«Спрашивают: „Ну что, вступит Лукашенко в Украину?“». Денис Дудинский — о работе на войне и жене

Писать это интервью стоит начать с конца. Как только мы заканчиваем беседу, в Киеве звучит воздушная тревога. Денис выходит на балкон покурить, звонит мне и спрашивает: «Слышно?» На сирены сам он реагирует максимально спокойно — привык. В бомбоубежище, которое находится в тридцати метрах от его дома, не собирается. Говорит, с начала войны ни разу туда не спускался. Саму войну Денис тоже застал в Киеве: в Украину они с женой Катериной Раецкой переехали в июне 2021-го. 24 февраля, когда страну стали бомбить, семья не сразу решила, что делать — готовить запасы еды или собирать чемоданы.

— Потом я понял: что бы ни происходило, нужно хватать жену и [увозить] ее за пределы Украины. К тому же белорусам в Украине заблокировали карты, мы остались без ничего. Чтобы у нас были средства к существованию, следовало попасть на нейтральную территорию и открыть [новые] карты, — описывает происходящее в те дни ведущий. — [Как раз] позвонили друзья, сообщили: «Мы уезжаем, если что, у нас есть два места». Мы сказали: «Заезжайте» и за час собрались. 25 февраля мы покинули Киев. Через Молдову, Румынию, Венгрию и Словакию добрались до Польши. Решили все вопросы, жена осталась в Варшаве, а я вернулся.

— В какой момент вы поняли, что снова окажетесь в Киеве?

— По дороге из Украины [в Польшу] <…>. Я точно знал: я туда вернусь. По-любому. Это было внутренне понимание.

— Как думаете, почему оно появилось?

— Если перевести это на уровень межличностных отношений, то нельзя бросать человека, который принял тебя у себя дома, накормил, обогрел, а когда у него появились серьезные проблемы, то ты взял и свалил. Как-то это не совсем хорошо. Поэтому, уезжая, я внутренне сказал Киеву: «Скоро буду, жди».

— Как рассказали об этом решении жене?

— Никак, она узнала из соцсетей. Это случилось еще 27−28 февраля в Кишиневе. Я записал видеообращение к белорусским солдатам (а, когда я записываю видео или текст, я сначала его готовлю, потом хожу, размышляю, проверяю, если нужно, переписываю), мы поужинали и перед тем, как потушить свет, я нажал «Опубликовать». Утром вижу, что жена моя любимая сидит чернее тучи. Спрашивает: «Что это такое?», но мы сразу расставили точки: это мое решение, я его принял — и все. Из Варшавы в Киев я выезжал 15 марта, к этому времени она уже примирилась с данным фактом.

— На концертах и мероприятиях вы с женой часто работаете в паре. Когда Катерина узнала о вашем решении, она не заявила, что поедет с вами?

— Это первое, что она сказала, но для того, чтобы белорусу попасть в Украину, пусть и с территории Польши, нужно иметь кучу разрешений и аккредитаций. Если бы она поехала, нужно было бы кого-то напрягать. Это во-первых. Во-вторых, если в городе, который бомбят, будет мой любимый и самый близкий человек, я буду еще и за нее переживать. А этого мне вообще не нужно. Мне гораздо спокойнее, что она находится в безопасном месте. Это больше всего придает мне сил и уверенности.

— Как она вас провожала в Киев?

— Мы спустились вниз, где меня ждала машина. За рулем был оператор (Александр Борозенко. — Прим. Ред.). Мы [с Катей] обнялись, она всплакнула <…>. По дороге пару раз созвонились, что и как, — описывает тот момент собеседник и говорит, что с женой они набирают друг друга утром и вечером. — Кто первый проснулся, тот другому и пишет. А потом я выхожу на работу. Если она знает, что мы поехали туда, где бомбят, она волнуется, пишет, я по возможности отвечаю.

«Молодой человек, — сказали мне, — прекратите, пожалуйста, нам звонить»

Изначально, решив возвращаться в Украину, Денис Дудинский планировал пойти в тероборону. В Молдове он связался с местным украинским посольством и поинтересовался, примут ли его в добровольцы. Первое, о чем его спросили: «Вы украинец?». Ведущий ответил: «Нет, белорус». А дальше, узнав, что в боевых действиях шоумен не участвовал и в армии не служил, человек на том конце провода уточнил: «А сколько вам лет?»

— Я ответил: «48», мне говорят: «За руль вас что ли посадить, снабжение возить». Я предупредил, что у меня нет прав и зрение минус три с половиной. «Молодой человек, — сказали мне, — прекратите, пожалуйста, нам звонить», — улыбается Денис, описывая эту ситуацию. — Позже я связывался с людьми в Варшаве. Разговор был примерно такой же. Меня предупредили, вы можете [записаться в добровольцы], но никто не будет нести за вас никакой ответственности. Вам это надо? Подумайте сто раз. После этого я сообщил своим руководителям на «Белсате» (Денис был ведущим телеканала. — Прим. Ред.), что собираюсь в Киев. Сказал, если вам что-то нужно, можете сопроводить меня дорожными документами, а я за это буду снимать репортажи. В результате все это превратилось в нечто большее. Я поехал с оператором, у нас прямые включения (утром и вечером), мы снимаем сюжеты о белорусах в Украине, о батальоне Калиновского, о разрушенных городах, горящих нефтебазах. Здесь большая серьезная работа, и это хорошо.

— Была ли у вас какая-то подготовка перед поездкой на войну?

— Нет, но оператор, с которым я работаю, с 2014-го прошел Донбасс, ЛНР, киевский Майдан. Он опытный человек и дает дельные советы. Например, рекомендует: «Надень каску». Я ему: «Саша, зачем мне каска, зачем эти понты перед камерой: [смотрите], я в каске и бронике стою». Он: «Говорю, надень». Ну и пару раз бывало, что, когда я записывался под разрушенным домом, на голову падали небольшие камушки. Так что теперь я, как в анекдоте, все время ношу каску и улыбаюсь.

— В Киеве вы говорите, что вы из Беларуси? Как люди реагируют?

— Тут и говорить не нужно, на каждом блокпосту проверяют паспорта, а они у нас белорусские. Да, я вкладываю туда украинский вид на жительство, — отвечает Денис и отмечает, реакция людей на посту на них с оператором обычно такая: «О, белорусы». — Потом [военные] замечают наши бейджи, видят, что машина обклеена наклейками «press», а на заднем сидении синие каски и бронежилеты с такой же надписью. Иногда у нас спрашивают: «Ну что, вступит Лукашенко в Украину?». Кто же тут ответит? Мы разводим руками и едем до следующего блокпоста. Он метров через двести-триста, так что паспорта мы даже в карман не кладем.

— Каково вам работать военным корреспондентом? Многие белорусы привыкли видеть вас в красивом костюме под светом софитов. А сейчас вы под бомбами в бронежилете.

— С микрофоном перед камерой я работаю уже двадцать лет. Чисто технически, подчеркиваю, именно технически, нет разницы, вести военный репортаж или говорить на сцене Славянского базара.

— Но там вы знали, что вас ждут аплодисменты, а тут может прилететь ракета?

— Происходящее мы стали воспринимать, как местные: если раньше, когда звучал сигнал воздушной тревоги, мы выбегали на балкон, чтобы посмотреть, где, что летит, то сейчас уже и бровью не ведем. Можем сидеть в соцсетях <…>. Даже маленькие дети тут уже не боятся сирен, они привыкли. Человек привыкает ко всему.

«Людей нет, ездят одинокие машины. [Повсюду] установлены ежи, мешки с песком»

В Киеве Денис Дудинский и оператор Александр Борозенко живут в служебной квартире. Ее балкон выходит на Майдан, оттуда шоумен записывает вечерние включения.

— В восемь вечера в городе комендантский час, и ты не можешь выйти на улицу, — говорит Денис и поясняет важность квартиры в центре. — А за спиной во время эфира у меня должен быть Киев, то, о чем я рассказываю.

— По словам Владимира Кличко, за две недели войны из Киева выехало около половины жителей. Как сейчас выглядит город? У вас еще остались соседи?

— Мы живем в высоком доме (вроде бы семиэтажке) на пятом этаже. Чаще всего [вечером] мы приезжаем на лифте к себе, а утром, когда вызываем его снова, понимаем: он все еще тут. Во всем подъезде, знаю точно, живет как минимум одна женщина. Ее квартира на верхних этажах, — описывает ситуацию Денис и говорит, что есть ощущение, словно Киев вымер. — Людей нет, ездят одинокие машины. [Повсюду] установлены ежи, лежат мешки с песком. Почти все закрыто, Крещатик весь закрыт. Многие рестораны и заведения питания перепрофилировались в точки приготовления еды для теробороны, ВСУ и волонтеров. Хотя маленькие кафешки, где можно попить кофе, найти кое-где получится.

— В нынешней ситуации вам не страшно жить в центре Киева, близко с административными зданиями?

— Их, например Раду, не бомбят. Зачем тратить многомиллионный снаряды, чтобы бомбить пустующий дом? Все же понимают: сейчас там никого нет, — отвечает собеседник, но не отрицает. — Возможно, сразу и было опасение, но это как спросить у человека, который выходит на улицу, не страшно ли тебе, что тебя собьет машина. Он подумает и ответит: «Ну да, машина может любого сбить».