В защиту старой школы репортажа, не теряющей своего значения в эпоху журналистики данных

Журналистика данных у всех на устах, такие специалисты всегда востребованы. В последние 10 лет эта тенденция изменила способы проведения расследований и проверки фактов. Студенты Школы журналистики Колумбийского университета теперь изучают компьютерные программы Python. И это хорошо. Но журналистика данных превратилась в своего рода панацею.

Например, вспомните посвященный журналистам оскароносный фильм «В центре внимания» (хочу заметить, что мне нравится это кино, я смотрел его три раза и даже провел для моих коллег в Сараево вечеринку с просмотром этого фильма).

В фильме есть сцена, действие которой происходит в архивах The Boston Globe – где-то глубоко в недрах здания редакции. Четверо главных героев обнаруживают возможную связь между священниками, замешанными в растлении детей в своих приходах, и полученными ими больничными, покрывающими их переход из одного прихода в другой. Эта сцена показывает героям и зрителю, насколько большой и всеобъемлющий сговор открыли репортеры.

В этом сюжете меня поразили сцены следующие за той, о которой я рассказал. Режиссер показывает нам краткие сцены: журналисты, согнувшись над бумагами, сидят в свете искусственных ламп за стальными столами, вручную просматривая записи. С помощью линеек они ищут в реестрах имена – строка за строкой, вручную выделяя имена возможных преступников.

В следующей сцене они вводят найденные данные в таблицы Excel.

В наше время скрипту Python, который можно написать за 15 минут, на работу, занявшую много дней у расследовательских журналистов – героев фильма, потребуется меньше секунды. В итоге герои фильма получили такие же результаты, какие получил бы любой современный репортер – электронную таблицу с данными о преступниках, содержащую перекрестные ссылки по имени и адресу.

Эти небольшие компьютерные программы обладают поистине впечатляющими возможностями. Они экономят безмерное количество времени и усилий, а в результате люди возвращаются домой к своим семьям немного раньше и чаще. Проблема заключается в том, что в наше время часто забывают о том, что происходит во второй половине фильма, где редактор выделяет время и ресурсы на поиск доказательств: посылает журналистов на места событий, где им приходится стучаться в двери и брать одно интервью за другим. В современном мире зачастую кажется, что если какую-то информацию нельзя найти с помощью поиска Google, то этот факт все равно что не существует.

Никто не пишет в своем резюме «готов сидеть в приемной адвоката в течение трех часов» (как, говорят, делает Майк Резендес). Об этой части процесса расследования часто забывают, говоря вместо нее о графиках и списках, которые, возможно, как-то между собой связаны. Журналистские материалы в результате теряют свой смысл, оставляя читателя в недоумении перед (в лучшем случае) случайно подобранными именами и реестрами компаний.

Я вовсе не традиционалист. Я убежден, что сегодня технологии помогают в поиске самородков, но они не выполняют работы за журналистов. А ведь поиск информации, проведение интервью и настойчивость – эти классические способы работы репортеров – остаются по-прежнему основой того, как журналисты находят информацию для по-настоящему важных расследований и как они их проводят.

«С точки зрения молотка, все становятся гвоздями», говорится в пословице. Но для журналиста данных все, что он или она делают, не может сводиться к графикам.

Некоторые критикуют Международный консорциум журналистов-расследователей (ICIJ) за то, что они не опубликовали сразу все данные Панамских документов. Я думаю, они понимали, что следует делать, чтобы дать этим документам жизнь. Они знали, что местные журналисты, знакомые с местными источниками информации и обладающие контактами и пониманием вопроса, могут найти контекст истории, который одни лишь цифры никогда не смогут предоставить.

Ценности и практические навыки старой школы журналистики важны сейчас, как и всегда. Может быть, даже больше. Чтобы увидеть правду сквозь информационный шум, нужны подготовка, мастерство и, возможно, много бессонных ночей.