Максим Жбанков. Дети ашипки, сыны очепятки

Есть соблазн во всем обвинить школу. Которая не научила расставлять запятые – и потому лет пять назад по Минску сияли красно-зеленые призывы «Квітней Беларусь!» Не вбила в стриженые бестолковки, что Василь Быков – никак не поэт, а потому штамповать школьные тетрадки с «его» стихами глупо и смешно. И не научила писать «экстримизм» через «е». Но дело не в том, что кого-то из нижних чинов в малолетстве слабо загрузили нужными данными по грамматике и родной истории. То есть не только в том. Гораздо существенней две свежих вводных, на которые пока у системы нет адекватного ответа: взрыв сетевой культуры и поспешная белорусизация

Сетевой формат радикально обновил тактики письменного контакта, сделав несущественными большинство требований классической грамматики. Тут можно все и всегда, это вербальный Дикий Запад, где ценятся скорость и драйв. И никому нет дела до точек с запятой. «Грамматика в законе» стала соразмерной устной речи. Она хаотично-ситуативно-эмоциональна – и смена привычного регистра (скажем, при выполнении официального заказа на рекламу) требует серьезных усилий. И – да, с точки зрения бытовой привычки, выглядит аномалией. Выходя в поле нормативного публичного высказывания, новые авторы склонны мыслить «по-сетевому». Вот почему так много ошибок в частных рекламных афишках (почитайте, к примеру, что и как пишут в листовках метро). Языковые нормы больше не бесспорны и очевидны. Точнее, их отсутствие – это и есть новая норма. Взрыв просторечия и косноязычия. Новый славный мир.

Соответственно мутировал контент.

Лишенные контекста «лоскутные» сообщения и обрывочные посты (погуглил – вставил – отослал – лайкнул) подменяют системную культурность выполнением частных технических заданий.

Связная картинка мира здесь становится просто ненужной. И, соответственно, никак не способна корректировать смысл конкретного месседжа. Это не диверсия, а смена оптики. Ляпов просто не видят. Тот, кто их заметил, говорит с «провинившимися» из другого измерения. Из олдскульной реальности вербальных стандартов и ментальных парадигм. Которая чем дальше, значит все меньше.

Вторая вводная – декоративная белорусизация державной культуры, никак не подкрепленная вдумчивым изучением матчасти. Реабилитированная «беларускасьць» в ее административно-бюрократическом исполнении обернулась срочным переходом агитресурса в режим безопасной национал-идентификации: демонстрации «наших» ценностей без подрыва «нашей» власти. Причем в этой связке наиболее значимым было и остается ритуальное культурное обслуживание системы. Что это значит? Ровно то, что исполнитель озабочен не качеством продукта, а отсутствием крамолы. И действует с опорой на свой банальный бэкграунд – смысловой контекст, тиражируемый державным ресурсом.

В банальный набор национальных маркеров входят главнокомандующий с Колей, зубры, партизаны, «Песняры», хоккей и Вечная Победа. А вот первопечатник – нет. Колас с Купалой (помните, как их перепутали рекламные умельцы?) – нет. БНР и антисоветское сопротивление – тоже нет. Как и мятежный Калиновский, неистовый Малевич, национальное диссидентство 80‑х, самиздат, «Талака» – и масса всего прочего, что никак не использовать для рекламы режима. К историческому контенту выходящему за рамки привычного, у рядового воспитанника системы отношение сложное. В лучшем случае настороженное, в худшем – безразличное. Ну, Колас. Ну, Купала. Какая разница? Плюс эта странная белмова, с которой вообще неясно как жить.

Разные версии Беларуси живут параллельно. И каждая их встреча – скажем, в рамках очередной «оттепели» – потенциально конфликтна. Что и продемонстрировал недавний парад ошибок. Случай далеко не первый. И уж точно не последний: управляемая культура обречена спотыкаться о «неформат».

Наших сынов очепятки – активных недоучек – растит пара медийных партнеров: сеть и власть. Первая убивает правила, вторая штампует убогих и зависимых.

Выход на публичную арену нелепых бигбордов с грубыми сбоями возможен в двух случаях. Когда грамматический и контентный редактор отсутствует как класс – как у изготовителя, так и у принимавшего работу заказчика. Либо когда он есть – но сам не знает как надо.