Женька

Они пришли в редакцию «Бобруйского курьера» на экскурсию. Над ними «возвышался» (186 см) молчаливый, спокойный, улыбчивый парень. Был 2008 год.

Потом, примерно, через полгода, он зашел к нам в редакцию, представился: «Яўген Васьковіч, хачу супрацоўнічаць з «Бабруйскім кур’ерам»…

Так Женька стал нашим внештатным корреспондентом.

Его новости (разумеется, они были только па-беларуску) сразу шли в печать – редактировать их было не нужно.

Потом, через несколько месяцев, освободилась вакансия, я оформил его на полставки, – семилетнее экономическое удушение газеты уже давно сказывалось на нашем бюджете, денег на выплату полной ставки не было. 

Он сразу стал своим в редакции.  Приветливый, улыбчивый, доброжелательный…

– Привет, Женька! – Прывітанне. Слухайце, аб чым я даведаўся!..

Так прошло около года. Наступила весна 2010…

За это время он успел поступить в Могилевский университет, стать БАЖевцем, активистом БХД, поучаствовать в выборах в местный горсовет (решение принимал сам, не советуясь; но, помню, я уже тогдаподумал,что это, скорее всего, ударитпо нам: если действующие власти еще как-то терпят существование независимого издания (кусая себе локти), то «посягнувших» на «священную» власть подавляют/ уничтожают– без размышлений).

Ни он, ни второй наш молодой сотрудник, «пошедший во власть», туда, разумеется, не дошли. Хотя итоги выборов – даже официальные! – у них были неплохие.

А потом… Потом Женька пошел на хоккейный матч юниорских сборных «Беларусь-США» и – был задержан милицией. За флаг.

История такая. Во время острого момента в игре, когда сборная Беларуси атаковала, наш Женька, конечно, не выдержал и выхватил из своего рюкзака заветный бело-красно-белый флаг, который всегда носил с собой: «Беларусь! Наперад!».

Его вывели с трибун, завели в комнату выдачи спортинвентаря (дело было в Ледовом дворце) и – несмотря на его статус кандидата в депутаты, журналиста – поставили к стене, ударили по почкам, берцами – по ногам…

В это время за его спиной проходил осмотр личных вещей из рюкзачка. В результате пропало его журналистское удостоверение.

Потом был суд. Я, конечно, пошел на него. Капитан внутренних войск и его «золдатен» свидетельствовали:  выкрикивал на трибунах лозунги, хулиганил, не реагировал на замечания, разговаривал на непонятном языке…

Да, наш Женька не делал исключений для «полицайн» – и с ними разговаривал только на матчынай…

Его тогда отпустили, дело закрыли. Но осадочек остался. И, как я понимаю, не только у меня…

Летом мы были вынуждены остановить выход печатной версии газеты: на декабрь была назначена «спецоперация» под названием «Выборы СамиЗнаетеКого», и те, «кому надо», готовились к ней заранее, заблаговременно. Запретили давать нам рекламу, запретили продавать газету в киосках, когда не помогло – заблокировали нам банковский счет: раз, другой раз…

И хотя к таким событиям мы психологически готовились семь лет нашей работы, все равно для многих это было шоком.

На несколько месяцев редакция распалась.

В ноябре 2010 возобновили активную работу над электронным «Бобруйским курьером» – с теми же людьми, что и раньше. Появился и Женька, стал строить планы по освещению предвыборной кампании, сотрудничеству с нами.

Затем ускоряющие свой темп события увлекли его в общественную деятельность. С 19-го декабря мы следили за его судьбой по сводкам новостей.

Задержан в Минске в ночь с 19-го на 20-го. Осужден. Отсидел 12 суток на Окрестина. Вышел…

После нового года он уехал на очередную сессию в Могилевский университет. 16-го января – участвовал в Могилеве в традиционной акции солидарности с политзаключенными.  А 17-го января его «взяли»…

Значительно позже стало известно: нашего Женьку обвиняют в нападении  на… здание бобруйского КГБ. Якобы бросил бутылку с зажигательной смесью к дверям… Правда, ущерба практически нет…

Потом подтвердилось: да, Женька; да, бросил… Он и еще двое его друзей, имеющих – вроде –отношение к анархистскому движению…

Их дело вел до безобразия вежливый следователь: «скажите, пожалуйста»; «уточните, пожалуйста»…

Женя – потом, на суде: «Калі са мной добра, то і я – таксама; пратакол падпісаў, не чытаючы; верыў следчаму…»

Рассказывали, что после этого дела «доброго» следователя – Сергея Гатьяна – пригласили на работу в не менее «добрую» организацию – в КГБ.

Суд состоялся в мае того же года. В зале присутствовал молодой «охфицер» местного «отделения» КГБ Никита Беленченко. Сидел с ежедневником в руках на галерке, записывал, помечал, отмечал, фиксировал… Видимо,  и – контролировал.

Мы в это не верили, но это все же происходило: нашего Женьку обвиняли в причинении ущерба в особо крупном размере… Будто капитальное здание бобруйского КГБ было уничтожено вместе с имеющимся в нем имуществом.

Но реальность свидетельствовала о противоположном: и здание стоит (я лично ходил – проверял), и ущерб составляет… 253 636 рублей.  На троих.

В итоге Женьку все же осудили по этой «издевательской» статье. Хотя ущерб – слегка запачканный кусок стены: примерно полтора  метра  в высоту, пятьдесят сантиметров – в ширину. (Его нужно было лишь  забелить, чтоб не выделялся и не рождал лишних ассоциаций).

В результате всем троим – несудимым, непривлекавшимся 20-летним парням – срок дали недетский – по семь лет.

За 253 тысячи рублей ущерба – семь лет лагерей!..

«Жыццё кароткае, Радзіма – вечная!» – последнее слово Женьки на суде.

В настоящее время его (практически каждый месяц!) на 10–15 дней бросают в штрафной изолятор, где ни достаточного для дыхания кислорода, ни нормального питания, ни отдыха… И температура такая, что приходится, как говорят побывавшие в белорусских ШИЗО «политические», по пять раз за ночь подниматься и делать получасовую зарядку. Чтобы просто не околеть от холода.

И так – 247 дней, восемь месяцев, – за два года в тюрьме (куда его потом перевели за то, что улыбался, не отдавал при досмотре Библию, не застегнул пуговицу на воротничке, опять же – разговаривал на непонятном языке…).

Это – пытки. Здесь, в центре Европы, чем так любят козырять белорусские чиновники разных мастей и расцветок.

Будем молчать? Будем  молча наблюдать, как уничтожают 22-летнего молодого человека, талантливого журналиста, добиваясь от него подписания прошения о помиловании?

Мы – нет, не будем. Уже не молчим. Никогда не молчали.

…Разумеется это не наши методы. Разумеется, мы, журналисты, работаем только со словом, с информацией, с диктофоном, с видеокамерой…Это – наш рабочий инструмент, наше «оружие», если хотите. Разумеется, мы должны быть объективными и отстраненными, – находиться в стороне от партий, движений, кампаний, акций и – своих эмоций…  Но – кто бросит камень в нашего Женьку?..