Страх как достаточное основание, или Кто расправился с Вероникой Черкасовой?

Страх и теория вероятности

Даже при всей нынешней информационной изоляции независимых изданий белорусская власть по-прежнему боится свободно мыслящих журналистов. Именно в разрезе этого постоянного, все возрастающего страха, свидетельствующего о слабеющей день ото дня власти, и следует рассматривать все происходящие в республике события, особенно исчезновение и гибель независимых журналистов. Есть, правда, ничтожная вероятность того, что в энное время и в энный час на кого-то просто случайно свалится с крыши кирпич. Но если у этого кирпича обнаружится траектория, свидетельствующая, что провидению придали определенное ускорение, то тут уж ни о какой случайности и речи быть не может. В случае с Вероникой такая траектория, на наш взгляд, видна довольно отчетливо.

В первые дни расследования убийства следователи, осмотрев место преступления, правильно оценили ситуацию. Вероятность того, что какой-то случайный человек прошел в закрытый подъезд дома, на закрытую площадку этажа, в закрытую квартиру, убил Нику и, не оставив никаких следов, никем не замеченный покинул квартиру, настолько мала, что в своем значении приближается к абсолютному нулю. Но, несмотря на правильно оцененные факты, следователи сделали из них неверный вывод: убийство совершил кто-то из близких людей. Как будто именно четырнадцатилетнего сына Вероники или ее отчима специально обучали оставаться невидимыми в оживленном месте. А между тем стоит лишь проанализировать собранные свидетельства, как становится очевидным совершенно противоположное. Согласно статистике, в Беларуси раскрываемость убийств составляет свыше 90%, а бытовые убийства, на которое и указывает следствие, раскрываются и вовсе почти на все 100%. Факт, что следствие по делу Вероники Черкасовой зашло в тупик, указывает — это отнюдь не банальная бытовуха.

Черный день

Среда, 20 октября 2004 года, войдет в историю белорусской журналистики как черный день. В этот день в редакции газеты «Салiдарнасць» готовился в печать очередной номер. Хотя Ника и сдала заранее материал, ее все же ждали на работе. Накануне вечером журналистка вернулась из командировки. С утра она позвонила родным, чтобы узнать, как дела, и поговорить. В квартире на ул. Кнорина, где живут мать Ники Диана Тимофеевна, отчим Владимир Владимирович и сын Антон, трубку взяла Диана Тимофеевна. Было это в 8.45. Разговор получился самым обычным. Вероника пожаловалась на разбитый бампер своей машины, мать сообщила последние новости, спросила о поездке, и на том разговор закончился. Через пару минут Владимир Владимирович, узнав от супруги о разбитом бампере, перезвонил Нике и поинтересовался, не нужна ли его помощь в починке автомобиля. Она ответила, что справится сама, поскольку поломка не серьезная.

Следующим, кто беседовал с Никой, был ее сын, который позвонил в 9.15. Разговор длился меньше минуты. По словам Антона, он ехал в это время в трамвае, направляясь на рынок «Аквабел», и позвонил матери, чтобы поинтересоваться, не нужно ли ей купить чего-нибудь. Речь, в частности, шла о компакт-диске. Накануне, в воскресенье, когда Вероника приходила в гости к родителям и сыну, она говорила, что ей нужен CD-RW-диск, чтобы записать кое-какую информацию. Как поясняет Антон, в момент звонка трамвай находился в районе Севастопольского парка.

Обычно Вероника выходила на работу около 10.00. Но 20 октября ни в 10 часов, ни позже Ника на работе так и не появилась. Она не позвонила в редакцию, чтобы предупредить о своей неявке, что было абсолютно не похоже на нее. Именно поэтому спустя некоторое время в «Салiдарнасцi» забеспокоились, тем более что ни мобильный, ни домашний ее телефоны не отвечали. К вечеру беспокойство усилилось, и около 20 часов журналисты связались с подругой Ники, которая позвонила ее родителям. В 22.20 отчим и сын были уже у нее дома и увидели страшную картину.

Место происшествия

Вероника жила на улице Некрасова в 2‑комнатной квартире, которую купила около двух лет назад. В доме — 12 подъездов, большинство из которых выходит во двор, поэтому там постоянно снуют люди. Утром, с 7.00 до 11.00, двор и подъезды убирает дворник. В это же время почтальон разносит почту. В подъезде, где жила Вероника, на первом этаже окнами во двор расположен офис фирмы, торгующей медтехникой. Работают там женщины, которые любят выйти утром на крыльцо подъезда покурить. Пройти незамеченным мимо всех этих людей сложно, но возможно, если иметь определенные навыки.

Квартира Ники выглядела так, словно в нее вселились всего два дня назад: в коридоре лежали груды перевязанных книг, в гостиной — коробка с упакованными вещами, которые Веронике даже было некуда сложить. Только комната, предназначенная для Антона, имела относительно обжитой вид.

Тело Ники находилось в гостиной, недалеко от двери. Ее руки были закинуты вверх и слегка разведены в стороны, словно кто-то ее перетаскивал с одного места на другое или, по крайней мере, так уложил. Ступни ног были заведены одна на другую и сразу же вызывали аналогии с расположением ног Христа во время казни. По правую руку от тела, на мягком ковре, были разбросаны осколки разбитого стакана из толстого стекла, рядом лежали веник и совок для мусора. Обращал на себя внимание неестественно аккуратно облегающий тело жертвы домашний халат: ни оторванных пуговиц, ни перекосов, ни задранных рукавов или подола. Вероника уже успела наложить макияж, сделать прическу. На ней было надето все, что необходимо женщине для выхода. Оставалось только снять халат, надеть костюм и украшения. Иными словами, до выхода из дома Нике оставалось не более 10 минут, из чего можно сделать вывод, что убийство произошло приблизительно в 9.50.

Улики

Предполагается, что Вероника была убита ножом, который убийца взял на кухне и которым исполосовал все тело жертвы, напоследок сломав лезвие в шее и унеся ручку с собой. Эти улики вкупе с ограниченным доступом в квартиру дали впоследствии следователям лишний повод утверждать, что убийство совершил близкий человек. Однако есть несколько весьма серьезных фактов, ставящих под сомнение данную версию. На кухонном выдвижном ящичке, где лежал нож, убийца оставил кровавый отпечаток пальца. Это свидетельствует о том, что за ножом преступник ходил, когда его руки уже были в крови, то есть после убийства. Вероятнее всего, злоумышленник пришел со своим оружием, и только когда Вероника была уже мертва или находилась без сознания, чтобы пустить следствие по следу банальной бытовухи, взял на кухне приблизительно подходящий по размеру нож. Обращает на себя внимание еще один серьезный факт. Как утверждают свидетели, в коридоре отчетливо виднелись следы высохших водяных разводов от половой тряпки. Когда ночью осматривалась квартира, следственная группа на эти разводы не обратила внимания. А стоило бы, так как это, в свою очередь, вызвало бы необходимость поинтересоваться половой тряпкой, которая была расстелена во всю длину у входа в квартиру. Вряд ли после всех ног, которые по ней прошлись, тряпка могла сохранить какие-то существенные следы, но она все же свидетельствовала о многом. Например, о том, что в доме побывал совершенно чужой человек. Большинство людей кладут половую тряпку снаружи квартиры, но Вероника всегда стелила ее внутри и не во всю длину, а складывая квадратиком. Точно так поступают до сих пор и в квартире, где живут Владимир Владимирович, Диана Тимофеевна и Антон. Это — сила привычки, передаваемая из поколения в поколение традиция, которой следуешь не задумываясь. Иными словами, после совершенного злодейства убийца вытер в прихожей пол, а затем, не задумываясь над тем, что выдает себя, расстелил тряпку снаружи.

Нестыковки

Все описанные выше факты неизбежно обращают на себя внимание при внимательном осмотре места происшествия. Как обращает на себя внимание и явно инсценированная сцена эмоционального, можно даже сказать, буйного убийства. На теле Вероники эксперты насчитали 43 ножевых ранения. Особенно досталось рукам журналистки, словно она защищалась ими до последнего вздоха. Однако для такого жуткого убийства на месте трагедии осталось слишком мало крови. А те капли, которые были обнаружены на стене, свидетельствуют, что они были разбрызганы не с того места, где убивали Нику, а с более близкого расстояния. Об этом, в частности, говорят сильно отличающиеся размеры капель крови, а также разрывы между каплями одной траектории. Этот вывод, кстати, был сделан не нами, а одним из самых авторитетных криминалистов республики, к которому мы обратились за консультацией. Он подтвердил наше предположение: кровь по стене, скорее всего, разбрызгивал убийца, чтобы придать злодеянию эмоциональную окраску. Однозначно по этому поводу свое заключение могла бы дать физико-техническая экспертиза, но, к сожалению, мы не имеем возможности ее провести.

Странно также выглядит и то, что, кроме стакана, который непонятно каким образом мог разбиться о мягкий ковер, в гостиной не было абсолютно никаких следов борьбы или ссоры. А между тем по левую руку от тела Вероники, всего в каком-то полуметре от нее, стояла этажерка, на которой находились книги, радиотелефон и много других вещей. По мнению нашего консультанта-криминалиста, если бы Ника действительно сопротивлялась, когда ей наносили удары ножом, то она обязательно задела бы что-нибудь. Очевидно также, что, падая, она непременно ухватилась бы за этажерку, опрокинув ее вместе со всеми вещами. Но поскольку ничего этого не случилось, то с большой долей вероятности можно утверждать, что Вероника не сопротивлялась и не падала. Мы опять приходим к выводу, что ее убили быстро, а потом инсценировали кровавое побоище.

Свидетели

Вопреки распространившимся со дня трагедии сведениям, что свидетелей преступления не нашлось: мол, никого из соседей не оказалось дома, на самом деле есть маленькая девочка, которая слышала, как и когда произошло убийство. Утром 20 октября малышка с 9.00 до 10.00 смотрела по телевизору мультик. Фильм уже подходил к концу, когда она услышала, как по площадке кто-то ходит, потом открылась дверь соседей, «тетя ойкнула», дверь закрылась, и на этом все стихло. Показания маленькой девочки, конечно, не могут быть приняты судом в качестве доказательств, но все же они очень хорошо стыкуются со всеми фактами: время совершения преступления (около 9.50, когда уже подходил к концу мультик), быстрое убийство и отсутствие борьбы (приглушенный вскрик «Ой!» и больше ничего), чужой человек (тряпка не на обычном месте и нападение с порога). Слова девочки косвенно подтверждают ее мать и соседи, утверждающие, что в их доме очень тонкие стены, поэтому даже при включенном телевизоре хорошо слышно шуршание ковриков, когда кто-то ходит по площадке. Кроме того, девочка непременно услышала бы шум борьбы в квартире Ники и ее крики о помощи, если бы таковые были.

Следственный путь

Можно предположить, что следствие не заметило все описанные факты. Можно также предположить, что у сотрудников прокуратуры и уголовного розыска в ту ночь болела голова и им было не до размышлений над очевидным. Но никак нельзя объяснить причин организованной травли 14-летнего парня, начавшейся уже ночью, сразу после осмотра места происшествия.

Примерно в 3 часа Диану Тимофеевну, Владимира Владимировича и Антона привезли в уголовный розыск Советского РОВД и начали допрашивать. Причем особенно рьяно оперативники наседали почему-то на Антона. Сначала его допросили в присутствии Владимира Владимировича, потому что дед не позволил нарушать права подростка. Антон ответил на все интересующие вопросы. Он рассказал, что поскольку был освобожден от занятий физкультуры, то не пошел на второй урок, а поехал на рынок «Аквабел», чтобы посмотреть там мышку для компьютера. Уже находясь в трамвае, он позвонил матери. Она была еще жива.

Выслушав объяснения парня, который, повторимся, ответил на все вопросы, следователи поблагодарили его и попросили подождать в коридоре, пока они побеседуют с Владимиром Владимировичем. Но только парень вышел из кабинета, как его, уже одного, хитростью заманили в другой кабинет и начали, как говорится, «колоть», грубо нарушая все процессуальные нормы. Следует отметить, что на тот момент у следствия не было абсолютно никаких поводов подозревать Антона в совершении преступления. Это позже будет установлено, что звонок с мобильного телефона, который парень, по его собственным словам, сделал в районе Севастопольского парка, подхватила вышка, находящаяся в районе улиц Беды и Некрасова, где проживала погибшая. Именно на основании этого факта следствие и начало подозревать Антона в убийстве матери. Очень удобная и, главное, полезная версия. Страшно себе даже представить, как это обстоятельство могло быть использовано официальной пропагандой, чтобы дискредитировать независимых журналистов.

Сын

Поскольку Антон и сегодня является главным подозреваемым в убийстве, следует подробнее остановиться на его личности и роли в этом деле. По свидетельствам родных, друзей и просто знакомых Ники, отношения с сыном у нее были просто прекрасные. Коллеги по работе умилялись, когда наблюдали, как Антон общается с матерью, как оберегает ее здоровье, не позволяя носить тяжелые сумки. Для нынешних 14-летних парней подобные отношения с родителями — большая редкость. Сама Ника очень переживала, что из-за своей постоянной занятости не может жить вместе с сыном. Но она надеялась, что через пару лет, когда мальчик подрастет, станет более самостоятельным и не будет нуждаться в постоянной опеке, он будет жить с ней. С этой целью Вероника первой начала обустраивать в своей квартире не гостиную, а именно комнату, предназначавшуюся для сына. Впрочем, Антон вовсе не был идеальным ребенком. Он тайком покуривал, мог выпить пива с друзьями, заигрывал с девочками — в общем, обычный пацан. Его алиби (якобы он находился в это время на рынке «Аквабел») действительно никто не может подтвердить. Он пробыл на рынке около трех минут, ни с кем не разговаривал, ничего так и не купил, и потому его никто не запомнил. Но истину все же можно установить, если провести серию экспериментов.

Следствие прошло этот путь, но как-то странно. Проведенный прокуратурой следственный эксперимент вопреки требованиям УПК и криминалистики был весьма отдален от реальных условий. Целью эксперимента было подтвердить или опровергнуть показания Антона на месте. Иными словами, выяснить, что он делал между 8.45, когда закончился первый урок, и 10.05, когда пришел на третий урок. Но вместо того, чтобы предоставить воссоздающимся событиям идти своим чередом и фиксировать их, следователи, во-первых, начали эксперимент на час позже, а во-вторых, не поехали с парнем в трамвае, а посадили его в машину. Его довезли до Севастопольского парка, откуда он позвонил, потом опять же в машине доставили на конечную остановку трамвайной линии, откуда Антон уже своим ходом пошел на рынок. Экспериментаторы и не скрывали, что главной целью для них было установить, какая станция мобильной связи подхватит звонок телефона. Правда, следственный эксперимент все же показал, что по хронологии Антон вполне успевал съездить на рынок и вернуться к следующему уроку. Непонятно только, примет ли суд эти данные как допустимое доказательство, если дело дойдет до обвинения Антона? Относительно же вышки мобильной связи важно отметить, что стандартные станции GSM-1800, которыми пользуется компания «МТС», покрывают расстояния в 6–8 километров, а устойчивую связь в городской черте эти вышки обеспечивают на расстоянии 1,5 километра. От Севастопольского парка до вышки GSM, которая приняла вызов Антона, всего около километра, так что ничего удивительного в этом нет.

Чтобы полностью отработать версию причастности сына Ники к ее убийству, мы провели собственный эксперимент, только в отличие от следователей максимально приблизили его к реальным условиям и направились не на рынок, а к дому Вероники. Результаты получились довольно интересными. Первые дети, которые оделись в раздевалке после прозвучавшего звонка, вышли из школы в 8.47. До остановки трамвая «Улица Белинского» мы дошли к 8.50. В 8.51 подкатил трамвай №8, лишняя минута понадобилась вагоновожатой, чтобы продать двум пассажирам талончики, но в 8.54 мы были уже в начале улицы Некрасова. Ровно 12 минут понадобилось, чтобы дойти до девятого подъезда дома №28, где жила Вероника. Плюс минута, чтобы подняться в квартиру. Получается, что, покинув школу, Антон должен был быть у матери уже в 9.07. Проще говоря, звонить ей в 9.15 уже не имело никакого смысла. Даже если допустить, что парень неизвестно где тягался и пришел к матери намного позже, в 9.50 он не мог бы совершить убийство матери, так как просто не успел бы вернуться в школу. И уж точно Антон не стал бы нападать на нее с порога.

Тайна закрытой квартиры

Если исходить из того, что убийство было совершено чужим человеком, важно понять, как этот человек попал в квартиру Ники. Оказывается, сделать это не просто, а очень просто. Мы трижды приходили к подъезду Ники — утром, днем и вечером — и пробовали звонить по домофону в различные квартиры. Одним мы представлялись журналистами, другим — электриками, третьим вообще бормотали что-то нечленораздельное. Не открыли нам только в одной квартире, где вместо хозяев оказалась приходящая няня, присматривающая за больным ребенком и получившая инструкции никому не открывать дверь, в том числе и в подъезд. Все остальные жильцы проявили прямо-таки удивительную беспечность. Они не только открывали подъезд, но и выходили из квартиры, чтобы посмотреть, кто пришел. И это после страшного убийства!

Из разговоров с жильцами стало понятно, что подъезд часто просят открыть электрики, сантехники, представители энергонадзора, работники газовой службы, сотрудники милиции и т.д. Взрослые в абсолютном большинстве открывают дверь подъезда и дверь площадки, и только дети, которых на этот счет сами же родители строго инструктируют, проявляют осторожность.

Разгадкой к тайне закрытой квартиры может служить и тот факт, что на площадке третьего этажа была открыта дверца электрощита. Если осмотреть ее внимательно, то становится совершенно ясно, что сама она отвориться не могла. Срезанная автогеном петля для навесного замка так заклинивает дверцу, что ее нужно сильно потянуть, чтобы открыть. Из соседей эту дверцу никто не трогал. В журналах вызова ЖЭС тоже нет записи, что 20 октября или в какой-нибудь другой день за месяц до трагических событий в этот подъезд направлялся электрик, сантехник, впрочем, тоже. Получается, что дверцу открыл чужой человек, который, вероятно, позвонил Нике по домофону и, представившись электриком, попросил впустить его, чтобы осмотреть электрощит. Как и все другие жильцы дома, Ника не только открыла подъезд, но и сама вышла из квартиры, чтобы впустить «электрика» на площадку. Злоумышленник открыл дверцу электрощита, имитируя работу, и, как только Ника повернулась спиной, чтобы вернуться в квартиру, напал. Это только версия, но она в отличие от официальной очень хорошо стыкуется со всеми фактами и свидетельствами.

Тайна запертой квартиры и вовсе перестает быть тайной, если добавить, что ключи от подъездов имеются в распоряжении почтальонов и дворников ЖЭС. Запасные ключи к подъездам висят также в диспетчерской ЖЭС прямо на стене, и получить их не составляет никакого труда.

Мотив

Убийца не тронул золотые украшения Ники, ее деньги в кошельке и 1350 долларов в письменном столе. Поэтому версия ограбления исключается полностью. Версия с сыном, единственная из бытовых, тоже не выдерживает никакой критики. Единственное, что остается, — профессиональная деятельность Вероники Черкасовой. Из более сотни статей, написанных ею за время работы в «БДГ», «БГ» и «Салiдарнасцi», нет ничего, что могло бы толкнуть человека на такое злодеяние. Зато в последних контактах Ники, в том числе зафиксированных телефоном, есть ниточка, которая может пролить свет на это убийство. Речь идет о контакте с одним из сотрудников «Инфобанка», о человеке, который непосредственно занимался финансовой стороной иракских контрактов. Ника познакомилась с ним два года назад после серии скандалов, когда в прессе начали появляться сообщения о том, что «Инфобанк» якобы имеет отношение к отмыванию средств от продажи оружия Ираку. Чтобы пресечь слухи, руководство банка решило устроить белорусским журналистам поездку в эту страну и на месте показать, чем там занимается банк. В числе делегации были Ника и тот самый сотрудник банка. Два года после поездки между ними, по словам родителей, не было абсолютно никаких контактов, и только за несколько месяцев до трагических событий они вдруг начали встречаться. Незадолго до смерти Вероника также неожиданно принялась собирать информацию об «Инфобанке», которая появлялась ранее в прессе.

Вот мы и подобрались к тому, с чего начали — страх. Неизвестно, планировала Ника какую-либо публикацию о торговле оружием или нет, но ее тесные контакты с сотрудником «Инфобанка» и сбор материала вполне могли кое-кого напугать. Не банкиров, конечно же, а лиц, более значительных. А страх, в свою очередь, порождает агрессию. Пока это единственная обнаруженная нами нить. Но мы еще не закончили и, возможно, в скором времени накопаем что-нибудь еще.

Январь 2005 года