Сергей Пульша: «Гена, ты куда? Мы недоговорили!»

Даже не помню, когда мы познакомились, это было так давно, что, говорят, «неправда». Наверное, в газете «Беларуская маладзёжная» в 90‑х годах прошлого века. Наверное, эта «забывчивость» — одна из особенностей Гены. Он легко вписывался в любую компанию, получаса хватало — и он везде был «своим», было ощущение, что знаешь его лет сто, если не больше.

Гена очень любил профессию — это было видно. Он, конечно, много работал и в других проектах — с Фондом «Дети Чернобыля» Геннадия Грушевого, переводчиком, в том числе синхронистом с немецкого языка. Он участвовал в проекте «Народны альбом» и любил рассказывать, как они выступали на презентации этого альбома… Но он рассказывал много баек, интересных историй и просто дружеских сплетен из журналистской жизни. Гену даже можно было назвать сокровищницей журналистского фольклора — ему было что рассказать на любую тему, связанную именно с журналистикой.

Он был интересным и очень честным человеком. Казалось бы, с лингвистическим образованием он мог бы жить как все, и неплохо. Но его жизнь была довольно непростой — со студенческих лет, когда во время Перестройки он подстрекал студентов выходить на марши за демократию. Словно случайно он оказался на радио «Беларуская маладзёжная», где познакомился со всей командой — Жаной Литвиной, Татьяной Мельничук и другими. Может, здесь и проявилась его способность «вписаться в любую компанию»? Он оттуда так и не ушел в спокойную и, возможно, более благополучную жизнь.

С этой командой он пережил ликвидацию радио «Беларуская маладзёжная» при Кебиче (да, до Лукашенко была история и репрессии). С этой командой он пережил взлет и ликвидацию «Радыё 101.2», пожалуй, лучшей белорусскоязычной независимой FM-станции по сегодняшним меркам. Он был одним из тех, кто с самого начала поддерживал создание Белорусской ассоциации журналистов.

Интересно — едва ли не все проекты, с которыми сталкивался Гена, стали успешными, знаковыми для страны и, можно сказать, легендарными. От того же фонда «Дети Чернобыля» и радиостанции «Беларуская маладзёжная», и до «Народного альбома» и БАЖ.

Может потому, что он никогда не терял оптимизма и чувства юмора? Помню, как-то зимой в Раубичах проходила конференция фонда Грушевого, и нас поселили в комнате коттеджа, где не было отопления, от слова «абсолютно». Как мы пережили холодную ночь, когда невозможно было заснуть от холода даже под тремя одеялами — загадка и по сей день. Но эта не очень приятная ситуация в рассказах Гены превратилась в одну из журналистских баек, которые он рассказывал с неизбежным юмором. Мол, журналист способен на сверхусилия, если «светит» хороший материал.

У Гены был рак горла. Последнее время он говорил шепотом. Но даже шепотом не переставал рассказывать свои любимые истории.

Совместные поездки, семинары, пресс-конференции… Мне особенно нравились его подначивания коллег (в том числе и меня), когда мы проводили «прямые линии» с митингов оппозиции, диктовали свои наблюдения и впечатления в редакции по телефону. «У тебя хорошая работа, — говорил он мне. — Рот закрыл, рабочее место убрано». Мы любили его за эти шутки.

К сожалению, сейчас все как в «прошлом». Но это учит не откладывать «сегодня» на «завтра», которое может не наступить очень внезапно …

Последний раз мы встречались буквально месяц назад, и он сказал, что не согласен на следующую операцию. И у меня не было слов, чтобы убедить его все же согласиться с предложениями врачей. От той встречи было ощущение какой-то невысказанности, недосказаности…  Словно он хотел что-то сказать, но не сказал.

Прощай, друг. Если ТАМ что-то есть — мы еще поговорим…