«Было сделано всё, чтобы парализовать деятельность организации»

«Не исключаю, что продолжение этой истории ещё будет»

Андрей Бастунец, председатель БАЖ

Около семи утра 16 февраля мне позвонил мой заместитель и пресс-секретарь БАЖ Борис Горецкий и сказал, что к нему ломятся в дверь. Сразу после этого я связался со своими коллегами, в том числе с Олегом Агеевым. Олег не отвечал, а вскоре я увидел сообщение, что к нему тоже пришли. Всё стало окончательно ясно. Я увидел в окно, что к моему подъезду подходят три фигуры в чёрном. Вскоре в дверь позвонили. Я открыл не сразу: мне понадобилось несколько минут, чтобы одеться, собраться. Я был уверен, что домой не вернусь. В квартиру вошли трое, представились сотрудниками ГУВД Мингорисполкома, предложили проехать с ними в офис БАЖ для проведения обыска. В квартире обыск не проходил. Но я не исключаю, что продолжение этой истории ещё будет.

Мы приехали в офис. В течение нескольких часов они довольно тщательно всё осматривали. Изъяли несколько ноутбуков, телефонов, папки со списками членов ассоциации, бухгалтерские документы, сейф с печатью, квитанцию на покупку воды номиналом 9 беларусских рублей, а также деньги — 23 беларусских рубля. Кроме того, изъяли журналы «Абажур», которые издаёт БАЖ. На обложке последнего номера были опубликованы фотографии с протестных акций в бело-красных тонах. Закончилось всё опечатыванием офиса.

На сегодня у нас нет доступа к офису, печати, бухгалтерским документам. Заблокирован наш расчётный счёт. Другими словами, было сделано всё, чтобы парализовать деятельность организации. Однако если это было целью обысков — то она не достигнута. Во-первых, из-за пандемии уже долгое время многие сотрудники БАЖ работают удалённо, находиться в офисе нет необходимости. Во-вторых, мы в любом случае продолжим нашу работу — будем защищать права наших коллег-журналистов, поддерживать независимую журналистику в стране, особенно сейчас, когда на неё оказывается особенно большое давление.

Во время обыска в офисе сотрудников милиции очень беспокоило то, что в коридоре находятся много людей, особенно журналисты. Силовики созванивались с руководством, уточняли, что и как делать.

После я давал экспресс-интервью собравшимся журналистам, во время которого внезапно узнал, что обыск прошёл и в квартире, где живёт мой сын. Более того, к нему пришли одному из самых первых: в семь утра выбили двери в тамбуре, вошли в квартиру. Восемь человек в полной экипировке, с автоматами. Они уложили сына на пол, кричали на него. Эти кадры позже появились в видеоматериалах МВД. В результате обыска изъяли всю технику, которая находилась в квартире. Это стало для меня полной неожиданностью, потому что квартира является собственностью моей жены, а сын не имеет никакого отношения ни к деятельности БАЖ, ни конкретно к моей.

К сожалению, я убеждён, что давление на прессу, медиаорганизации, Белорусскую ассоциацию журналистов, активистов будет только возрастать. 16 февраля милиция провела рейд по 90 адресам правозащитников, журналистов, профсоюзников. По каждому адресу было что-то изъято: компьютеры, телефоны, документы.

Предполагаю, что Следственный комитет, который санкционировал эти обыски, находится в шоковом состоянии, потому что со всем этим изъятым имуществом придётся разбираться. Сейчас они изучают всё, ищут хоть какие-то зацепки. Вероятно, потом последуют уголовные преследования в отношении фигурантов этих обысков. Сейчас наш статус — всех тех, у кого прошли обыски 16 февраля — не определён.

Поскольку беларусская власть уже перешла рубикон и её не останавливает отношение США, Европейского союза, других демократических и профессиональных сообществ к происходящим событиям, я прогнозирую, что вскоре последуют ещё более жёсткие меры. Потом, конечно, может пойти откат назад, может начаться, как всегда, торг. Возможно, ситуация даже начнёт улучшаться (экономический кризис способен к этому подтолкнуть). Однако в ближайшей перспективе позитивных знаков изменений я не вижу.

Практически все мы живём в ожидании того, что рано или поздно к нам придут — и это может произойти абсолютно в любой день. Каждое утро я просыпаюсь и жду звонка в дверь, что кто-то снова будет ломиться. Строить в таких условиях долговременные планы не получается.

Уезжать из страны я не собираюсь, к своему задержанию я также абсолютно готов. С коллегами мы обсудили план действий в разных ситуациях, создали антикризисный штаб. 16 апреля планируем провести съезд Белорусской ассоциации журналистов, который проходит раз в три года. Сейчас ведём к нему подготовку. Кроме того, постараемся продолжить поездки в регионы, чтобы встретиться с коллегами, которые тоже находятся под давлением властей.

Белорусская ассоциация журналистов создавалась как реакция на нарушения прав журналистов в стране. Сейчас эти нарушения достигли просто беспрецедентного уровня. Это вызов для нас, и мы будем стараться всеми возможными способами противостоять этому давлению, продолжать выполнять свою основную задачу – поддерживать, защищать журналистов, которые работают в Беларуси.

«Государство в одностороннем порядке прекратило действовать в общественных интересах»

Олег Агеев, заместитель председателя БАЖ

Ровно в семь утра 16 февраля в мою квартиру начали звонить какие-то мужчины, громко стучать и требовать: «Откройте! Милиция!». Среди мужских голосов я услышал голос своей соседки. Позвонил ей и спросил, что происходит. Она ответила, что около двери куча сотрудников милиции, с пилой, готовятся выламывать мне дверь. Когда я услышал звук включённой пилы, понял, что лучше впустить этих людей, иначе ремонт двери будет ещё одной проблемой, которую придётся решать.

В квартиру очень стремительно, но без применения насилия ворвались пять человек. Следом тихо зашли двое молодых парней — понятые. В группе силовиков один был в чёрной форме без опознавательных знаков с оружием и в бронежилете, другой — «по гражданке». Ещё трое были вооружены пистолетами, они представили документы: один — сотрудник республиканского наркоконтроля (Главное управление по наркоконтролю и противодействию торговле людьми МВД Беларуси. — Прим. ред.), второй — из республиканского уголовного розыска (Главное управление уголовного розыска МВД Беларуси. — Прим. ред.), третий — из уголовного розыска по городу Минску (Управление уголовного розыска ГУВД Мингорисполкома. — Прим. ред.).

Когда меня знакомили с документами, заметил интересную особенность: обыск проводился 16 февраля, а постановление на его проведение было вынесено 1 февраля, и в тот же день оно было санкционировано заместителем генерального прокурора. То есть подготовка к таким широкомасштабным действиям у них заняла больше двух недель.

В последующем МВД отчиталось о том, что провело 90 таких обысков по всей стране. Постановление о производстве обыска было практически пустое по содержанию: следователь такого-то следственного управления рассмотрел материалы уголовного дела (указан номер), возбуждённого по статье 342 Уголовного кодекса, и постановил произвести обыск по моему месту жительства (указан адрес).

Надо признать, сотрудники вели себя достаточно корректно. В ходе всего обыска если и были какие-то споры, то они больше касались правильности оформления протокола. В некоторых случаях они с моими требованиями не соглашались, отклоняли некоторые мои ходатайства.

Мне приходилось видеть разные обыски, и отличительной чертой этого стало отсутствие хамства со стороны сотрудников спецслужб.

Однако «шмон» в квартире был по полной. Отодвигали и переворачивали мебель, вытаскивали в центр комнаты всё имущество, которое находилось дома. Проверяли все карманы во всей одежде, все углы, полки и антресоли. В общей сложности обыск длился около пяти часов, причём без какого-либо перерыва: в семь утра они ко мне пришли, а ушли в 12. И это при том, что у меня однокомнатная квартира.

В протоколе обыска значится 38 пунктов изъятого имущества. Сотрудники МВД изъяли все наличные деньги, которые находились в квартире (оставили только 100 с лишним рублей в моём кошельке). Кроме того, изъяли все ноутбуки, внешние жёсткие диски, флешки, два винчестера со старого компьютера (на нём ещё Win­dows-98, по-моему, стоит). Из оргтехники оставили только принтер и телевизор. Забрали четыре флага, два из которых — государственные флаги Украины и Польши.

На мой вопрос, какое преступление можно совершить, например, с помощью государственного флага Польши, они мне так и не ответили.

Изъяли три блокнота с рукописными записями, большое количество визиток: зарубежных и беларусских адвокатов, сотрудников международных организаций — ООН, Совета Европы, ОБСЕ, посольств. К слову, они также забрали — и это показалось мне странным — письма политических заключённых, с которыми я состоял в личной переписке. Ещё очень важный момент: были изъяты мои удостоверения, даже старые, с истёкшим сроком действия, выданные БАЖ. Изъяли доверенность, дающую мне право представлять интересы Белорусской ассоциации журналистов и права членов в других организациях. Забрали несколько документов правового характера по делам журналистов, по которым я как юрист представлял их интересы.

Но даже с учётом всех обысков и того, что деятельность БАЖ сейчас сильно затруднена, мы всё равно продолжаем работу. Хочу поблагодарить всех, кто сразу же предложил помощь, предложил технику взамен конфискованной. Работаем в дистанционном режиме и надеемся, что скоро вернёмся к нормальному состоянию.

На самом деле практически все жители Беларуси, не только журналисты, лишились самого главного: защиты компетентного государственного органа, как того требует международное право. Те обязательства, которые есть у судов, прокуратур, милиции и других соответствующих структур — обязательства по защите прав человека — эти структуры демонстративно перестали выполнять. Если нарушение происходит со стороны представителей органов государства, то государство открыто защищает сотрудника госоргана.

Из своего опыта могу сказать, что за последние полгода ни один из правовых документов не был удовлетворён, некоторые даже не были рассмотрены по существу. В ответ на заявления о возбуждении уголовных дел приходят (зачастую с нарушением всех процедур и процессуального законодательства) короткие отписки, из которых понятно лишь одно: дело рассматривать не будем, делайте с этим что хотите.

А это очень серьёзный вызов, потому что в системе взаимоотношений «государство — общество — индивид» у государства есть весомый объём обязанностей перед обществом и перед индивидом.

В нашей стране государство в одностороннем порядке прекратило защищать права индивидов и действовать в общественных интересах.

Поэтому количество обращений к международным правовым механизмам значительно выросло. И появилась возможность использовать правовые механизмы других государств для работы в отношении преступлений против человечности. Уже есть возбуждённые уголовные дела по таким преступлениям, которые совершены и совершаются в Беларуси начиная с августа прошлого года и до настоящего времени. Другими словами, преступления против человечности признаются преступлениями согласно международному праву, и любая страна может на своей территории и своими органами охраны правопорядка возбуждать соответствующие уголовные дела. Особенно, если среди потерпевших есть граждане этой страны. Такие расследования по универсальной юрисдикции уже инициированы в Польше, Литве, Украине.

Но в ближайшей перспективе в Беларуси, к сожалению, права многих людей — особенно журналистов, правозащитников, гражданских активистов, политических оппозиционных деятелей — будут массово нарушаться, их безопасность под угрозой.

Что касается деятельности БАЖ, мы планируем провести встречу с юристами, которые помогают журналистам: попробуем обсудить и выработать общие подходы, как в этих непростых условиях необходимо действовать.

За 26 лет работы с существующей политической системой в Беларуси мы не в первый раз сталкиваемся с такой ситуацией.

Но впервые права нарушаются так массово и так цинично.

Однако опыт предыдущих лет даёт о себе знать, всё происходящее вызывает скорее сарказм: «никогда такого не было, и вот опять». Главное — не унывать, делать то, что мы умеем и должны делать.

«От применения насилия их остановило то, что в квартире трое детей»

 

Борис Горецкий,заместитель председателя БАЖ

 

Утром 16 февраля мы собирались кто в школу, кто на работу. Около семи часов из окна я увидел, что у подъезда стоит «Поло» серого цвета и рядом с ним двое в чёрных масках. В 7:20 начались звонки в домофон, затем в квартиру, и стало понятно, что всё это не просто так. Опасения подтвердились.

Однако за эти 10–20 минут я успел позвонить коллегам и предупредить о происходящем. У Олега Агеева тогда уже шёл обыск. Также я заметил группу силовиков с «болгаркой», подбежал к двери, закричал, что не надо ничего резать, что у меня трое детей. Открыл им и поднял вверх руки: показать, что я безоружен, чтобы не было насилия.