Леонид Судаленко: «Есть здание суда, есть человек, переодетый в мантию судьи, а суда-то нет»

— Большую половину этого года я провел в тюрьме, на свободу вышел в конце июля. Там мне сложно было наблюдать за правами человека, — отмечает в интервью Филину Леонид Судаленко. — Сегодня вижу, что с правами человека в Беларуси катастрофа, полный дефолт.

В этом можно убедиться и на моем личном примере. Я не планировал уезжать из страны, но понял, что, отметив однажды меня желтой биркой, назвав экстремистом, просто так власть меня не отпустит.

С окончанием уголовного срока для политических репрессии не заканчиваются. Мы знаем много таких примеров. На сотый день после освобождения в отношении меня возбудили новое уголовное дело, прошли обыски, наложили арест на мой земельный участок, меня объявили в розыск за «содействие экстремистской деятельности». Статья предусматривает до 6 лет тюремного срока.

Одни политические выходят, а на их смену завозят других. Маховик репрессий не останавливается в отношении всего живого, что есть в Беларуси.

Суды только формальную функцию исполняют. Есть здание суда, есть человек, переодетый в мантию судьи, а суда-то нет. Дают максимальные сроки даже за мелкие административные дела, за то, что раньше бы и штрафа не было бы.

Знаю случаи, когда за репост 2011 года парню дали штраф. Обратная сила закона не должна действовать, а в Беларуси не до законов — уникальная страна.

Власть продолжает преследовать адвокатов, лишает лицензий. Я не могу найти адвоката, который ознакомился бы с возбужденным в отношении меня делом. Послал запрос по электронной почте, попросил ознакомить меня с постановлением, в ответ пришло: приезжай, ознакомим, а по почте не дадим.

Леонид Судаленко напоминает, что в середине года вступили в силу поправки в закон о гражданстве:

— Предусмотрено лишение гражданства тех, кто получил его по праву рождения, то есть тех, кто родился в Беларуси, за преступления экстремистской и террористической направленности.

Правозащитник отмечает, что власть продолжает бороться с теми, кто уехал из страны.

— Практикуются заочные суды, арест имущества противников режима, покинувших Беларусь. Запрет посольствам выдавать паспорта создал проблему для тех, у кого заканчивается срок действия документов.

Еще одно событие года в сфере прав человека: Беларусь вышла из факультативного протокола к международному пакту о гражданских и политических правах. Соответственно, с февраля 2023 года беларусы потеряли возможность защищать свои права.

Я раньше активно использовал механизм подачи жалобы в Комитет по правам человека ООН. Сейчас и эта возможность утеряна. Дойдешь до Верховного суда — а дальше куда?

Леонид Судаленко с горечью говорит о том, что лишен возможности жить в своей стране и воспитывать сына.

— Спасибо литовскому правительству за легализацию. К сожалению, родину мне никто не вернет, я хочу домой, в Беларусь. Сейчас в стране полторы тысячи официально признанных политзаключенных (1496 по данным правозащитного центра «Весна» по состоянию на 26 декабря — Ф.). Представляю, в каких условиях они находятся. Люди мерзнут, без медпомощи, подвергаются пыткам в холодных штрафных изоляторах. Дай Бог дождаться, особенно тех, у кого сроки большие.

Пока будет продолжаться война в Украине, и в Беларуси ничего не изменится. Только с изменением ситуации там есть надежда, что у нас что-то поменяется.

У Алеся Беляцкого, нобелевского лауреата, моего друга и коллеги, срок в 2030‑м заканчивается. Сможет ли он досидеть в силу своего возраста и состояния здоровья? Дождемся ли мы его и других политических, у которых огромные сроки и возраст за 60?

Чем более политзаключенный известен, тем больше его прессуют. Понятно, что их содержат в одиночных камерах, из отрядов их изъяли.

Последние 10 суток заключения я провел в ШИЗО. В камере начал разговаривать с пауком, чтобы не сойти с ума. Представляю: в одиночной камере полгода или год просидеть — просто крышу снесет.

…Алесь Пушкин умер в заключении, ему не оказали своевременную помощь. С ужасом думаю, что завтра мы можем узнать об очередной смерти политзаключенного, не дай Бог.

Переживаю за профсоюзного лидера из Орши Василия Береснева. Ему 74 года, он нуждается в пересадке почки, и эта проблема до сих пор не решена. Срок у него большой — 8 лет.

Кто понесет ответственность, если с ним что-то случится? Думаю, никто. Как говорили в тех местах, где я был, по утренней проверке будет просто минус один, и все.

Возможно, если бы европейские политики объявили полное закрытие границ, чтобы не шли китайские товары через Беларусь в Европу, может быть, тогда Пекин поставил бы Лукашенко перед ультиматумом, от которого он не мог бы отказаться и вынужден был бы освободить политзаключенных. Европейские санкции, заявления, декларации абсолютно не интересуют Минск.

Все политзаключенные должны выйти — как известные, так и неизвестные.

Когда я заехал в лагерь в 2021 году, на отряд из 100 человек было 7 политических, а когда я освобождался в 2023‑м, на отряд было 28 политических, «желтобирочников», как нас там называют.

После начала войны в Украине поехали в места заключения авторы комментариев против войны, те, кто технику фотографировал. 18-летний парень из Мозыря на пять лет приехал просто потому, что отправил снимок военной техники, которая шла по городу.  

В декабре прошлого года была амнистия, политическим ее не дали. Нет никакого сигнала, что официальный Минск к Новому году кого-то выпустит. Наоборот, мы видим, что все зажимается. Каждый день кого-то забирают силовики…

В мае 2024 года готовится амнистия к 80-летию освобождения Беларуси от немецко-фашистских захватчиков — и опять узников совести не выпустят. Думаю, только жесткие радикальные меры могут решить проблему политических заключенных.

Читайте еще:

«Самае прыемнае, калі ёсць зваротная сувязь ад аўдыторыі». Незалежныя медыі падвялі вынікі года і падзяліліся планамі

Змогуць выжыць толькі буйныя гульцы? Беларускія журналісты ў Беластоку пагутарылі пра дасягненні і «факапы» 2023 года

БАЖ падводзіць вынікі працы за год. Падтрымка журналістаў і медыяў, кампаніі салідарнасці, еўрапейскія ўзнагароды і ТікТок