Минск—Киев—Львовщина—Швейцария. Долгая дорога семьи Приходько к мечте о свободе

К лету 2021 года жизнь семьи в Киеве была налажена. У взрослых была работа, старшие дети год отучились в школе, младшая Верочка ходила в детский садик. Елена тогда даже с грустью отмечала, что детям так нравится в Украине, а о доме они потихоньку забывают.

Семья помогла многим соотечественникам — давала кров тем, кто бежал с родины из-за опасения сесть в тюрьму. Слушая их истории, Елена вспоминала, как сама с Верой, которой тогда было три года, и 50 долларами в кармане садилась в самолет, чтобы покинуть Беларусь. Билет ей помог купить человек из штаба Виктора Бабарико, предупредивший — надо уезжать.

Перед президентскими выборами 2020 года Елена сразу договорилась с мужем, что тот не будет заниматься никаким активизмом, потому что надо защитить детей. Сама же она стала координировать сбор подписей в Светлогорском районе за выдвижение Бабарико кандидатом в президенты. Была наблюдателем на выборах. После электоральной кампании уволилась из светлогорской медиакомпании «Ранак» и уехала с семьей в Минск.

Поселились у родителей мужа. Артур нашел работу, Елена начала сотрудничать с порталом bel.biz. Занималась медиапроектом «Дочери Евы» о женщинах и их роли в новейшей истории Беларуси.

Уже в Киеве, узнала, что на владельца медиакомпании «Ранак» завели уголовное дело.

По словам Елены, в украинской столице ей многие помогли — друзья встретили, поселили сначала у себя, потом пособили оплатить проживание в хостеле, позже на время приютила подруга. Друзья скинулись и привезли денег. Приходько начала работать на «Радые Ўнэт».

Зимой Елена забрала из Светлогорска маму — стало понятно, что пожилая женщина не сможет жить самостоятельно.

«Я знала, что будет война»

«Мы заранее договорились с друзьями в Дрогобыче Львовской области, что нас приютят, если в Киеве станет опасно, — говорит Приходько. — О том, что случилось, я узнала от своего редактора — та сообщила, что война началась. Позже я услышала, что Киев обстреливают. Начали собирать вещи. Зашла к детям, сказала, что война началась, мы с папой знаем, что делать. Правда, в этот день отъезд мы отложили, уехали 26 февраля. Загрузили, что смогли, в машину, она у нас совсем не большая. В Дрогобыч добирались 28 часов, первые 89 километров преодолели за пять часов. Артур у нас единственный водитель, иногда ему давали поспать, но было тяжело, конечно».

До 14 марта семья Приходько оставалась в Дрогобыче. Украинский друг, поселивший их в своей квартире, сразу записался в территориальную оборону. Он же посоветовал снять белорусские номера с машины. С местными семья контактировала не много, но сложилось впечатление, что все, как до войны: «Ты с ними по-русски, они с тобой по-украински, и все друг друга понимают».

«Когда спрашивали, откуда, отвечали, что из Киева, куда бежали от Лукашенко. От простых людей я видела только сочувствие. В основном сидели дома, ночью и днем выли сирены. Бомбоубежище было прямо в нашем доме, но мы там не прятались, не было бомбежек, просто были наготове. Я продолжала работать на радио», — говорит Елена.

Артур пытался записаться в тероборону, но его не взяли, только несколько раз привлекли к разгрузке гуманитарной помощи. Сказали, что в оборону нельзя, а вот в зону боевых действий — можно. Приходько на семейном совете решили, что 50-летний папа на войну не пойдет.

«Конечно, все это были непростые решения, — признается женщина. — Есть чувство вины, что Украина нас поддержала, причем помогли, приняли нас конкретные люди в 2020 году, а мы их оставили. Я чувствовала себя предателем, потому что могла уехать, даже вместе с мужем, а наши друзья этого сделать не могут. А если могут, то точно без мужчин. Когда под Львовом россияне разбомбили Яворский полигон, мне стало ясно, что быстро все не закончится — война надолго».

«Мы решили, что сидеть и чего-то ждать в Украине неконструктивно. В противном случае надо было смириться, что дети и мы будем жить в подвале, и только вопрос времени, когда в квартире отключат свет, газ. Дальше в Украине бежать было некуда. И мы приняли решение уезжать, исходя из того, что эта война надолго — русские безжалостны. Мы вшестером снова сели в машину и поехали через большую часть Европы в Швейцарию», — добавляет она.

«У белоруса нет страны, которая позаботится, защитит»

Идея отправиться в Швейцарию появилась спонтанно — Елена увидела в интернете, что эта страна вне зависимости от гражданства принимает всех, кто к началу войны законно пребывал в Украине. С соответствующим статусом швейцарские власти разрешают позволяет проживать и работать на протяжении года.

После трех дней отдыха у родственницы мужа в Германии семья еще раз все обдумала и двинулась дальше. До сих у Приходько спрашивают, кто у них в Швейцарии, но до переезда они не знали в этой стране никого. Была лишь тысяча евро, а также «интуиция и понимание, что Швейцария находится подальше от войны, защищена горами».

«Это ресурсная страна, которая будет в состоянии принимать беженцев, она ими не переполнена, — говорит Елена. — Понятно же, чем больше людей, тем сложнее им помогать. Теперь во многих странах колоссальная нагрузка на медицину, социальную сферу. Мне было больнее уезжать из Украины, чем из Беларуси. Было опустошение внутри. Однако благодаря опыту беженства из Беларуси, когда я с ребенком уехала в никуда, второй раз дался не так страшно тяжело. Понимание, что если ты не пропал один раз, то и дальше справишься, люди помогут».

«Мы также исходили из того, что сможем вернуться в Германию. Нам уже нечего было терять, говорили мы с Артуром друг другу, потому что мы уже все потеряли. Держаться нам не за что. Белорусы оказались в еще более уязвимой позиции, чем украинцы. У белоруса нет страны, которая позаботится, защитит. Враг украинцев не свое государство, он внешний», — добавляет журналистка.

Иная жизнь. Военная база и лагерь беженцев

Приходько пересекли швейцарскую границу 20 марта. Из одного телеграм-канала узнали о распределительном центре для беженцев в Цюрихе. Тот оказался заполнен, и им подсказали адрес убежища в 120 километрах от Цюриха, где смогут принять такую большую семью. Как выяснилось, это была военная база во французском кантоне Швейцарии, где на время разместили беженцев.

Жили в казарме — шесть кроватей, шкафчики около каждой из них, удобства на этаже. Кормили трижды в день. «Условия очень хорошие», — говорит Елена. Там работали только волонтеры, беженцы помогали им по кухне.

Вещи в стирку забирали и возвращали на следующий день. Стирали их жители расположенной рядом с базой деревни. Эти добрые люди как-то отдали Приходько не просто их пакет с выстиранной одеждой, а спортивную сумку, в которой вдобавок лежали игрушка, печенье и шоколад.

Тогда с беженцами еще не проводили собеседований, и многие сильно волновались из-за неопределенности. Всем, кто приехал из Украины, можно было бесплатно пользоваться общественным транспортом, парковкой. Вскоре военные стали возвращаться на базу и семье пришлось переехать в государственный хостел, где были переселенцы из стран Африки, Ближнего Востока, а также Украины.

Елену впечатлила история беженцев из Одессы. «Женщина украинка, ее муж — нет, у него был очень сильный акцент, — вспоминает Приходько. — У мужчины еще в Украине случилась закупорка вен, была назначена ампутация ноги. Он не пошел, говорил, что лучше умрет с двумя ногами. Началась война, они добрались до Швейцарии. Его положили в больницу, там после обследования удалили половину большого пальца на ноге, провели еще какие-то манипуляции (операция длилась восемь часов), курс лечения. Ногу сохранили. Выдали ортопедическую обувь, трость и отправили в центр. Меня поразила эта история отношением к жизни человека и ее качеству. Иная жизнь, что сказать».

Сложный случай Приходько

Приходько пробыли в том месте двое суток, там же прошли собеседование. «Нас выделили из общего числа, потому что на вопрос, есть ли у нас причины покинуть Украину, кроме войны, я ответила — угроза преследования в Беларуси, — отмечает Елена. — Для уточнения обстоятельств было отдельное интервью, на котором присутствовала адвокат. Выслушав мою историю, она сказала, что случай сложный и перепоручила дело другому адвокату».

«На следующем интервью был новый адвокат, представитель миграционной службы и переводчик. Они сказали, что интервью предварительное, но оно было довольно глубоким. С мамой было отдельное интервью. Мама не совсем ориентируется в обстановке, особенно, когда стрессовая ситуация. К тому же она любила Лукашенко до недавнего времени. Мы ей рассказывали, что Путин напал на Украину, что делает Лукашенко. Я до сих пор не знаю, что она говорила», — добавляет журналистка.

Адвокат разъяснил, какую визу лучше запрашивать людям, бегущим от войны. Параллельно семья намерена просить у швейцарских властей дополнительную защиту.

После интервью их пригласили выбрать жилье. В Швейцарии сформирована специальная база — собственники могут сдать жилье государству или напрямую заселить беженцев.

Случай Приходько, когда надо было приютить шесть человек и кота, оказался непростым. Нашелся подходящий дом, но семья, согласившаяся принять беженцев, была против домашнего питомца. Хозяев удалось убедить, что кот особенный — он пережил переезд из Беларуси, вытерпел долгую дорогу из Украины в Швейцарию и вел себя очень хорошо.

«После того, как согласие было получено, ко мне развернули монитор, и я увидела сказку, — говорит Елена. — Город Бриенц в кантоне Берн, расположенный на берегу одноименного озера изумрудного цвета, жемчужина Швейцарии. Здесь прекрасно все, но это место, правда, особенное. Нам предоставили три отдельные комнаты и гостиную. Здесь есть уникальная мастерская по изготовлению мебели. Для меня это звучало, как песня, ведь Артур мебельщик».

«Я выхожу из дома и вижу прекрасный водопад, а слева — то самое прекрасное озеро. Рай. До сих пор от видов перехватывает дыхание. Я знаю, что я не заслужила этого, потому что нельзя заслужить благодать и нельзя заслужить тот ад, в каком находится сейчас народ Украины. Никто не заслуживает издевательства и насилия, и ни у кого нет права на уничтожение людей», — добавляет Приходько.

«Я буду бороться за то, чтобы голос белорусов звучал»

Швейцарцы знают, что Приходько приехали не от хорошей жизни. Парикмахер не стала брать с Артура и Елены денег («Какие деньги, у вас же ничего нет!»), а механик за чужой счет отремонтировал машину — половину Европы семья проехала с одной работающей фарой.

Майя и Михель, принявшие в своем доме Приходько, вырастили шестерых детей. У них двенадцать внуков и свой бизнес. Елене они сказали, что не перечисляют деньги в благотворительные фонды, но решили помочь конкретной семье.

Старшие девочки Приходько пошли в школу, учат немецкий вместе с украинскими детьми. Директор школы подробно расспросила про каждого ребенка — какие у них страхи, что любят, как девочки влияют друг на друга.

Младшая Верочка легко играет с немецкоязычными, англоязычными и, конечно, украиноязычными детьми. В садик ее возьмут только с нового учебного года. Вера — в начале войны спрашивала у мамы, неужели она никогда не будет жить, если в них попадет бомба, — очень повзрослела за последний месяц. В январе ей исполнилось четыре года, следующий день рождения она, скорее всего, отметит в Швейцарии.

«Мы остаемся здесь. Я уверена, что Украина победит, но цена вопроса огромна, а последствия разрушительны, — говорит Елена. — Закончится война, надо отстраивать страну. Что будет с белорусами? Если Лукашенко удержится в позиции «и нашим, и вашим», ему простятся многие вещи. Его может ждать судьба диктаторов, доживших до глубокой старости. Я говорю о том, что окончание войны в Украине не будет означать свободу Беларуси. Украина станет отстраивать свою страну и заниматься своими вопросами. В каком состоянии будет Беларусь, мы не знаем. Нужны ли мы будем в Украине? Как туда возвращаться?»

«Я думаю, что роль Беларуси в этой войне недооценена. Если бы не было 2020 года, Беларусь могла бы полномасштабно участвовать в войне. Белорусское сопротивление немного сдержало Путина и Лукашенко, иначе они бы чувствовали себя полностью безнаказанными. Все, что я могу сделать, это спасать свою семью и делать свою работу. Я хочу остаться в журналистике. Я хочу быть полезной. Я делюсь своей верой, я разговариваю с белорусами, которые очень боятся теперь ехать куда-то, потому что знают про негативное отношение к людям с белорусским паспортом. Наш пример показывает, что белорусский паспорт не приговор. Я буду бороться за то, чтобы голос белорусов звучал», — подчеркивает Приходько.