Трагедия «крупным планом». За и против
События 11 сентября в
11 апреля 2011 года в минском метро обрушился миф о стабильности в нашей стране. В первые минуты и часы на развалинах белорусского благополучия оказались десятки спасателей, медиков, стражей правопорядка и журналистов.
Взрыв в метро, десятки пострадавших и покалеченных людей, растерянных, шокированных, не понимающих до конца ни что с ними случилось, ни что происходит в данный момент. Вот герои, с которыми пришлось столкнуться журналистам 11 апреля в Минске.
Вызова, подобного этому, перед белорусскими репортерами никогда раньше не стояло. Тем более ценно то, как смогли собраться и «отработать» те часы коллеги, которые только непосвященным могут казаться людьми железными.
Впрочем, быть на месте и освещать события, какими бы ужасными они ни были, и есть работа репортера. Другое дело — как освещать…
И тут стоит вернуться в
Но вспомните, видели ли вы, как выбрасываются из окон небоскребов люди? Или изувеченные тела погибших? Людей, бьющихся в истерике?… Наверняка, нет. Весь мир видел общие планы трагедии, слушал выступления официальных лиц, пожарных, спасателей, медиков, и вновь следил за общими планами…
Было ли такое освещение событий намеренным? Безусловно. Мало того — в большинстве редакционных и этических кодексов западных журналистов существуют рекомендации на такой случай — воздерживаться от излишнего натурализма.
Аргументов за такую, казалось бы, очевидную попытку ограничить свободу слова, несколько.
«За» натурализм — желание журналистов усилить эмоциональное воздействие, которое, впрочем, может сыграть со СМИ злую шутку. Так, например, директор московского Центра экстремальной журналистики Ольга Кравцова отмечает, что тенденция показывать в СМИ «мясо» и кровь нередко вызывает у зрителя шок и отторжение.
«Психика, организм не воспринимают такую информацию. То есть, стараясь усилить эмоциональное воздействие, мы получаем обратный эффект», — считает Кравцова.
Добавьте к этому восприятие журналиста как стервятника, кружащего в поисках добычи, — и от конструктивных эмоций зрителя не останется и следа. Нам это надо?
Но что делать репортеру, в чьей стране власть предпочитает скрывать информацию, а не быть открытой? Что делать, если высока вероятность того, что масштабы трагедии приуменьшат, сведут к минимуму? Как быть журналисту, если в Беларуси он не только отражает действительность, но и собирает «свидетельства по делу»?
С такой остротой, как после 11 апреля, перед журналистским сообществом Беларуси эти вопросы еще не стояли. Ответов на них не даст ни один закон, ни один указ свыше, ни один вызов на допрос… Единственный способ извлечь уроки из того, что с нами всеми произошло, — заставить работать механизм саморегуляции, начать говорить об этом. Не дай Бог, конечно, чтобы выработанные в этой сфере «правила игры» еще