Открытое письмо Иосифа Середича: для диалога нужны двое

О чем писал Середич

Главный посыл обращения Иосифа Середича – над нашей страной нависла угроза. Это и сапоги чужих солдат на беларусской земле, и взлетающие с наших аэродромов самолеты с чужими опознавательными знаками. И война, стоящая на пороге. И жернова жестоких репрессий, перемалывающие человеческие жизни. Середич призывает к национальному примирению, без которого, по его мнению, невозможно сохранить независимость Беларуси.

Для преодоления кризиса он предлагает начать широкий общественный диалог при участии международных посредников. Результатом диалога должно стать национальное примирение. Среди необходимых условий для его начала – политическая амнистия. Не только для политзаключенных, но и для представителей режима, для замешанных в репрессиях – если власть пойдет на диалог, то ни высокопоставленных лиц, ни силовиков в будущем никто не будет преследовать. Даже в случае смены власти в стране. Еще одно условие – и режим, и его оппоненты должны быть уверены, что по итогам диалога каждая из сторон только выиграет. Например, будут сняты экономические санкции, и Беларусь сможет «прорвать блокаду с Запада и выйти на мировой рынок», тем самым вырвавшись из удушающих российских объятий. Должны состояться свободные выборы, «чтобы каждый голос был учтен».

Вот, вкратце, основные тезисы открытого письма Иосифа Середича. Написано вовремя и выглядит красиво. Вопрос лишь в жизнеспособности этого и подобных ему планов.

Письмо, утонувшее в приговорах

Обращение Середича немного затерялось в потоке новых приговоров, вынесенных по делу TUT.by Марине Золотовой, Людмиле Чекиной, и по делу Валерии Костюговой и Татьяны Кузиной. Не знаю, была ли дата публикации открытого письма приурочена к моменту завершения этих судебных процессов. Но как ни крути, сроками в 10 и 12 лет режим ответил Иосифу Середичу по существу вопроса. И продемонстрировал свое отношение к перспективам национального примирения.

Часть экспертов высказалась по поводу инициативы Середича, выдвигая собственные версии появления открытого письма и стремясь обнаружить в нем срытые смыслы. Гипотезы звучали разные – от простого и понятного «не могу молчать» со стороны морального авторитета и главреда старейшего демократического издания страны, до предположений о том, что предпосылкой появления обращения могла стать позиция части беларусского чиновничества, недовольного засильем силовиков и чувствующего опасность от расширения их власти персонально для себя. Потому, дескать, и задается Середич вопросом – не стало ли руководство страны заложником силовиков?

Причины написания открытого письма могут быть самые разные. Да и не это главное. Не будем погружаться в конспирологию, хотя действительно можно допустить, что части отечественного истеблишмента может не нравиться царящий в стране беспредел. А некоторые чиновники не без оснований предполагают, что раньше или позже, но волна репрессий докатится и до них. Другой разговор – масштаб влияния этой группы на происходящие в стране процессы. И добавит ли ей веса появление обращения? Чье же внимание хотел привлечь автор своим открытым письмом?

Открытое письмо в никуда

Пожалуй, это основной вопрос. Любые призывы останутся всего-навсего красивыми словами, если не окажутся востребованы адресатами. Без этого любая стратегия не имеет шансов.

Итак, чье же внимание хотел привлечь своим планом Иосиф Середич? Демсил? Но в этой среде и уговаривать особо никого не нужно. Оппоненты режима не раз заявляли о готовности сесть за стол переговоров. Такие предложения звучали и в 2020 году, и позже. Да и сам Середич летом 2021 года предлагал свою кандидатуру в качестве посредника для организации Общенационального круглого стола. Тогда его предложение осталось без ответа.

Да, с тех пор изменилось многое – началась война, санкции были усилены. Но повлияло ли это на нежелание режима разговаривать со своими оппонентами? Скорее, наоборот.

Впрочем, то, что диалог так и не начался, свидетельствует не столько о текущей ситуации, сколько о патологическом нежелании режима признавать любых представителей демсил как акторов, имеющих право вести такой диалог. Этот шаг в глазах беларусских властей свидетельствовал бы о признании демсил «ровней себе». И идти на него по вполне понятным причинам власть не хочет. Это само по себе чрезвычайно затрудняет процесс организации подобных переговоров.

Иосиф Середич понимает эту проблему и призывает одну из европейских стран, например, Швейцарию или Финляндию, взять на себя роль посредника.

Но и в этом случае для начала дискуссии необходимо согласие режима. А у него на данный момент нет потребности в таком диалоге. Судя по всему, начинает формироваться пул авторитарных государств под руководством Китая, куда, вероятно, войдут и Россия, и Беларусь, и Иран и прочие нерукопожатные или не совсем рукопожатные страны. Российско-украинская война идет и конца ей не видно. Москва вынуждена считаться с оставшимися немногочисленными союзниками или сочувствующими. В первую очередь с Китаем.

Беларусские власти получают пространство для маневра. И определенные экономические перспективы, достаточные если не для повышения уровня жизни населения, то, по крайней мере, для недопущения его обнищания и связанного с этим социального взрыва. Глобально официальный Минск наверняка сегодня чувствует себя более уверенно, чем до начала российско-украинской войны. То есть режим пока не видит для себя особых угроз, вынуждающих его идти на какие-либо компромиссы.

Любой «диалог» с политическими оппонентами может представлять интерес для режима только как инструмент признания и закрепления своей власти. Как дискуссия об условиях капитуляции демсил и той части общества, которая выступает за перемены в стране. Обсуждать иные проблемы он не намерен. У него пока просто нет такой необходимости.

Потеря независимости? Но вообще не факт, что ценности Иосифа Середича в этом вопросе совпадают с ценностями правящей верхушки. Конечно, Александру Лукашенко совсем не улыбается стать губернатором Северо-Западного края. Но тут приходится выбирать. Между поражением – а любой мало-мальски результативный диалог с обществом предполагает назначение новых выборов, которые, при условии утери контроля, режим сегодня не выиграет – и сохранением статус-кво. Угроза проиграть новые выборы гораздо более очевидна для официального Минска, чем потеря независимости.

Вариант с выборами прямо ведет к потере власти со всеми вытекающими отсюда последствиями. А в ситуации с давлением Москвы, с угрозой инкорпорации, может полагать режим, еще «бабушка надвое сказала». Наверняка на оценку рисков влияет и собственный опыт – раз столько лет удавалось избегать негативного сценария, получится и сейчас. Да и в целом, оказавшись перед такой дилеммой, может, лучше все же стать губернатором, чем потерять все? Точный ответ на этот вопрос знает только один человек, но вряд ли он честно в этом признается.

Проблемы режим сегодня видит не вовне, а внутри страны. Причем обезопасить себя на этом фронте, как показывает тот же инцидент в Мачулищах, у него пока не получается. На данный момент это важнее любых других, в том числе и внешних факторов. Поэтому все усилия и направлены на репрессии.

Да, роль силовиков возросла в разы. Складывается впечатление, пишет Середич, что карательный аппарат стал главной властью в стране. Так оно и есть. Но у режима нет иного пути, кроме как удержаться на штыках. Чем он и занимается, решая главную для себя на сегодняшний день проблему и превращая страну в один большой и безголосый концлагерь. Угрозу может представлять нелояльность силовых структур и их пророссийскость. Но и тут приходится вынужденно выбирать между плохим и очень плохим. И власть стремится разобраться в первую очередь с собственным обществом, а потом уже решать остальные проблемы.

К тому же близкая режиму по духу советская история учит, что и эта задача имеет решение. Вспомним многочисленные «чистки» в рядах НКВД-МГБ. Вопрос в приоритетах. Конечно, есть риск не успеть или не справиться. Но тут снова встает вопрос оценки рисков. И очевидно, что угроза потерять контроль над обществом режим пугает гораздо больше, чем все остальные возможные последствия.

Так что в системе власти на сегодняшний день попросту нет влиятельных сил, готовых к диалогу. Группы перепуганных чиновников, боящиеся силовиков и прочих бед, даже если таковые и есть, лишены необходимого влияния. Поэтому и отрытое письмо Иосифа Середича обращено в никуда. У него нет заинтересованных адресатов.

Два мира

Да, есть моральная сторона вопроса. Ни в коей мере не ставлю под сомнение гражданское мужество Иосифа Павловича, который, оставаясь в Беларуси, отважился написать такое обращение. Но, боюсь, эффект от его призыва будет нулевым. Письмо это в некоторой степени способствует формированию положительного образа беларусского демократического движения, которое еще раз заявляет, что готово к диалогу. Пожалуй, других задач эта инициатива не решает.

Да и не могла решить. «Расколотое общество не слепишь. Нельзя допустить, чтобы простые люди стали ненавидеть друг друга только за то, что они любят символы разного цвета» – такое обращение за подписью Виктора Бабарико было сегодня опубликовано в его телеграмм-канале. Эта идея пересекается со всем, что сказано Середичем. Но без стремления к этой цели всех участников политического процесса любые, даже самые верные по сути призывы, не способны изменить ситуацию.

Можно написать десятки писем и обращений. Однако с их помощью невозможно изменить мировоззрение тирана и его гвардии. Даже в предлагаемую им амнистию они не поверят. Ведь сами обязательно нарушили бы все договоренности и отыгрались на проигравших. Через свою систему ценностей они оценивают и оппонентов. Им нужна не дружба, а победа. Не дискуссии, а подчинение. И унижение поверженного противника.

И эта парадигма не изменится до тех пор, пока внешние или внутренние факторы не оставят режиму ни единого шанса, кроме диалога. Стремление вести разговор с оппонентами у него может возникнуть не раньше, чем за пять минут до явного и окончательного проигрыша.

Чытайце яшчэ:

Палітзняволены Ігар Лосік здзейсніў спробу суіцыду ў калоніі

Ігар Палынскі «суду» ў Беларусі: Дзякуй! За прызнанне

Главный редактор «Региональной газеты» не вышел из ИВС после 72 часов