Прокурор запросила два года колонии для журналисток «Белсата», которые вели стрим с «Площади перемен»

После перерыва суд огласил постановление: поскольку ущерб «Минсктрансу» возмещен полностью, и претензий у предприятия не имеется, производство по гражданскому иску решено прекратить.

Дальше в суде продолжили исследовать доказательства. В зал внесли большую черную сумку и коробку, гособвинитель Алина Касьянчик показала их содержимое. Согласно пояснительной записке, в сумке находятся вещественные доказательства по делу: мобильные телефоны, компьютеры, флеш-накопители, плейер, диктофон, четыре ежедневника, бумаги с записями, микрофон, аккумуляторный блок, передатчик, штатив, манишка синего цвета с надписью Press, видеокамера, кабели разных цветов.

Также в коробке оказалась ткань бело-красно-белого цвета и различные наклейки, перечислила Алина Касьянчик.

Ранее адвокаты обвиняемых подали ходатайство — приобщить к материалам дела заключением эксперта, есть ли в высказываниях журналистки Бахваловой признаки организации групповых действий. Суд удовлетворил это ходатайство.

Лингвистическое исследование записи прямого эфира выполнял академик НАН, доктор филологических наук, профессор Александр Лукашанец.

В лингвистическом заключении он указал, что по жанру это онлайн-репортаж, адресованный не непосредственным участникам событий, а другим зрителям и слушателям, которые находятся в разных местах и не представляют собой какую-либо группу.

Согласно материалам экспертизы, из контекста следует, что журналистка комментирует, как развиваются события, но не указывает, что делать.

— Лінгвістычныя сродкі маюць мадальнасць меркавання і не ўтрымліваюць прыкмет арганізацыі пэўных дзеянняў.

Также эксперт подчеркивает, что слова Бахвалавай «маюць аб’ектыўную мадальнасць», которая используется для освещения событий, непосредственным наблюдателем которых является журналист. В них нет глаголов повелительного наклонения, отсутствуют языковые признаки обращения непосредственно к участникам событий.

Журналистка озвучивала нейтральную информацию, которую в том числе распространяли другие СМИ. Единственный призыв, который эксперт обнаружил в тексте стрима, — просьба беречь себя, которая, как отмечается в заключении, носит риторический характер, поскольку не направлен на участников событий 15 ноября на «Площади перемен». Также журналистка просит делиться информацией с «Белсатом» и присылать свои материалы.

— Журналістка Кацярына Бахвалова не выкарыстоўвае моўныя сродкі, якія могуць утрымліваць прыкметы арганізацыі групавых дзеянняў, — заключил эксперт.

Судебное следствие окончено. Суд переходит к прениям сторон.

Прокурор запросила два года колонии

Гособвинитель Алина Касьянчик пришла к выводу, что виновность журналисток установлена и подтверждается доказательствами — свидетельскими показаниями и совокупностью письменных материалов дела, среди которых — многочисленные звонки граждан о том, что на площади совершаются противоправные действия.

— Достоверно установлено, что обвиняемые действовали группой лиц по предварительному сговору.

Прокурор попросил исключить из обвинения фразы «из корыстных побуждений» и то, что преступление совершалось с использованием жилеток «Пресса», поскольку это не нашло доказательств в ходе судебного процесса.

В остальном, считает гособвинитель, вина Дарьи Чульцовой и Катерины Бахваловой доказана. Она попросила суд обратить внимание на повышенную опасность действий, которую, по версии следствия, совершили обвиняемые, а также их характеристики и добровольное возмещение ущерба.

В качестве наказания Алина Касьянчик запросила два года лишения свободы с направлением в колонию общего режима.

Адвокат просит оправдать Дарью Чульцову

Александр Хаецкий — защитник Дарья Чульцовой — обратил внимание суда: многие доказательства по делу получены с нарушением УПК, что не может быть основанием для привлечения к ответственности по уголовному делу. И перечислил допущенные нарушения: неправильно составлены протоколы осмотра и исследования материалов дела, указано, что стрим «Белсата» был записан на DVD-диск, хотя впоследствии осматривался CD-диск, обыски проводились без санкции прокурора, хотя обвиняемые не могли никуда скрыться: они находились под административным арестом.

— Допрошенные свидетели не подтвердили, что Дарья имела умысел совершить преступление. Это не подтверждают и иные материалы дела. <…> Не зафиксировано, что она руководила какими-либо действиями, давала положительную оценку. Более того, дача положительной оценки не может повлечь уголовную ответственность. Не представлено доказательств, что она выкрикивала лозунги, нарушала общественный порядок. Ни на видеозаписи этого нет, ни в других материалах дела. Как и то, что она выходила на проезжую часть улицы Червякова. Этого нет ни на фотографиях, ни на скриншотах. Никаких объективных доказательств, кроме как предположений следователя о том, что она находилась на проезжей части, нет.

Александр Хаецкий обратил внимание: приговор не может быть основан на предположениях.

Кроме этого, адвокат напомнил, что в тот день в Минске не было мобильного интернета, то есть стрим никак не мог руководить действиями участников событий.

— «Со стороны Дарьи имелось молчаливое одобрение», — указал гособвинитель. То есть даже гособвинитель признал, что Дарья не предпринимала никаких действий.

Александр Хаецкий попросил оправдать Дарью Чульцову.

Сергей Зикрацкий для участия в прениях подготовил презентацию. Он выступал более часа.

— Мы абсолютно уверены, что действия, которые совершали Бахвалова и Чульцова, не имеют признаков преступления, которое им вменяются.

Защитник Андреевой: То, что произошло 15 ноября, являлось нормальной реакцией граждан

Адвокат Сергей Зикрацкий начал издалека — с событий 2020 года. Он вспомнил о выдвижении Виктора Бабарико в качестве кандидата в президенты, выборах, свидетельствах об издевательствах и пытках, смерти Романе Бондаренко.

— Что произошло 15 ноября? Согласно постановлению о возбуждении уголовного дела, неустановленные лица нарушили законодательство о проведении массовых мероприятий, совершили действия, грубо нарушающие общественные порядок. На самом деле люди, возмущенные смертью Романа Бондаренко, который не совершал никаких противоправных действий, вышли потребовать от государства расследования этого события, прекращения насилия в отношение тех лиц, которые имеют альтернативную точку зрения. Имеют ли право эти лица на мирный протест? Должны ли их действия трактоваться как действия, грубо нарушающие общественный порядок?

Сергей Зикрацкий напомнил о праве граждан на мирные собрания, которое прописаны в Международном пакте о гражданских и политических правах, который в том числе подписала Беларусь.

— То, что произошло 15 ноября, являлось нормальной реакцией граждан на события, которые происходили в 2020 году и особенно 11−12 ноября. Граждане собрались стихийно и спонтанно, они имели право высказать свое мнение и протест. Вполне логичным оказалось высказывание этого мнения на «Площади перемен», откуда Роман Бондаренко ушел в свой последний путь. И государство знало, что они намерены туда прийти. И оно было обязано создать условия, чтобы граждане могли свободно и безопасно реализовать свое право. <…> Выход на проезжую часть — логичное следствие того, что произошло. Не могли тысячи людей стоять на тротуаре.

Что делали Бахвалова и Чульцова? По мнению стороны защиты, они вели стрим и рассказывали, что происходит на площади перемен. Никто из третьих лиц на суде не заявил о том, что из-за действий журналисток они нарушили общественный порядок или, например, стали в сцепку.

По мнению адвоката, никто из свидетелей не смог достоверно указать, когда конкретно прекратилось движение транспорта и чем это было вызвано.

Чтобы определить, когда и почему прекратилось движение общественного транспорта, Сергей Зикрацкий отправил запрос в госавтоинспекцию, которая могла бы прояснить, кто перекрыл движение. Но ответа он не получил.

— Исходя из этого, у нас была бы картина, почему транспорт перестал ходить. Из-за того что граждане вышли на дорогу, или государство решило обеспечить безопасность для граждан, чтобы они могли выйти на дорогу? Госавтоинспекция на мой запрос не ответила, суд не посчитал необходимым истребовать эти данные. А любое сомнение должно трактоваться в пользу обвиняемых.

Судя по звонкам местных жителей в милицию, расшифровка которых есть в материалах дела, кто-то был недоволен, что шумят, что люди вышли с бело-красно-белой символикой, говорит адвокат.

— Является ли это действиями, грубо нарушающими общественный порядок? Назвали ли они так действия протестующих? Нет.

На основании показаний свидетеля Прановича мы не смогли установить прямой связи между остановкой транспорта и действиями протестующих. Были ссылки на составленный акт, но мы его не получили.

Сергей Зикрацкий также зачитал некоторые фразы Катерины Бахваловой из стрима, которые, по его мнению, имеют нейтральный характер, констатируют факты и не содержат никаких призывов. Это же подтверждают и результаты ряда лингвистических экспертиз. Дарья Чульцова, подчеркнул адвокат, во время стрима вовсе молчала.

Адвокат Сергей Зикрацкий проанализировал каждую фразу в обвинении. По его мнению, в нем действительны лишь дата, адрес дома, наименования гаджетов и то, что журналисты вели прямой эфир и озвучивали информацию. Остальное — либо додумки следствия (как с «возможным противостоянием действиям правоохранительных органов»), либо утверждения, которые не имеют доказательств либо уточнений (как с зачитываем информации из «деструктивных аккаунтов в социальных сетях»).

— К тому моменту как Бахвалов вышла на проезжую часть, она уже была заполнена людьми. Катерина не осуществляла групповой выход на проезжую часть и не блокировала движение. Бахвалова как журналист взяла комментарии у лиц, которые там уже находились. <…> Фактически мы установили, что Катерина Бахвалова осуществляла работу журналисту. За эти действия она и Дарья Чульцова уже больше трех месяцев находятся за решеткой. Мы полагаем, что в действиях Бахваловой и Чульцовой отсутствует состав преступления.

Последнее слово журналисток

— Я не совершала никаких противоправных действий. Все материалы указывают на мою невиновность. Я надеюсь на честный и справедливый оправдательный приговор, — сказал в последнем слове Дарья Чульцова.

Катерина Бахвалова сказала, что последние шесть лет она посвятила журналистике. Сейчас ей — 27. Последний год она часто работала в опасных условиях.

— Каждый раз, уходя на работу, я рисковала своим здоровьем и жизнью. Тем не менее, я шла в эпицентр событий. Мне удавалось укрываться от обстрелов резиновыми пулями, взрывов светошумовых гранат, ударов дубинок. Моим коллегам повезло гораздо меньше. В них прицельно стреляли, ломали носы, но до сих пор по фактам насилия над ними не заведено ни одного уголовного дела, как и над мирными протестующими. 11 ноября был убит Роман Бондаренко за то, что не позволял срезать ленточки. 15 ноября на «Площадь перемен» вышли люди. Я показывала эти события в прямом эфире. За это меня бросили в тюрьму по придуманному обвинению. Представленные доказательства доказывают мою невиновность. Я не совершала преступление сама и подстрекала никого к этому. <…> У меня есть все: молодсть, любимая профессия, известность и, главное, чистая совесть. Свои силы я хочу посвятить на созидание, на построение Беларуси, в которой не будет политических репрессий. Я требую оправдательного приговора для себя, для своих коллег и для сотен политзаключенных.Читать полностью: https://news.tut.by/society/719239.html?
Читать полностью: https://news.tut.by/society/719239.html?c

Читать полностью: https://news.tut.by/society/719239.html?

Что было на втором заседании, 16 февраля?

Во второй день процесса изменился подход к тому, кого пропускать в зал, а кого оставить за дверями. У входа установили металлоискатели и выставили сотрудников в штатском, которые на протяжении часов продолжали утверждать, что в зале мест нет.

Десятки людей, в том числе журналистов разных изданий, на протяжении более трех часов ожидали в коридоре и на лестнице суда. Но мест в зале так и не появилось.

По словам Игоря Ильяша, мужа Катерины Бахваловой, зал был заполнен примерно наполовину. Туда пустили лишь адвокатов, ближайших родственников, представителей дипмиссий и четырех журналистов двух гостелеканалов.

На заседании просмотрели отрывки из стрима, который 15 ноября вели Катерина Бахвалова и Дарья Чульцова из квартиры в доме на «Площади перемен». Защита настаивала на просмотре всей записи, судья Наталья Бугук постановила просмотреть лишь отрывки — «в целях процессуальной экономии». Эти 12 отрывков легли в основу обвинения. Все цитаты, как утверждал «Белсат», — констатация фактов. Один призыв — «заклікаем быць асцярожнымі».

Также на суд был вновь вызван представитель «Минсктранса» Роман Пранович. Поскольку семьи журналисток возместили ущерб, фигурировавший в деле, — более 11 тысяч рублей, предприятие отказалось от своего гражданского иска к ним, претензий к журналисткам нет.

Что было на первом заседании, 9 февраля?

Как следует из обвинения, 15 ноября в неустановленное время «из корыстных побуждений» и «по предварительному сговору» они организовали действия, грубо нарушающие общественные порядок. А именно: озвучивали в прямом эфире информацию, в том числе «из деструктивных аккаунтов в социальных сетях», «давали положительную оценку» происходящим событиям и осуществили «сбор активных участников, грубо нарушающих общественный порядок», «с целью создания массовости для возможности противостояния действиям сотрудников правоохранительных органов».

Преступление, сказано в обвинении, они совершали с помощью телефонов, видеокамер, штатива и жилетов с надписью «Пресса».

По версии следствия, стрим «Белсата» привел к остановке 19 маршрутов общественного транспорта — 13 автобусных, 4 троллейбусных и 4 трамвайных. Ущерб от этого «Минсктранс» оценил в 11 562 рубля 14 копеек. Журналистки перевели эту сумму на счет предприятия.

На процессе в качестве свидетелей выступили хозяева квартиры, из которой журналистки вели прямой эфир, и их гостья, муж Катерины Бахваловой, таксист, который подвозил ее на Сморговский тракт, житель дома на Сморговском тракте и представитель «Минсктранса».

Дарья Чульцова отказалась давать показания, поэтому на процессе зачитали письменные материалы дела.

— Никого не призывала, не организовывала, к действиям не склоняла. В материалах дела нет доказательств противоправных действий, нет объяснений, что такое деструктивные Telegram-каналы, кто определил их деструктивность и как они называются. Никаких лозунгов не выкрикивала, на проезжую часть не выходила. <…> Мое согласие компенсировать ущерб «Минсктрансу» не есть признание моей вины. Оплата компенсации подтверждает то, что я приличный человек, и дает мне возможность сделать это на благо предприятия с целью повышения качества предоставляемых услуг.

Катерина Бахвалова считает свое дело «политически мотивированным».

— Я абсолютно невиновна в преступлении, которое мне инкриминируют, — с этих слов Катерина начала давать показания. — Считаю его актом мести спецслужб за выполнение моей профессиональной деятельности.

Катерина Бахвалова утверждает, что она не руководила людьми во время стрима. Одной из причин она назвала то, что на «Площади перемен» не было мобильного интернета, соответственно, те, кто там находился, не могли смотреть прямой эфир «Белсата».