Как писать или не писать о политзаключенных и ситуации в Беларуси. Мнение Владимира Хильмановича

Гродненский журналист и правозащитник Владимир Хильманович направил в Белорусскую ассоциацию журналистов свое видение известной проблемы. Прочитайте его мнение о том, как писать о политзаключенных, чтобы не навредить, а когда вообще лучше промолчать.

«Пострадавшие от репрессий не доверяют журналистам как прежде»

За четыре года, с 2020-го по 2024‑й, общественно-политическая ситуация в Беларуси кардинально изменилась. А журналистское и правозащитное сообщество реагировало на новые вызовы и реалии медленно, запоздало и, можно сказать, даже неохотно. Многие подходы остались прежними, хотя они уже не соответствуют реалиям времени и требованиям журналистской этики.

Главным принципом журналистики и одновременно сегодня проблемой стало — помочь людям. И при этом, как в медицине, не навредить.

Что же изменилось кардинально? Правовое поле в Беларуси, которое хоть как-то существовало в 2020–21 годах, за последние два года разрушено полностью. Фактически у людей не осталось права на защиту (адвокатов) и на легальную поддержку политзаключенных.

Все виды «видимой» помощи признаны государством де-факто незаконными и жестко преследуются. Пострадавшие от репрессий и их семьи по разным причинам не доверяют правозащитникам и независимым журналистам, как прежде. Это также реалии времени, которые необходимо осознавать и учитывать. Механическая фиксация репрессий и тем более необдуманная публикация всей информации не должны быть самоцелью.

Неосторожность может привести к трагедии

Как же писать и не писать о политзаключенных и политически репрессированных сейчас? Самым ярким и трагичным примером журналистской неосторожности и безответственности я считаю историю о желтых бирках.

Многие белорусские независимые медиа опубликовали информацию о жёлтых бирках в Шкловской колонии, подчеркивая тот факт, что об этом написал в своём письме Витольд Ашурок. Очень вероятно, что именно после этого начались усиленные пытки политзаключенного, которого фактически убили.

Информация о желтых бирках была важна для огласки, но зачем было публиковать, кто именно об этом сообщил?! Важные данные можно было подать в другой, нейтральной форме, «не подставляя» политзаключенного.

Витольд Ашурок. Фото: Ольги Быковской

Следующий, менее значительный пример. Часто в новостях говорится: обвиняемый признал/не признал свою вину. Какой практический смысл такой информации в политических уголовных процессах?

Если обвиняемый признал вину, то это в определенной степени унижает его в глазах других людей (а в большинстве случаев мы не знаем, признал ли он вину сам или его вынудили к такому признанию насилием!). А если он принципиально не признал вину, а мы об этом пишем, то провоцируем правоохранительные органы на дальнейшее давление на политзаключенного и возможные пытки.

Конечно, стоит отслеживать освобождение политзаключенных. Но нужно ли широко распространять такую информацию? В ситуации, когда освобожденных часто продолжают преследовать, такая публикация может спровоцировать дальнейшее преследование.

Часто в СМИ, описывая жестокие репрессии и пытки политзаключенных, их тяжелое положение, неуместно публикуют старые фотографии, где фигуранты статей улыбаются от счастья. Это, на мой взгляд, выглядит совершенно неэтично и нелепо. Так ли важно публиковать именно такое фото, если нет более корректной фотографии арестованного или политзаключенного?

Терминология СМИ фактически не изменилась с 2019 года

Сама терминология белорусских СМИ и правозащитников, к сожалению, фактически не изменилась с 2019 года. На мой взгляд, это очень прискорбно, ведь происходит подмена понятий.

Почти все медиа продолжают писать: «белорусские власти», «белорусский режим», «белорусские тюрьмы», «белорусские колонии» и так далее (хотя они явно АНТИбелорусские!). По сути, такая коннотация несет отрицательную смысловую нагрузку. В том числе и в восприятии белорусов соседями, когда вся ответственность за происходящие сейчас в Беларуси преступления ложится на всех представителей нации. Уверен, что гораздо корректнее писать: «власть Беларуси», «нынешний режим в Беларуси», «тюрьмы Беларуси», «колонии Беларуси» и так далее.

Часто в статьях можно встретить фразы вроде «политзаключенный N отмечает свой день рождения за решеткой». На мой взгляд, это звучит просто как дополнительное издевательство над человеком. Даже выражение «отмечает свой день рождения» некорректно. Подать такую информацию можно более нейтрально, например, «встречает свой день рождения за решеткой».

Непонятно, зачем в публицистике продолжать использовать такие термины, как «исправительная колония», «назначено наказание на 10 лет» и так далее. Разве если написать просто «колония», «приговорен к 10 годам заключения», мы не донесем до читателя суть произошедшего?

Изображение создано БАЖ при помощи Chat­G­PT

В белорусский язык проникло много вредных кальк с русского жаргона. Самый характерный пример — когда белорусоязычные медиа пишут: «дали 3 года колонии», «дали штраф 10 базовых величин». При этом происходит подмена смысла, ведь человеку не дали, а у него забрали. Забрали 3 года жизни на свободе, забрали крупную сумму денег…

В ситуации фактической аннексии Беларуси Россией даже в некоторых независимых белорусских и белорусоязычных медиа продвигаются нарративы русскоцентристской пропаганды в виде различных названий. Например, когда председателей горисполкомов называют мэрами, а председателей облисполкомов — губернаторами. Это очень вредное и опасное явление.

Вопросов такого рода много, некоторые из них достаточно дискуссионные, но пришло время адресовать их белорусским журналистам и правозащитникам.

Мнение автора может не совпадать с позицией Белорусской ассоциации журналистов. Если у вас есть другой взгляд на данную проблему, присылайте текст для авторской колонки на адрес office@baj.media