Журналист Алексей Карпеко: Нужно признать тот факт, что уже не получится работать, как ты привык

— Мой отъезд — это был едва ли не план. Мы приняли решение о переезде в последний день мая и реализовали его через три недели. Минимально подготовились: успели что-то распродать из мебели, сделали доверенности. Во второй половине мая 2021 года портал Тут.бай разнесли в ноль, потом был случай с Протасевичем, а он раньше работал у нас (в редакции “Еврорадио”.  — Ред.). Стало понятно, что будет только хуже. 

Я уехал и через неделю-две корпункт “Еврорадио” лишили аккредитации. Мы, журналисты, уже все были без аккредитации, но у нас был аккредитованный корпункт. Долго было неясно, продлят ли эту аккредитацию, потому что она у нас от правительства, а не от МИДа. Такую аккредитацию нельзя просто не продлить, как это делают с аккредитацией иностранного журналиста. Правительство должно выпустить указ о том, что ликвидируется корпункт. И они нас приберегли на «сладенькое», на случай четвертого пакета санкций. Пакет приняли, через две недели корпункт лишили аккредитации. То есть в тот момент еще ничего не произошло, но я понимал, что не хочу сидеть до последнего, чтобы ко мне домой или в редакцию вломились. 

Больше всего смущал случай с Тут.бай. Все знали, что к ним рано или поздно придут, но я думал, что будет в стиле «дела Белта», может, чуть хуже — арестуют главного редактора, директора, парочку замов. Но 15 человек?! 15 человек из Тут.бай сидят в СИЗО, среди них обычные журналисты. Силовики могут прийти на «Еврорадио», и ты спокойно может оказаться среди взятых за компанию. Поэтому я понял, что нужно уезжать.

— А весь год вы не думали, что будет хуже?

— До мая они не приходили к СМИ. Были какие-то нападки, журналистов винтили на акциях, были точечные приходы в региональные издания. А когда они накрыли Тут.бай, уничтожили его в ноль — сайта не существует, гигантского архива жизни страны нет — все, финита. После такого понимаешь, что эти ребята будут уничтожать. То же самое с “Нашай Нівай”, им еще повезло, что несколько человек отпустили. Когда они пришли в минский офис “Радыё Свабода”, в “Нашу Ніву”, разгромили региональные СМИ, я понял, что все сделал правильно. Я был первым из редакции, кто уехал. После этого уехали и другие. 

— Почему Грузия?

— Выбирали между Грузией и Украиной. Мы подумали, что Киев дороже, чем Тбилиси, и там можно прожить только полгода без ВНЖ или разрешения на работу, поэтому выбрали Тбилиси. Здесь просто в плане легализации, год можно находиться без всяких разрешений, потом пересечь границу и срок обнулится. Кроме того, я уже жил в Грузии целый год между университетом и устройством на «Еврорадио».

Мы сразу поняли, что уезжаем с концами — квартиру выставили на продажу, распродали мебель. Решили, что будем получать здесь ВНЖ через недвижимость.

Нужно купить недвижимости на 100000 долларов, и тогда ты имеешь право подать запрос на получение ВНЖ. Это хороший вариант. Плюс есть русскоязычные школы с грузинским и английским. Сделали документы кошке, перевыпустили новые банковские карты. Вот и весь план.

— С какими эмигрантскими сложностями столкнулись после переезда?

— Здесь дорогой и очень плохой кофе. Это боль всех приезжих. Даже в последней посылке из Беларуси попросили передать кофе от Kitchen Cof­fee Roast­ers. И еще здесь садики закрыты из-за ковида, поэтому ребенок с нами 24/7 — сложновато, но терпимо.
 

— Принимаете участие в жизни белорусской диаспоры?

— Состою в чатах, но не хожу на акции. У нас в редакции всегда было принято, что мы не ходим на акции как частные лица. Мы даже не подписывались за кандидатов. Никто не запрещал, но было коллегиальное решение, что мы участвуем в политических акциях только как журналисты, и это вошло в привычку. Я слежу за деятельностью диаспоры, смотрю, что они делают, но общаюсь с ними мало. У меня здесь есть друг-беларус, он держит бар в Сололаки (один из центральных районов Тбилиси. — Ред.). Много знакомых-друзей приезжает на временно или постоянно. Больше всего я скучаю по редакции, на самом деле. Я всегда ходил в редакцию, потому что там свой вайб и атмосфера. Даже когда был коронавирус, я ходил в редакцию, сидел там один и чувствовал, что сижу в ньюсруме как человек, а не дома, как эти вот все.

— И где сейчас сидите?

— Дома. Я присматривал коворкинги, но пока дороговато. Моя зарплата недостаточно хороша, чтобы там сидеть. Тот, кто первый откроет бюджетный коворкинг, который будет предлагать базовый пакет за долларов 50 в месяц, бомбанет. 

— Как изменилась работа из-за переезда?

— Репортажи больше не попишешь, «в поле» больше не поработаешь. С другой стороны, после выборов я в поле почти не работал, все время был в редакции: на Telegram, онлайны. Плюс в редакции «Еврорадио» стали чаще делать такие мини-расследования, я в этом участвовал  — без разницы где ты находишься, чтобы этим заниматься. Зато удобно, что здесь час разницы с Беларусью. У всей редакции рабочий день начинается в 10.00, а я могу начинать в 11.00. 

— Работа редакции из-за удаленки страдает?

— Редакция «Еврорадио» разбросана по нескольким странам. Есть сложности, если нужно куда-то позвонить на стационарный номер — мы же все еще радио, нам нужны синхроны для радиоэфира. Но нашли решение — звонить через платные версии Viber или Skype на стационарные телефоны в Беларуси. Меньше текстов из поля стало. Мы и так стали меньше работать в поле после того, как нас лишили аккредитации почти год назад. За это время переформатировали работу, поэтому теперь удаленка сотрудников не сильно ощущается.

Хотя, когда начался эмигрантский кризис, то в старые добрые времена мы бы туда поехали целой группой, а теперь приходилось обходными путями добывать информацию и освещать это. 

—  Можно ли найти работу в Грузии русскоязычному журналисту, кроме как в редакциях из Беларуси?

— Здесь есть несколько русскоязычных проектов, в том числе Sova News, они открыты для новых авторов. Есть трехъязычный проект Jam News, они на южный Кавказ ориентируются, но тоже вариант. Можно в другие СМИ подаваться.

Но найти постоянную работу в грузинских редакциях, мне кажется, довольно сложно, если ты не знаешь хотя бы базово грузинский, или очень хорошо английский.

Также нужно понимать, что медийный рынок здесь ещё меньше чем в Беларуси, и финансово он другой. Как фрилансер, я думаю, можно здесь найти варианты работы на местном рынке, но вряд ли на них можно будет прожить.

Гипотетически, если бы у меня была здесь квартира и какие-то деньги, я бы открыл свой проект, но не медиа. 

Не дай боже тут медиа открывать! Хотя я изучал местный рынок СМИ. Здесь либеральнее законодательство, чем у нас: регистрировать СМИ нужно, только если нужна частота для вещания — радио и ТВ, газетам и сайтам регистрация не нужна. Но сам рынок очень маленький, всего три миллиона грузин плюс в пик сезона несколько сот тысяч экспатов. Так денег не заработаешь. Хотя тут не хватает, будем честны, грузиноязычного проекта типа City­dog  или The Vil­lage. Но я не уверен, что он когда-нибудь появится.

— Расскажите, почему сменили место работы и чем сейчас занимаетесь? 

— Сейчас я работаю на Белорусский расследовательский центр. Мы делаем программу “Давайце разбірацца” для «Белсата», а также совместные расследования о коррупции, серых схемах и офшорах с иностранными расследовательскими центрами и организациями. У нас есть свой YouTube-канал “Наша Зямля”, где мы выкладываем видео о наших расследованиях.

Ещё во время работы на «Еврорадио» мы вместе с Центром делали совместное расследование о белорусской компании в Зимбабве, которая добывает там золото и принадлежит сыну Виктора Шеймана. После этого Центр предложил мне перейти работать к ним.

За последние полтора года я довольно сильно устал от работы с новостной повесткой Беларуси,  психологически тяжело пропускать через себя тонны новостей о задержаниях, новых уголовных делах, пытках и смертях. Поэтому принял предложение Белорусского расследовательского центра.

С командой «Еврорадио» у меня остались хорошие отношения. Мы продолжаем общаться. Мне просто кажется, что если вы вместе пережили те три дня в августе 2020-го, то это уже навсегда.
 

— Говорят, у эмиграции есть разные этапы. На каком вы сейчас?

— Эмигрант проходит четыре этапа, так говорят. Сначала туристическая влюбленность: “Как все классненько, так аутентично”. Потом все приедается. Потом ты можешь начать это ненавидеть: “Здесь все не так: молочка дорогая, мясо дорогое, курицу не достать”. И если пройти этот этап, можно скатиться в депрессию, а можно выкарабкаться, и все будет ок. Когда я отсюда уехал четыре года назад, я как на паузу поставил. А сейчас вернулся и все возобновил. У меня не было вау-эффекта, как в первый приезд. Точно также у меня не было отката к депрессии. Мне кажется, у меня все ок. Я пытаюсь так думать.

— Как массовый отъезд журналистов из Беларуси отразится на белорусском инфополе? 

— Зависит от самих СМИ. Начнут ли они впадать в “хартизацию” — необъяснимый оптимизм вроде “режим сейчас рухнет”, “диктатор при смерти”, “экономика вот-вот падет”. Или наоборот займутся самоцензурой и игнорированием политической реальности страны.

Если СМИ продолжат делать свою работу — рассказывать истории людей, доносить информацию, объяснять происходящее, все будет хорошо. Вот в Зимбабве многие СМИ находятся в ЮАР, потому что у них такая же ситуация как у нас. Хотя нет, там либеральнее — там хотя бы есть НГО (негосударственные организации). А мы берем серьезную планочку с таким уничтожением гражданского общества. 

Я считаю, что если журналисты и редакторы будут следить за собой и не впадать в крайности, то все будет ок. Контент, конечно, поменяется. Будет меньше историй из самой Беларуси, сделанных журналистами внутри Беларуси, но удаленную связь никто не отменял. Уже стало больше историй из маленьких “Беларусей”, где осели беларусы — из Польши, Литвы, Украины, Грузии. В Грузии, кстати, беларусы разговаривают в основном анонимно. Но это можно понять, не внушает доверия безопасность в Грузии, особенно в связи с подписанным документом между белорусским КГБ и СГБ (Службой безопасности Грузии). 

— Как вы восприняли информацию о вступлении в силу соглашения между белорусским КГБ и Службой безопасности Грузии об оказании содействия в борьбе с преступлениями против госбезопасности?

— Силовикам веры нет в любой стране, грузинским тоже. Здесь сейчас на слуху история о том, как сотрудники этого СБГ, местного КГБ, слили тысячи записей разговоров священнослужителей и высших чинов. Здесь все немного по-другому, но силовики делают такую же чернь как и у нас. Просто не все так монолитно, нет такого всеобъемлющего контроля друг за другом, нет круговой поруки, как в белорусских ведомствах. Но силовики остаются силовиками, доверия им нет. 

— Может ли в реальности произойти такое, что отсюда кого-то депортируют по запросу белорусских властей?

— Экстрадиция здесь относится к прерогативе прокуратуры, а сотрудничество будет между силами госбезопасности. Это разные ведомства. То есть экстрадиция возможна гипотетически, если прокуратура ее одобрит, потом на апелляции одобрит Генпрокуратура и, возможно, Верховный суд. Здесь, конечно, не все работает, но судебная власть все еще лучше, чем у нас. Сразу вспоминается история с декриминализацией марихуаны в Грузии, когда Верховный суд определил, что употребление и хранение — это гражданское право, а запрет на это — нарушение гражданского права. Группа активистов просто целенаправленно «долбила» эту тему до Верховного суда, он принял такое решение, и другие ведомства ничего не могут с этим поделать. То есть здесь все немного по-другому. Поэтому я не думаю, если кого-то из Беларуси здесь задержат, его депортируют. Потому что это никому не надо: это не надо грузинским властям, насколько бы они ужасными ни были, это означает для них обострение отношений с Евросоюзом, США.

Начнутся вопросики: “Вы что, как Россия?”, а это главный элемент оскорбления для грузин. Поэтому насчет экстрадиции беларусов из Грузии я сомневаюсь.

— Рецепт для уезжающих журналистов “как не умереть от нереализованности”?

— Это сложно. Особенно сложно будет тем, кто все время работал в поле, потому что придется менять формат работы. Нужно признать тот факт, что не получится работать, как ты привык, и надо искать что-то другое, что может тебе понравиться в работе журналиста. Можно вообще полностью переформатироваться и заняться ведением Telegram-канала, запустить свой авторский проект, параллельный или в рамках своего медиа, придумать новую концепцию подачи материала. Я только в этом вижу спасение. Потому что, если выехать и сидеть только на новостях (заполнять сайт новостной повесткой), и вас от этого не прет, вы очень быстро сгорите. Или вообще сделайте перерыв. Куча стипендий международных, на которые можно податься, главное — знать язык, можно получить образование. Только так и можно спастись от этого всего.

— А рецепт от тоски по Родине?

— А с тоской по Родине ничего не сделаешь. Можно просить иногда, чтобы вам присылали буханку черного хлеба, колбасу и селедку.

Но тоску по родине не убить. Только возвращение вернет вас в норму. Можно тоску временно отсрочить.

Если ты в Грузии и у тебя тоска по родине, езжай в Рачу (Регион в северо-восточной части Грузии. — Ред.). Осенью там дождь, слякоть, холодно по ночам — все как в Беларуси, если горы не замечать. Мой любимый регион, кстати, обожаю.

Иногда прибивает усталость от всего. Физическая усталость накладывается на эмоциональную, наша новостная повестка — это постоянный треш. Раньше меня спасало присутствие в редакции, потому что повестку всегда можно было обыграть черным юмором. Сейчас с этим сложнее, шутить ведь некуда. Можно пошутить в рабочий чат, но это не то! Поэтому иногда как нахлынет… Тогда посидишь, потупишь, возьмешь отгул на денек или отпуск. Или пойдешь вина купишь, книжку почитаешь, сериальчик посмотришь. И становится нормально. 

Иногда нужно просто отдыхать.