Слово не на прощание

В комментариях на TUT.by через отзыв – стихи Буравкина. «Салідарнасць” выставила в ряд песни – от “Молитвы” в исполнении гимназистов до шедевров  Мулявина и Даньчика на стихи Буравкина.

Часто ли над уходящим звучит любовная лирика?

Часто ли патриотические песни и стихи проникают в душу так, что будто списаны с твоих слов и мыслей?

И часто ли приходит пронзительное осознание, что не известно, кто дальше вот так растревожит твою душу, и душу соседа, и душу Бог весть какого далекого или близкого, чтобы вы – мы! – вдруг попали в синхрон.

Я сижу у компа, включаю фонограммы и тихо скулю, как осиротевший щенок. Я помню, что мне уже много лет и что Геннадий Николаевич ко мне, своей ученице, давно уже относился по-взрослому, оценивая отслеженные труды мои без скидок на ученичество. Мы пересекались в последнее время не слишком часто, и каждый раз я, признаюсь, боялась его оценок. Потому что обычная репортерская череда – отнюдь не высший пилотаж, которого он ждал от каждого, им освященного.

Мне кажется, Вы делали скидку – на обстоятельства, формат, законы корпорации, в которой работаю. Мне кажется, Вы щедро выписывали мне аванс – похвальными отзывами, дельными замечаниями, советами, которые чаще звучали, как реплика: хочешь – услышишь. Я слышала. Мне предстоит аванс отработать…

Вот до сих пор, Геннадий Николаевич, мне в горькую минуту проще общаться по-русски либо по-маминому, по-полесски, хоть как будто выучила я белорусский литературный…

За одно не стыдно – за “Беларускую маладзежную”, к которой имею честь принадлежать и которую стараюсь приумножить.

… Мы, уже после изгнания из Гостелерадио, старались сделать газету, но уже для многих наступили конформистские времена, и Буравкин был возвращен из ООН в свою бедовую-бредовую страну, о которой оставалось только молиться: “Божа! Не дабавь майму народу пошасці, няпраўды і пакут”…  Но недавний полномочный представитель Беларуси в ООН и знаковый поэт откликнулся на предложение об интервью от малотиражной, в общем-то, газеты «Беларуская маладзежная» и говорил с аудиторией молодых, увлеченных  возрождением страны ( в стадиях от фанатизма до бестолковости), как с людьми ответственными и очень значимыми. Эту газетную полосу я нашла сегодня. Было бы где – стоит перепечатать.

Можно, я фыркну? Ведь Вы добавили нам работы почти на целую ночь, до рассвета.

Наш корр очень тщательно и дословно снял текст с диктофона (ой, диктофон-то еще был в новинку!) и, как положено, отправил собеседнику распечатку для уточнения-вычитки. По факсу, который тоже не у всякого на столе стоялJ

Причем, отослали мы из редакции уже начерно сверстанную полосу – после редакторской и корректорской правки, уверенные, что, если и будет пара «блох» — минутное дело поправить!

Через пару часов (мы в это время верстали полосы остальные) факс с противным повизгиванием вернул нам испещренные правками страницы… Буравкин не принял «молодежный разговорный» и многое в им сказанном уточнил, развил, а что-то безжалостно вычеркнул. Молодой и бескомпромиссный (в ту пору) верстальщик Саша был остановлен за шаг от саботажа повторной работы и срыва выпуска только нашим общим и искренним выдохом: «Буравкин – это великий поэт!»…

Геннадий Николаевич, нашего Сашу уже уважительно зовут по отчеству, наша Маленькая Варьятка стала известным журналистом, а у наших Иры и Галки (тоже известных и нормальных журналистов) подросшиее дети выбрали репортерский путь…

Боже, как неумолимо время!

Люди, прощаясь с Вашим земным присутствием, скажут немало благодарных слов. За Вашу науку, за позицию, за гражданственность. За стихи, которым жить – пока наши внуки не станут читать их внукам своим. Мои, маленькие, просят на сон спеть даже не «Калыханку» — “Завіруху”, в которой что-то по-своему понимают.

Мне кажется, Вам еще жить да жить!

Пока за Беларусь будет звучать “Малітва”. Пока парни будут беречь девушек , осознавая: “вечаровая, зачарованая, закалыханая мая!”. Пока признание маме будет звучать по-человечески просто: “Ты мне родная самая, па душы, па крыві”…

Когда в Вашу честь назовут улицу – ведь неизбежно сменятся времена! – я или мои внуки устроим на этой улице праздник. Во имя жизни, воспетой и выпестованной Геннадием Буравкиным.