«У нас уже нет надежды вытащить журналистов из тюрьмы». Редакторка Мейдан ТВ Севда Самедова – об Ильхаме Алиеве, давлении на журналистов и законах, убивающих медиа в Азербайджане

Блокировки сайтов, аресты журналистов и пытки – это реалии не только современной Беларуси, но и Азербайджана. Редакторка Севда Самедова рассказала нам о том, как в Азербайджане ухудшалась ситуация со свободой слова, почему там нет закона об иноагентах и почему западные демократии так часто игнорируют тот факт, что Алиев – диктатор.

Севда Самедова. Фото: из личного архива героини

«Это была большая авантюра и с их стороны, и с моей»

Я родилась и выросла в Грузии и, сколько себя помню, хотела заниматься журналистикой. Мой папа — этнический азербайджанец, а мама — грузинка, и как-то не было у нас близких родственников, к которым мы бы ездили в Азербайджан. До поступления в университет я была в Баку всего один раз, и я тогда было очень маленькой, так что ничего, кроме поезда, из той поездки не помню.

В 90‑е был национальный подъем в Грузии. Я предполагала, что в Азербайджане будет то же самое и собралась учиться в Баку на журфаке. Но было несколько проблем. Во-первых, я плохо знала азербайджанский язык, а русского отделения на журфаке не было. Кроме этого, я плохо знала историю и географию Азербайджана, так что в принципе плохо сдала экзамены и поступила на библиотекаря.

Но я усиленно учила язык, историю и географию и все-таки мечтала о журналистике, и со второго курса начала работать в газете, близкой к одной оппозиционной партии. Меня сразу аккредитовали работать в парламенте. Мне было 18 лет, и это была большая авантюра и с их стороны, и с моей.

Я не понимала, что надо вообще делать. Мне сказали: «Наблюдай, как себя ведут депутаты. Кто кушает, кто разговаривает во время обсуждения закона, кто ходит по рядам». В итоге в первый день я пришла с большим «чемоданом» таких заметок, но даже не знала, какой законопроект вообще обсуждали. Статья была наполовину моя, наполовину редактора.

Но тогда — в конце 90‑х — был, конечно, ренессанс азербайджанской журналистики. Разрешалось буквально все! Было много оппозиционных газет, интересное и гораздо более современное, чем сейчас, телевидение. Никакой цензуры не было, в СМИ была представлена вся политическая жизнь, как она есть.

Очень чувствовался дух свободы — в газетах можно было встретить много взаимных обвинений и оскорблений от политических оппонентов.

Был такой период, когда уже вроде как закручивались гайки, но это еще не так ощущалось, мы боролись и не верили, что все может быть так плохо. А потом был период, когда Гейдара Алиева якобы лечили за границей, но многие (и я в том числе) были уверены, что он уже мертв, а власти просто решают, что делать дальше. И пока его якобы пытались спасти, на эту тему в СМИ было очень много шуток.

Все чувствовали себя достаточно безопасно, чтобы такое себе позволять. И когда уже официально объявили о смерти Гейдара Алиева, в газете, где я работала, вышла статья с подзаголовком «наконец-то он сдох».

«А кто, если не он?»

До фальсификации выборов 2003 года мы какое-то время думали, что даже если Ильхам Алиев придет на место отца, это не будет так уж страшно. Правительство сделало большую работу, чтобы люди верили, что альтернативных достойных кандидатов просто нет. «А кто, если не он?». И мы думали, что ну действительно, пусть сначала будет Ильхам Алиев, а потом, когда появятся достойные кандидаты, мы переизберем.

Но в 2003 году в его победу не верили, и люди вышли на улицы. Это был беспрецедентно жестокий разгон протестующих. Я потом всякое видела на акциях и в Грузии, и в Азербайджане, но такого бесчеловечного обращения не было никогда. Люди мгновенно поняли, что власти ничего не остановит, поникли и, можно сказать, смирились с ситуацией.

Давление на медиа началось с того, что власти вытеснили редакции оппозиционных газет из центра столицы. Потом типографии отказывались печатать выпуски, киоски отказывались их продавать. Но тогда еще не рисковали арестовывать журналистов. Тем не менее, многие газеты вынуждены были закрыться, потому что им просто перекрывали кислород.

А потом случилось первое убийство журналиста. Его звали Эльмар Гусейнов, и его застрелили прямо в подъезде дома, где он жил. Были суды, но никто так и не был наказан.

Эльмар Гусейнов. Фото: minval.az

Мы ведь сначала думали, что при Ильхаме Алиеве будет легче дышаться – он все-таки учился в Европе, у него такая современная жена, он не обременен советским прошлым… Но стало только хуже. Если его отец как-то завуалировано пытался нам мешать, то нынешний президент делает все очень грубо и не скрывая.

У нас был крупный оппозиционный канал, который давал много эфирного времени альтернативным политикам, поднимал важные социальные вопросы. На канал стали давить, руководство все больше соглашалось на какие-то уступки, никакой оппозиционности там вообще не осталось, но его все равно вскоре закрыли. Видимо, Алиеву не хотелось держать открытым канал, который напоминал бы ему о каких-то протестах. Сейчас никаких оппозиционных телеканалов в Азербайджане нет.

«Мы — глас народа»

Вся моя профессиональная деятельность была и есть связана с Азербайджаном. Я называю себя гражданкой Грузии и азербайджанской журналисткой. Мое нынешнее место работы — это «Мейдан ТВ», где я редакторка русской версии.

Нас часто называют оппозиционным СМИ, но я не очень люблю это слово, потому что в Азербайджане оппозиционными называют те СМИ, которые связаны с конкретной политической партией. Мы ни к какой партии, конечно, не принадлежим, и называем себя альтернативным медиа.

Почему альтернативным? В азербайджанских реалиях невозможно давать полную, объективную информацию, показывающую обе точки зрения, потому что государственные органы попросту игнорируют журналистов. Интересно, что пресс-службы госструктур не отвечают никаким журналистам вообще, в том числе из госСМИ.

У меня есть две версии, почему они так делают. Возможно, они берут на позиции пресс-секретарей своих людей, которые не разбираются ни в их работе, ни в журналистике, ни в связях с общественностью, и те просто не отвечают на звонки, потому что не знают, что сказать.

А еще более вероятно, что власти боятся, что эти люди ляпнут что-то не то, и поэтому проще приказать им не говорить вообще ничего. Так что мы часто публикуем просто жалобы людей, а вместо реакции госструктур поясняем, что нам не удалось получить комментарий. Поэтому мы альтернативные, мы — глас народа и говорим то, что никто, кроме нас, не расскажет.

Севда Самедова в 2019 году. Фото: из личного архива героини

Почему в Азербайджане нет закона об иноагентах

Лет семь назад против «Мейдан ТВ» было возбуждено уголовное дело: нас обвиняли в злоупотреблении должностными полномочиями, уклонении от уплаты налогов и еще в чем-то, о чем я уже не помню.

Решение суда мы не видели, но якобы на его основании наш сайт был заблокирован на территории Азербайджана. Впрочем блокировки коснулись не только нас, а многих СМИ, в том числе и «Радио Свобода».

Пока шло следствие, многих журналистов допрашивали, проводили обыски, им запрещали выезжать из страны. А потом все затихло — дело не закрыли, но дергать всех перестали. Но важно понимать, что практически все руководство «Мейдан ТВ» было не в Азербайджане. Сначала в стране оставалась одна представительница руководства, но ее быстро вывезли в Грузию, а потом в одну европейскую страну. До этого уголовного дела у нас все было официально: был свой офис, мы получали официальные зарплаты. Потом это все, естественно, прекратилось.

Конечно, мы создаем зеркала сайта и объясняем читателям, как пользоваться анонимайзерами, но сама по себе наша работа сейчас вне закона. И когда у меня кто-то спрашивает, почему в Азербайджане не принимают закон об иноагентах, я отвечаю, что в этом просто нет необходимости — в Азербайджане уже есть законы, фактически запрещающие журналистам работать. Внесены изменения в закон об НГО и есть закон о грантах, который полностью делает невозможной работу организаций, действующих на основе грантов.

А чтобы нам совсем перекрыть воздух, власти приняли закон о СМИ — теперь, чтобы называться и работать журналистом в Азербайджане, нужно согласовать свою кандидатуру, чтобы тебя внесли в соответствующий реестр. А если тебя нет в этом реестре, но ты берешь интервью или просто что-то снимаешь на улице, тебя могут привлечь к уголовной ответственности.

Мы вынуждены постоянно объяснять международным организациям, что если им азербайджанские власти или даже проправительственные журналисты говорят, что мы действительно нарушаем закон, они должны понимать, что сами эти законы — незаконны.

Задержания в Азербайджане. Фото: irfs.az

В диктаторских режимах власти очень на руку, чтобы простые люди нарушали законы. В таком случае на них всегда можно давить – это же постоянный рычаг давления. Да и среди чиновников коррупция цветет и пахнет, но вспоминают об этом только тогда, когда против конкретного чиновника надо что-то найти, как-то его убрать.

Склонение к сотрудничеству, угрозы и два сценария – тюрьма или отъезд

Типичный сценарий давления на журналистов в Азербайджане выглядит так: сначала тебя вызывают на «беседы» и пытаются вежливо склонить к сотрудничеству. Так было и со мной.

У меня была легенда, что я по дружбе помогаю одному из редакторов «Мейдан ТВ» с переводами на русский, но силовики уже все про меня знали — они рассказывали мне о моих походах на интервью и репортажи такие детали, которые не знали даже мои коллеги. И они очень нахваливали и меня лично, и само издание. Говорили, что мы пишем правду о вещах, которые действительно надо решать, и давайте, мол, решать это вместе.

Параллельно с этим они угрожают. Мне говорили, что я им очень симпатична, что они совсем этого не хотят, но им придется меня депортировать, если я не соглашусь сотрудничать. Я как гражданка Грузии могла находиться в Азербайджане только три месяца подряд, а я уже просрочила, но это было время ковида, и, вроде как, на это закрывали глаза.

Силовики в случае моего согласия сотрудничать обещали точно-точно это игнорировать и даже сделать лицензию на работу, что невозможно по закону, потому что гражданам других государств запрещено заниматься журналистикой в Азербайджане.

Когда они понимают, что сотрудничать ты не будешь, начинают угрожать еще сильнее и задерживать. Они дают на выбор два варианта: ты либо уезжаешь, либо идешь в тюрьму.

Почему-то им надо, чтобы мы уезжали из страны, хотя мне это кажется нелогичным. Люди, которые уезжают, не молчат и не перестают работать.

Больше всего меня лично смутили рассказы силовиков про мою дочь. В общем, я тогда уехала из Азербайджана в Грузию и с тех пор не возвращалась.

Севда Самедова с дочкой. Фото: из личного архива героини

С середины ноября прошлого года начали очень сильно закручивать гайки. Закрыли два независимых сайта  — «Абзас Медиа» и «Топлум ТВ», а множество журналистов оттуда посадили. Сейчас за решеткой 7 сотрудников «Абзас Медиа» и еще больше — «Топлум ТВ».

И никогда раньше не было такого, чтобы столько журналисток сажали. Раньше мы все-таки видели, что к женщинам в Азербайджане было особое отношение. Сейчас уже нет разницы, мужчина ты или женщина, — сажают одинаково. И мы не понимаем, зачем они все делают так грубо. Если вызвать человека на допрос, он придет. Вызовите, допросите, задержите. Зачем эти облавы, зачем это все?

Еще одна история, о которой надо рассказать, это арест и пытки над Имраном Алиевым. Он вернулся в Азербайджан, хоть мы буквально умоляли его этого не делать. Но он туда поехал, его арестовали и пытали током. После того, как он рассказал о пытках на суде, его снова пытали током в качестве наказания. И когда недавно был визит Ильхама Алиева в Германию, где журналист спросил его про судьбу Имрана Алиева (они не родственники – прим. ред.), буквально через несколько часов Имрану выставили новое обвинение.

Европа сейчас сфокусирована на Украине, и Ильхам Алиев, который оказывает ей гуманитарную поддержку, выглядит в глазах Запада хорошим. Тот факт, что он диктатор, просто игнорируют. А у нас уже нет надежды вытащить журналистов из тюрьмы, мы просто собираем деньги, чтоб помогать их семьям.