Почему инициатива Чергинца гиблая. Объясняем с гифками

Просто очень деньги нужны

«Что-то заговорили о высокой морали и духовности, наверное, опять деньги кончились», перефразируя Салтыкова-Щедрина. Если бы СПБ Чергинца купался в золоте, как Скрудж Макдак, то не возникало бы обострений идей новых поборов. Хотя принято считать, что на чиновников и всяческие прогосударственные организации бюджетные щедроты льются рекой, на практике их положение может быть куда скромнее, чем представляется со стороны. В таких условиях 1–3 % от пирога литературного рынка выглядит очень аппетитно.

Идея же находить в Беларуси деньги введением новых налогов лежит на поверхности — опыта полно, начиная с дорожного сбора и заканчивая тунеядцами. Положа руку на сердце, писателям и другим людям искусства вообще свойственно хотеть решить свои финансовые проблемы как-то легко и незаметно, желательно просто переложить их на чьи-то плечи (государства, мецената) и с головой окунуться в творчество.

Вот и независимые книгоиздатели, на чьи плечи Чергинец хочет спихнуть финансирование СПБ, могут порой критиковать не сам подход, а лишь направление финансовых потоков: «сама ідэя пералічэньня пэўных працэнтаў і цікавая … Можа, усё ж такі трэба браць падатак не з кніжных выдаўцоў, а зь іншай камэрцыйнай дзейнасьці і накіроўваць на выдаваньне беларускай літаратуры». Позиция понятная и в чем-то даже похвальная — пусть творческие люди творят, а не отвлекаются не зарабатывание презренного металла, — но важно, чтобы такое естественное желание не превращалось в твердолобую убежденность «нам все должны и давно задолжали».

Моральный контроль от автора «Тайны овального кабинета»

В лучших традициях советского государственника, Николай Чергинец совмещает понятия «общественный» и «державный»; вражеский «независимый» и «иностранный».

Так, частные издательства приравниваются к иностранным (в плане сбора налога) и обобщаются до канала попадания в синеокую «низкопробной, пошлой, а то и циничной литературы».

В противовес таким персонажам — «мы, как люди, призванные служить высокой морали, духовности». Эти «мы», видимо, начинаются с самого спикера — автора романа с вульгарными сценами про, извините, «хреноносца» и «толстогубую минетчицу», изданного в «Мастацкай літаратуры».

Эти высокоморальные люди ставят вопрос «об участии писателей в контроле за продажей литературы. Имеется в виду сугубо общественный контроль».

Ок, давайте общественный контроль. Со стороны не только СПБ, но и СБП, ПЕН-Центра и других организаций. Рассмотрим там для начала «Тайну овального кабинета», а также книги Николая Старикова и прочую российскую пропаганду, оккупировавшую книжный рынок Беларуси. Почему-то у меня есть подозрения, что такой общественный контроль в Беларуси не получится и господин Чергинец говорил совсем о другом формате.

Национализация национальной литературы

Конкретных примеров «низкопробной, пошлой» литературы, изданной частниками, Чергинец не приводит. Под «циничную» же легко подвести любые исторические книги, описывающие события ХХ века не с точки зрения советской официальной версии (Деды воевали, а вы тут переписываете историю, проклятые угодники запада!). При этом Чергинец почему-то апеллирует к критерию «белорусская литература» — мол, эти частники издают абы-что, такую же пошлятину завозят из-за рубежа, а «мы ставим вопрос о защите литературы на территории нашей страны», предлагаем ввести налог как раз для «развития белорусской литературы».

Однако частные издательства как раз и издают чаще всего белорусскую литературу и/или на белорусском языке. Во многом именно благодаря им растут тиражи белорусскоязычных изданий, динамика за прошлый год весьма положительная. И это, несмотря на отсутствие господдержки. Напротив — тот же Логвинов пережил репрессий с избытком, но всё равно продолжает работу, к пущей радости любителей белорусской литературы.

***

Вся эта история демонстрирует более глобальные проблемы белорусского общества, начиная от тотальной нехватки финансов и заканчивая делением на «своих государственников» и «чужих частников». Будут ли какие-то реальные последствия? Сомнительно. Во-первых, высказанная бурным прогосударственным спикером идея далеко не всегда трансформируется в нечто реальное. Во-вторых, даже при желании ее реализовать уйдет немало времени на конкретное воплощение — а там, как известно, «или ишак умрет, или султан умрет». Наконец, в‑третьих, белорусская литература (и культура в целом) пережила уже столько трудностей, притеснений и барьеров, что каким-то хилым налогом ее явно не остановить 🙂