Маня Мышковец: Выпускать ли в свет безумие?

Меня покритиковали за предыдущий блог о необходимости внимательного отношения к журналистам-ветеранам — ляжет позже в строку, объяснюсь еще раз.

Но сегодня, услышав поток мнений известного не только в наших краях стареющего высокопоставленного человека, я рыдаю скупыми мышиными слезами и молю его недосягаемых из моей норки родственников прекратить демонстрируемый прилюдный позор! Имейте жалость, вспомните про сыновний долг! Если что-то не так с отцом (братом, крестным, близким другом) кто, кроме вас, родных по крови и по делам, должен позаботиться о том, чтобы имя несчастного не трепалось в пересмешках и сплетнях, не гуляло по сотням информагентств, которым дан потешный повод, не повергало в ужас еще верящих ему сторонников?

Наговорил… Под телекамеры и собственную пресс-службу, которая, будь она другом и действительно радеющим за босса звеном, оценив ситуацию, убрала бы камеры и микрофоны. Нет — цитирует дословно, повторяет, транслирует… Как будто от того, что босс становится «склоняемым» в отнюдь не лестных местных и мировых комментариях эта преданная пресс- (спец-?) служба выглядит совершеннее.

Впрочем — кто знает? — не ее ли задача «слить» босса на скандальных  высказываниях?

Он рассуждает о правомерности сноса крестов в преддверии католической и православной Пасхи; он утверждает, что предотвратил сепаратистский раздел на Полесье, который не состоялся из-за отсутствия сколь-нибудь значисмого числа сторонников сепаратизма и задолго до всевластия героя; он зачем-то поминает Сталина…

И сыплет в речи «бытовуху», которой не верят даже маргиналы. Как можно, пардон,  испражняться под деревом, придерживая нелюбимый властями флаг? Уж или флаг держи, или… , говорят подвыпившие мужики у подъезда.

Смеются.

Не беззлобно смеются.

Очень зло, и со словами, которые не печатают на сайтах и в газетах.

Потому что через день им идти на смену и ворочать руками и плечами то, что давно, по официальным отчетам, ворочается «умной» техникой. Потому, что за работу, которая выжимает силы и оптимизм, они получат «грязными» в лучшем случае по 300, а не по 500 как будто обеспеченных официальной статистикой долларов зарплаты. Потому что жены, кричащие из окна, клянут и своих засидевшихся у подъезда мужчин, и всю эту засидевшуюся власть, при которой нет перспектив жить хоть чуточку лучше.

Вечером они не станут смотреть БТ, ОНТ или Беларусь-24 с отчетами о выступлении главы государства. Мужики «устали», и уставшие жены уговорят их лечь, наконец, на продавленные диваны в многоэтажных панельках.

Их дети засядут в интернет и пройдутся по соцсетям и сайтам. Этим, путешествующим в интернете детям, будет стыдно за комменты, которые уже роздали им, «колхозникам», подвластным мнениям наговорившего много чего человека.

Кто-то будет брыкаться-ссориться с комментаторами, кто-то станет искать пути бегства из страны, которая здесь официально считается самой стабильной и безопасной.

А я, мышиная тварь, думаю о мальчике, которому, полагаю, сложнее всего. Потому что еще не выросший мальчик всегда верит папе. Потому что у него есть интернет, где папу — извините — гнобят. Потому что ему, мальчику, жить дальше…

И про взрослых сыновей его папы. Про друзей, если таковые не остались в прошлом и  в «откровениях» ушедших и сегодняшних публикаций.

Где вы?

Вы довольны тем, что произошло?

Вы не чувствуете своей родственной или дружеской (если такая есть) ответсвенности за судьбу человека?

Ему — признаю — выпала трудная судьба и ноша не по силам.

Он, как мог, делал назначенное.

Он не может того больше — неужели не видно?

Обеспечьте уход (какое многозначное в этом контексте слово!) хотя бы так, чтобы не было стыдно перед знавшими его и соседями.

С остальным потом разберемся.