Сергей Сацук: Страна исполнителей

Когда меня задержали и доставили в ДФР КГК, я искренне надеялся, что вот именно здесь работают люди, привыкшие думать, анализировать, отстаивать свою точку зрения. Ведь они занимаются раскрытием экономических преступлений, которые совершаются далеко не глупыми бизнесменами, которые очень хорошо знают законы и умеют их обходить. Поэтому, чтобы выявить и доказать в суде какие-то махинации, отмывание денег и другие аналогичные преступления, нужно быть на порядок умнее тех, кто их совершал.

Первые подозрения, что мои ожидания не оправдаются, появились после того, как сотрудники финансовой милиции начали личный досмотр, рассматривая внимательно все, что у меня было в сумочке. Чеки, расческа, визитница, диктофон, наушники… Когда дошли до банковских карточек в кошельке, один сотрудник спросил у другого: «Банковские карточки изымать будем?» «Нет, они не нужны», — ответил другой.

«И действительно, — подумал я, — зачем карточки белорусских банков (в основном кредитные) для расследования уголовного дела? Если нужна информация о счетах, то все равно будут посылать запросы в банки, причем, во все. Ведь если, например, у меня нет карточки «Белинвестбанка» — это совершенно не значит, что и счета там нет. Как ни крути, банковские карточки не нужны».

Я отдал должное рассудительности сотрудников ДФР КГК, но оказалось, что поторопился. Не прошло и двух минут, после этого их разговора, как что-то у них в мозгах щелкнуло, и один сказал другому: «А знаешь, спроси у начальства, нужно ли изымать карточки».

Несмотря на то, что обоим было совершенно очевидно, что банковские карточки не нужны, один сотрудник метнулся к начальству. Через минуту вернулся: «Сказали изымать». И послушные исполнители начали выполнять совершенно ненужную работу, только потому, что так начальство велело. Никто даже не подумал пойти спорить, отстаивать свою точку зрения, которая была ранее озвучена вслух.

И вот так было не только по банковским карточкам: даже по совершенно простым вопросам постоянно сотрудники финансовой милиции не смогли принять самостоятельного решения: бегали к начальству и спрашивали, спрашивали, спрашивали… Не могу даже вспомнить сейчас сколько раз.

Я совершенно не претендую на истину в последней инстанции, но убежден, что вот такая бездумная исполнительность ведет к деградации ума, даже если он будет гениальным.

Когда я попытался на допросе объяснить совершенно банальные вещи сотруднику ДФР, тот заявил, что не нужно считать его дураком, так как у него три высших образования. Далее этот сотрудник откровенно сказал: «Не нужно меня путать! Вот у меня тут схема, давайте, придерживаться ее».

По схеме, так по схеме, главное, чтобы не запутался.

После этого я больше не пытался что-то объяснить исполнителям. Только наблюдал с интересом за ними. Вот тот, который с тремя высшими образованиями, начал тихо, «на кухне», возмущаться относительно того, зачем нужно писать столько много протоколов разъяснения многочисленных прав.

«В одном бы разъяснили все права и достаточно», — сказал он. И ведь правильно сказал. Вот только я почему-то уверен, что на большее его просто не хватит. Он никогда не пойдет начальству отстаивать свою точку зрения, не будет инициировать изменения в уголовно-процессуальное законодательство.

Вот так работают люди с высшим образованием, даже с тремя. Приблизительно так же обстоят дела и в белорусской экономике. Если перед директором госпредприятия встанет выбор — следовать инструкции и выполнять распоряжения начальства либо подумать головой над тем, как сделать предприятие прибыльным, — абсолютное большинство выберет первый вариант. Так проще и безопаснее.

На более низком уровне дела обстоят еще хуже. Я убедился в этом, когда «пошел по этапу». Все исполнители действовали четко по инструкции.

Когда приехал автозак забирать меня в ИВС на Окрестина, охранники велели раздеться и присесть с голым задом два раза. Я все выполнил. Мою одежду тщательно проверили, потом разрешили одеться – все под пристальным надзором. После этого мне застегнули за спиной наручники и отвели в машину. Я ехал минут 10 — под пристальным надзором охранника, в тесной клетке, с застегнутыми за спиной наручниками, не имея возможности даже пошевелиться. Между тем, когда мы приехали в ИВС, мне опять велели раздеться и опять присесть с голым задом дважды. Опять проверили мою одежду, после чего опять разрешили одеться.

Смысла во всем этом, по моему мнению, нет никакого, так как вполне можно было проделать всю процедуру один раз. Но таковы инструкции, которые послушно выполняются. И даже после этих процедур, возле камеры, меня вновь обыскали.

Каково же было мое удивление, когда в камере, прямо над дверью я обнаружил выемку, огороженную решеткой из металлических прутьев. Половина из них была закреплена чисто условно – тонким слоем штукатурки. Еще три прута, просто болтались с одним закрепленным концом. Я попробовал вынуть один – без проблем. Вынимай хоть все, вооружай камеру и нападай на охрану.

Я вполне могу понять чрезмерные меры безопасности и многочисленные инструкции, основанные на многолетнем опыте, но не могу понять бездумного их исполнения. Ведь когда-нибудь в эту камеру попадет убийца, который, несмотря на все меры безопасности и на многочисленные приседания с голым задом, возьмет прут и убьет охранника. Будет разбирательство, но виновных не найдут и выводы не сделают. Скажут: все действовали строго по инструкции.

Кстати, в СИЗО приседать с голым задом нужно уже три раза – такая, как я понимаю, инструкция. По всей видимости, люди, писавшие эту инструкцию, опытным путем установили, что нарушители закона, дошедшие до Следственного изолятора, имеют более натренированный зад, поэтому за два приседания у них может ничего и не вывалиться. Нужно непременно три.

Я также не могу понять, почему дезодорант в СИЗО можно передавать только в тюбике на подобие зубной пасты. Я за всю свою жизнь не видел такого дезодоранта. Дочь обходила все магазины, но также не нашла. Это когда инструкция писалась, при царе Горохе? Почему нельзя передать обычный твердый дезодорант, какую опасность он представляет? И почему минеральная вода в зеленой, но просматриваемой насквозь пластиковой бутылке, тоже представляет некую угрозу? А вот в бесцветной пластиковой бутылке – нет.

Я вовсе не критикую меры безопасности в пенитенциарной системе Беларуси, так как не являюсь тут специалистом. Возможно, все они совершенно обоснованные. Но зачем они нужны, если даже я, не будучи специалистом в этой сфере, с легкостью обнаружил уязвимости? Почему эти уязвимости не видят специалисты?

Все просто, перед ними не стоит такая задача, так как им нужно не думать, а нужно просто исполнять то, что придумали другие. Воспитание исполнителя, а не человека думающего, позволяет контролировать ситуацию, как в отдельной системе, так и в целом по стране, не тратя на это много усилий. Тут главное подготовить и внедрить, где только возможно, подробную инструкцию, а дальше уже можно не беспокоиться — исполнители все сделают, даже если это будет неправильно и неэффективно. А в случае чего, козла отпущения всегда можно найти.