Об удаче Лены Струве

Мы редко говорим о творческих удачах друг друга — наверное, все-таки и бытовая ревность, и профессиональная ревностность слишком давно сбиты в своеобразный цеховый коктейль, смакуя который практически ежедневно, разве что иногда заметим, оценивая коллег: «Ничего!».

«Свабода ў турмах», задуманная и творимая Аленой Струве на волнах «Радыё Свабода» еженедельно, со средины апреля, — удача.

Боже мой, сколько вдруг обнаружилось рядом с нами параллельных миров, закрытых не только тюремным забором, но напряженной маской плохо скрытого страдания здесь, на как будто бы вольных улицах, у подъездов многоквартирных коробок, где о сидельцах и измотанных матерях больше догадок, чем правды, больше сочувствия, чем проклятий.

По неофициальной белорусской статистике, каждый седьмой — сидел, сидит или носит передачи. Официально, в бытность министром Наумова, на одной из пресс-конференций главой МВД была озвучена цифра: 37 000 осужденных, отбывающих наказание. В следственных изоляторах, под подпиской, в ожидании приговора — еще тысяч 30, сообщил другой милицейский чиновник. Цифры не афишируются, но из года в год практически не меняются: на место отбывших срок тут же приходят другие. Клято место тоже пусто не бывает.

В каждой из шести белорусских областей — минимум две зоны (в Брестской и Минской такой «минимум» — по две, в Могилевской — восемь, считая тюрьму и колонию-поселение). По 8–10 «исправительных учреждений открытого типа», СИЗО, ЛТП.

Знаете, сколько всего охраняемых стражами мест, действительно не столь отдаленных?

91, если не считать попавшую под снос тюрьму на минской Кальварийке, обозначено на сайте Департамента исполнения наказаний.
Но ни в одной из белорусских газет нет постоянной рубрики о делах тюремных.

Неинтересно? Полноте! Наши читатели-зрители-слушатели «Мурку» и тюремный шансон почти как откровение передают из поколения в поколение.

Недосягаемо? А это — от желания «копать».

Суть даже не в том, кто там — за глухими, обнесенными «колючкой» заборами, хотя нормальному репортеру или литератору грех не искать ответа, почему, считай, целый город, по численности населения — не самый маленький из белорусских городов, тесно забит изломанными судьбами.
Очевидная тема и здесь, «на воле», связанной с Беларусью тюремной тысячами проблем и драматических сюжетов.

В этом плане у «Свабоды ў турмах» материала для исследований — на десять лет вперед. Полтора десятка уже вышедших в эфир программ только начали непростой разговор о праве и ответственности быть человеком, надеждах, за которые нужно бороться, не преступая заповедей Божьих и законов человеческих, здоровье физическом и психическом, без которого никак ни в зоне, ни на воле… Вдруг оказалось, что у «закрытой» темы — множество поражающих откровением источников: письма, свидетельства переживших и переживающих, документы, в том числе давно ставшие историей. Исторические новеллы — о Володарке, тюремном сроке Коласа и др. — в программе, к слову, очень хороши! Не скучны, не банальны, впечатляют мастерски добытыми в «пыли веков» деталями — и невольное ощущение «все мы — сидельцы» почему-то позволяет стать увереннее в нынешнем, таком бесконечно зыбком дне.

Подмывает назвать поименно создателей «изюминок», но боюсь обидеть кого, нечаянно пропустив — к сожалению, программы выставлены на сайте «Радыё Свабода» только в аудиоварианте, текстовая расшифровка была бы многим очень кстати (понимаю при этом, что могу добавить нудной механической работы коллегам, и без того загруженным предельно).

К тому же подчеркнутое поименное авторство, как мне кажется, не предусмотрено концепцией этой программы. Даже имя создателя скрыто под творческим псевдонимом, известным, впрочем, не только слушателям «Свабоды». Не «мы для вас», а «мы вместе» — так слышится позиция авторов «Свабоды ў турмах».

Очень верный тон и посыл. Признаться, обнаружив новую передачу на «Свабодзе» в апреле, я каждый следующий выпуск встречала с тревожной настороженностью: ну, собьются же или на «блатняк» или на морализаторство! Не унесло.

И, кажется, это оценено не только мной: все чаще в программе звучат голоса и письма, явно откликнувшихся на заданный тон проблемного и искреннего разговора. Психолог Людмила Мирзоянова, мама осужденного после президентских выборов Федора Мирзоянова, которую я недавно расспрашивала вовсе не о передаче, вдруг стала рассказывать мне, сколько исповедей и весточек получила и получает она после приглашения участвовать в программе, каким объединяющим людей местом стало место у микрофона.

Понятно, что «политические» — особые зэки декабрьского призыва — стали катализатором «Свабоды ў турмах», как, впрочем, и множества неведомых доселе процессов переустройства тюремного белорусского бытия. Власть просчиталась, отправив десятки умных и твердых мужчин в тот самый как минимум 60-тысячный город за колючей проволокой — в нем не сплошь дебилы, неспособные оценить стоящее.

По уму и при умной власти передачу «Свабода ў турмах» стоило бы «давать попробовать» даже тем, кому по условиям приговора предельно ограничено количество продуктово-гигиенических передач. Потому что в отличие от рубрики «На свободу — с чистой совестью» (была такая в издававшейся КИНом газете «Трудовой путь», не знаю, правда, выпускает ли переименованный ДИН сейчас многотиражку для зэков) «Свабода ў турмах» действительно предлагает выбор между свободой и тюрьмой. Внутри и вне. Независимо от количества охранников и решеток.

Одного я только опасаюсь: всякий журналистский проект имеет свой срок. Нынче программа — очень «в точку» из-за огромного числа вдруг ставших арестантами и родственниками арестантов оппозиционных лидеров и активистов, участников молчаливых и аплодирующих протестных акций. (У «Свабоды», к слову, декабрьские события воплощены еще в два блестящих, на мой взгляд, проекта — «Партрэты палітвязняў» и «Песні Свабоды»).

Но было дело в похожие прошлые времена: оппозиционеры и сочувствующие пополнили тюремные библиотеки, оставили о себе легенды (всякие, между прочим) среди сидящего люда… И вновь пропал из общественного внимания город, «кварталы» которого обнесены колючей проволокой в 91 «исправительном учреждении» Республики Беларусь.

«Город», который не видят, не слышат, боятся или не хотят замечать, увы, не исправится…