали программу «Люди на границе» из Грузии. И если бы тогда мне кто-то пришел и сказал, что будет пандемия, что мы уйдем работать на удаленку, что начнутся эти выборы и нам придется сидеть на сутках, на нашу прекрасную Катю Борисевич и других журналистов заведут уголовное дело, что нас лишат статуса СМИ, что других коллег будут вызывать в СК всей реакцией — если бы мне это кто-то это сказал, я бы не поверил и посоветовал этому человеку сходить и проверить его психическое состояние.

    Самый важный момент, который изменил этот год, на мой взгляд — это то, что журналистское сообщество сплотилось, пропало слово «конкурент» и, наверное, появилось слово «коллеги» в том понимании, в котором оно должно быть. Когда во всем этом происходящем огне ты видишь своего коллегу не важно из какого издания — и вы держитесь друг друга.

    Помню, как в августе начали выпускать задержанных из изолятора на Окрестина, я сел в такси, водитель увидел, мой жилет и надпись TUT.BY, уточнил, журналист ли я, и используя нецензурные выражения спросил, что вообще в стране происходит. Если бы мне кто-то сказал, что в моем любимом городе я буду ездить в такси в бронежилете — я бы просто никогда в это не поверил.

    Я отсидел в изоляторе всего трое суток — это был один из первых арестов, которые дали журналистам, при этом одни из них мы провели в РУВД — так что это очень легкая версия того, что могло произойти. Но хочу сказать, что сидеть там намного легче, чем людям на свободе, которые за тебя переживают.

     

    Журналист Станислав Коршунов: «Декабрь такой, как будто стою на вокзале и провожаю знакомых, которые уезжают из страны»

    Наш корреспондент Станислав Коршунов 11 августа был задержан в Бресте во время выполнения своих профессиональных обязанностей. Его избили, изъяли технику. Но он не захотел вспоминать плохое перед Новым годом и решил рассказать нам всем позитивную историю, которая запомнилась ему в 2020 году.

    Фото: Роман Чмель

    — До выборов я в качестве журналиста поехал в агитационный тур по деревням с фермером из агрогородка Лососин в Пружанском районе. Фермер решил, что надо под конец электоральной кампании объехать деревни, чтобы провести там встречи с избирателями с доверенным лицом Тихановской, это была Зинаида Михнюк. Были последние дни перед началом голосования, в городах и райцентрах все бурлило, какие-то новости лились, а тут приезжаешь — и вообще тишина. Все знают, что выборы, но не потому, что телевизор посмотрели, а потому что пенсии пообещали выдать пораньше. Там заботы другие — кто-то лучок выбирает, кто-то за огородом следит, кто-то перепахивает поле… Люди думают о своем. И вот в одной деревне на встречу пришло пять человек, во второй — шесть, а в третьей было четыре человека. Кто-то поддерживал Лукашенко, кто-то Тихановскую, но были дебаты, люди на своем житейском уровне обсуждали избирательную кампанию. Я за все время, что работаю журналистом, не помню такой поездки: чтобы кто-то из кандидатов или из штаба решил поехать по деревням, чтобы агитировать за кандидата. С фермером, который затеял эту поездку, я недавно разговаривал, оказалось, что сейчас он в своей деревне стал врагом номер один. Когда мы ездили с агитбригадой, были люди, которые высказывались против Тихановской и за Лукашенко, но агрессии не было, были дебаты, собеседники не скатывались в оскорбления или негатив. Но после выборов восприятие людей изменилось, они резко озлобились, хотя по сути ничего же не изменилось: фермер в протестах не участвовал, он как жил в деревне, так и живет, как доил коров, так и доит.

    — С какими мыслями входишь в Новый год?

     — У меня декабрь такой, как будто я стою на вокзале и только провожаю своих знакомых, друзей и приятелей, которые уезжают из страны. Потому что я постоянно только и узнаю, что кто-то уехал. После этого начинаешь трепетнее относиться к тем, кто остался, потому что круг становится все меньше. С грустью провожаю этот год, хочется оптимизмом себя зарядить, а его нет. Собаку себе заведу — она меня будет заряжать оптимизмом.

    P. S. Собаку Станислав все-таки завел. Вот какого клевого пуделя Юну:

    Самые важные новости и материалы в нашем Telegram-канале — подписывайтесь!
    @bajmedia
    Самое читаемое
    Акцэнты

    В Telegram теперь можно менять голос во время звонков. Как это работает?

    В мессенджере Telegram появилась возможность менять свой голос во время звонков. Новая функция однако не является частью официального обновления Telegram, и ее нельзя найти в настройках соцсети.
    18.12.2023
    Акценты

    Происходят массовые попытки взлома телеграм-аккаунтов белорусов. Как защититься?

    18.01.2024
    Акцэнты

    «Ивлеева и Тодоренко умерли для меня». Интервью с одним из создателей «Орла и решки» Евгением Синельниковым

    Евгений Синельников — один из создателей известного украинского шоу о путешествиях «Орел и решка». Он много лет работал режиссером-постановщиком телепроекта и даже был ведущим девятого сезона. Когда началась война, Евгений с семьей жил в Буче, они пробыли под оккупацией несколько недель. После освобождения Киевской области режиссер вернулся в родной дом. Мы поговорили с ним о том, как сейчас устроена жизнь в Буче, что он чувствовал, когда российские солдаты пришли к нему домой, а еще об обиде на белорусов и о том, что такое делать национальный контент на YouTube.
    17.11.2023
    Каждый четверг мы рассылаем по электронной почте вакансии (гранты, вакансии, конкурсы, стипендии), анонсы мероприятий (лекции, дискуссии, презентации), а также самые важные новости и тенденции в мире медиа.
    Подписываясь на рассылку, вы соглашаетесь Политикой Конфиденциальности