У Юлии Слуцкой проблемы со здоровьем. Тюремный доктор сказал: «Не переживайте, это магнитные бури…»

Минуло почти полгода, как находятся под стражей менеджеры Пресс-клуба – крупнейшей культурно-образовательной площадки, собирающей вокруг себя сотни представителей медиа-сообщества Беларуси.

Еще в декабре 2020-го в офисе и в квартирах менеджеров Press Club Belarus силовики провели обыски якобы «по фактам нарушений налогового законодательства», директора Сергея Ольшевского, программного директора Аллу Шарко, директора «Академии Пресс-клуба» Сергея Якупова задержали.

Основательницу площадки Юлию Слуцкую силовики остановили в аэропорту, когда она с дочерью и внуками возвращалась из отпуска. Также был задержан оператор Пресс-клуба Петр Слуцкий, сын Юлии, находившийся в офисе организации, когда там проходил обыск.

Также была задержана бывшая сотрудница Белтелерадикокомпании Ксения Луцкина, сотрудничавшая с Пресс-клубом.

Ни через 72 часа, ни позже задержанных не выпустили. Юлию Слуцкую признали подозреваемой по уголовному делу по ч. 2 ст. 243 УК (Уклонение от уплаты налогов в особо крупном размере), остальных задержанных обвинили в соучастии. Лишь Сергея Якупова как гражданина РФ в конце декабря принудительно депортировали из Беларуси, не предъявив обвинения.

Близкие сотрудников Пресс-клуба перечислили на счет СК почти 110 тысяч рублей в счет обеспечения возмещения возможного ущерба – что, впрочем, не означает признания арестованными вины. Юлия Слуцкая, Петр Слуцкий, Алла Шарко, Сергей Ольшевский и Ксения Луцкина были признаны политзаключенными.

В феврале 2021-го фигурантам «дела Пресс-клуба» продлили срок содержания под стражей на 2 месяца, в апреле «добавили» еще 2 месяца, при этом следственные действия с ними не велись. Сейчас, с горечью отмечает дочь основательницы Пресс-клуба Александра Слуцкая, есть основания полагать, что 23 июня срок будет снова продлен.

— Прямо сейчас никаких особенных новостей нет, — рассказала Александра «Салідарнасці». — Знаю вот, что здоровье у мамы не очень — и со зрением все не очень хорошо, и с кашлем; плюс, судя по всему, у нее был приступ мерцательной аритмии. Причем этот диагноз поставила мамина терапевт, когда я описала ей симптомы, а тюремный доктор сказал: «Не переживайте, это магнитные бури…»

— Давно нет информации на страничке, которую вы ведете в соцсети от имени мамы — это потому, что письма плохо доходят?

— Письма не доходят, вернее, очень плохо доходят. Я точно знаю, что мама пишет мне каждый день, и каждый день пишу ей я — а за последние две недели получила всего два письма.

Недавно был еще очень неприятный сюрприз с медицинскими передачами. Мама через адвоката попросила передать ей мазь, потому что под ногтем началось какое-то воспаление или нарыв. Я, естественно, сразу передала — в ближайший день, когда разрешены медицинские передачи. Через неделю адвокат пришел к ней снова, и мама через него спросила, почему я не передала мазь.

Я поинтересовалась у женщины в окошке, могло ли быть такое, что передачу приняли, но не передали. Ответили, мол, да, у нас запарка с фельдшерами, многие из них болеют, поэтому вон там в коробочке лекарства лежат… То есть лекарства принимают, но не приносят!

— Есть ли какие-то новости от Петра?

— Петя держится, он большой молодец, хотя у него вообще очень тяжелые условия – 23 человека в камере. А сейчас жара, и очень сложно передавать продукты, даже с учетом того, что я каждый день ношу передачи. Мама попросила, например, не передавать больше рыбу, потому что все моментально портится.

— Как вы держитесь в этой невыносимой ситуации, когда почти полгода родные и близкие люди за решеткой, и хороших новостей нет?

— Честно говоря, с трудом. У меня проблема в том, что я бежала большой марафон со скоростью спринтера — и, конечно, уже очень сильно выдохлась, иногда тяжело настолько, что чувствую себя на последнем издыхании. Но вот мой тренер по кикбоксингу — мой психолог, если бы не он, не знаю, что было бы, как справлялась. Кикбоксинг действительно помогает, именно такой спорт, где нужно бить, выплескивать из себя все это.

…Многие спрашивают Александру, чем помочь и поддержать. Она в ответ устало улыбается:

— Помощь пока не нужна, спасибо. А вот тем, кто находится за решеткой, нужно стараться писать — так есть надежда, что из большого количества писем хоть какая-то часть дойдет. Лучше всего — заказные письма с уведомлением по СМС, у них есть большой шанс дойти, обычные конверты первого класса идут с большими задержками.

Часто доходят и открытки, но я их маме не пишу — я с ней разговариваю в письмах, и наш диалог продолжается сейчас, хоть и в сильно замедленном режиме.

Я пишу маме на электронную почту, которую специально завела для нее — там не только какие-то важные штуки, а просто всякие милые глупости, фото. Снимаю каждый день, чтобы она, пропустив весну, все-таки могла увидеть ее моими глазами. Плюс интересные ссылки из соцсетей, статьи, чтобы мама вышла и ни одного дня не пропустила, увидела картинку, что и как у нас происходило.