Пропавшая грудь табачницы и большой приз со скандалом: как фильмы Феллини показывали в СССР

С началом хрущевской оттепели на советских экранах стало появляться все больше иностранных фильмов. Зрители постепенно открывали для себя французскую «Новую волну», итальянский неореализм, американские вестерны и экранизации бродвейских мюзиклов.

Летом 1957 года в Москве прошел VI Всемирный фестиваль молодежи и студентов, на котором у жителей столицы впервые появилась возможность свободно пообщаться с иностранцами и после которого в огороженной «железным занавесом» стране начала зарождаться мода на рок-н-ролл, кеды и джинсы.

На фестивале был показан в том числе фильм Федерико Феллини «Ночи Кабирии», получивший целый букет международных премий, в том числе две награды Каннского фестиваля и «Оскар». История о наивной улыбчивой проститутке в исполнении Джульетты Мазины произвела настоящий фурор и стала одним из самых ярких кинопоказов фестиваля.

«Первое, что все почувствовали, — что это вышло за рамки неореализма, который у нас трактовался как чисто социальное кино, а тут была просто пропаганда сострадания, если можно так сказать, — вспоминает в беседе с Би-би-си киновед и основатель Музея кино Наум Клейман. — Фильм произвел впечатление не только на кинематографистов — в него мгновенно влюбилась вся интеллигенция и, к счастью, его купили в советский прокат».

Предыдущий фильм Феллини — «Дорога» — также был выпущен в советский прокат, однако подвергся серьезным цензурным сокращениям. Из картины вырезали в общей сложности 18 минут, убрав, в том числе, эпизод с участием монахинь. Кроме того, цензоры зачем-то решили выпустить фильм под другим названием: «Они бродили по дорогам».

Другим шедеврам режиссера на советской территории тоже приходилось непросто.

«Знакомьтесь, балуйтесь»

В июле 1963 года в Москве открылся третий Московский международный кинофестиваль. Среди членов жюри были французский актер Жан Марэ, американский режиссер Стэнли Крамер, итальянский сценарист Серджо Амидеи. Возглавил жюри советский режиссер, лауреат Ленинской премии Григорий Чухрай.

В конкурсной программе участвовал фильм Феллини «Восемь с половиной», который многие считают вершиной его творчества. Однако партийное руководство решило, что главный приз следовало вручить не итальянскому гостю, а советской производственной драме «Знакомьтесь, Балуев», что шло вразрез с мнением жюри.

«Это было такое непонятное, динамичное время в России. Партийные начальники не могли прочувствовать перемены в политике и в том, как Россия открывалась миру, — рассказывает в интервью Би-би-си режиссер Павел Чухрай, сын Григория Чухрая. — Сложно было придумать что-то глупее и бездарнее, чем выставить на конкурс от СССР картину „Знакомьтесь, Балуев“. Это было чистое посмешище, никто к ней серьезно не относился, ее даже в шутку называли „Знакомьтесь, балуйтесь“, ничего другого там просто и не было».

Ситуация сложилась крайне напряженная: ЦК и министерство культуры начали давить на Чухрая, ему даже пригрозили исключением из компартии, в которую он вступил еще во время Второй мировой войны. Сам Чухрай, в свою очередь, грозился выйти из жюри, если фильму Феллини не дадут главный приз. Ходили слухи, что фестиваль и вовсе могли закрыть, если премия не будет вручена советской картине.

«Советские критики говорили, что фильм Феллини — это нарушение традиций неореализма и уход от демократических сюжетов. Был такой [киновед и кинокритик] Ростислав Николаевич Юренев, который делал все, чтобы фильм даже не дошел до конкурса», — говорит Наум Клейман.

Кинокритик Андрей Плахов также отмечает, что очень многие в то время не поняли фильм «Восемь с половиной»: «Это был совершенно новый язык в кинематографе, абсолютно новое кино, к которому ни публика, ни профессионалы еще тогда не были готовы».

В итоге главная награда фестиваля — большой приз — все-таки была вручена картине Феллини, а наказывать Чухрая не стали. Однако, вопреки традициям конкурса, в советский прокат «Восемь с половиной» решили не закупать. Кроме того, в регламент смотра были внесены изменения, чтобы избежать подобных ситуаций в будущем.

«Сделали так, что каждый год вручается три золотых приза равной значимости, один из которых обязательно присуждался советскому фильму, второй — какой-нибудь картине из соцстран и наконец третий — хорошо если какому-нибудь прогрессивному западному режиссеру», — объясняет Плахов.

Феллини и Чухрай после скандального фестиваля поддерживали дружеские отношения и в конце 1970‑х годов случайно встретились с Италии, где советский режиссер снимал фильм «Жизнь прекрасна» с участием итальянских кинозвезд.

«Должны были снимать под Римом, выбрали какое-то ржаное поле, которое им очень понравилось, — вспоминает Павел Чухрай. — Когда с утра они приехали на это поле со всей съемочной группой, то с другой стороны поля увидели точно такую же кинематографическую кавалькаду. Оказалось, что это группа Феллини, который приехал снимать в этот же день на этом самом поле. Они встретились, посмеялись и разъехались, так и не став снимать на этом месте: решили, что раз так получилось, то никто из них не будет снимать на этом поле».

В 1987 году Феллини вновь приехал в Москву и во второй раз получил главный приз ММКФ, на этот раз за фильм «Интервью». Как отмечает кинокритик Сергей Кудрявцев, советские власти таким образом как бы повинились перед итальянским мастером и попросили прощения за скандал, разразившийся в 1963 году.

«Как вы смели? Как вы могли?!»

В конце 1970‑х годов для советского проката купили еще один автобиографический шедевр Феллини — «Амаркорд». Однако эта картина тоже перебиралась через «железный занавес» не без трудностей и потерь.

Незадолго да покупки «Амаркорда» в СССР вышел фильм Бернардо Бертолуччи «Конформист», с которым цензоры киностудии имени Горького обошлись особенно жестко. Из картины не только вырезали все сцены с демонстрацией секса и гомосексуальности, сократив ее почти на 30 минут, но также перемонтировали фильм в хронологическом порядке и выпустили в черно-белом варианте из-за дефицита цветной пленки.

Многих советских кинематографистов ситуация с «Конформистом» насторожила. Появились опасения, что и ленту Феллини может ждать столь же печальная участь.

«Узнав о том, что фильм [Феллини] куплен для проката, кинематографисты написали письмо председателю Госкино [Филиппу] Ермашу с просьбой бережнее отнестись к этому произведению, и в итоге „Амаркорд“ мало пострадал от цензуры», — говорит Сергей Кудрявцев.

Однако два эпизода из «Амаркорда» все же были отредактированы, причем один из них был сокращен настолько грубо, что оставил зрителей в полном недоумении. В изначальном варианте эпизода главный герой Титта входит в табачную лавку, где работает пышногрудая продавщица. Обоих охватывает желание, табачница обнажает свою огромную грудь и сует ее в лицо юноше. В советской версии Титта просто заходит в лавку, обнимает табачницу и сразу же уходит с растерянным видом.

Под нож редакторов попал и эпизод, в котором юные герои фильма сидят в машине и одновременно мастурбируют, отчего автомобиль начинает раскачиваться.

О советских купюрах в «Амаркорде» узнали и западные кинематографисты, которых это не на шутку возмутило.

«У нас была выставка Эйзенштейна в Риме, — рассказывает Наум Клейман, — я прилетел за оригиналами [экспонатов], и вдруг меня встречает в аэропорту „Леонардо да Винчи“ представитель их компании, которая показывала выставку, и говорит мне: „Как вы смели? Как вы могли?!“ Я не понимал, в чем дело. „Вы подняли руку не Феллини, вы там вырезали три кадра!“ А я понятия не имел, что фильм куплен и что из него что-то выкинули. Тем не менее фильм прошел с огромным успехом, и его повторно выпускали в прокат несколько раз».

«Феллинчики» и «феллинисты»

Творчество Федерико Феллини оказало огромное влияние на советских кинематографистов, а для студентов ВГИКа он быстро стал практически культовой фигурой. Некоторых молодых режиссеров даже стали называть «феллинчиками» за подражание манере итальянского мастера.

Критик Андрей Плахов вспоминает свою беседу с грузинским режиссером Ираклием Квирикадзе, который рассказывал о том, что когда он учился во ВГИКе, то их курс был разделен на две группы: «феллинистов» и «антонионистов».

«Одни были поклонниками Феллини, а другие — поклонниками [Микеланджело] Антониони, и они даже устраивали какие-то бои между собой и бросались бутылками из-под шампанского», — рассказывает Плахов.

Своеобразный культ Феллини наблюдался отнюдь не только в кинематографической среде. Например, студенты механико-математического факультета Львовского университета, где в 1970‑е годы учился Плахов, также были поклонниками режиссера и «будучи физиками, на его фильмах становились лириками».

Как отмечает Наум Клейман, исповедальность фильма «Восемь с половиной» повлияла на творчество многих советских мастеров, ставших классиками мирового кино.

«В этом фильме Феллини публично исповедовался, подметил какие-то свои недостатки, слабости. Он вдруг вышел с честным признанием, что он не знает дальнейшего пути, но он знает, что нужно прощать и нужно помнить о душе. Я думаю, что не было бы ни «Зеркала» [Андрея] Тарковского, ни фильмов [грузинского режиссера Тенгиза] Абуладзе, ни многого другого нашего кино, если бы не «Восемь с половиной», — говорит он.