Лида, Ивьевский район, и Гамлет, принц датский

­Получите за туалет

…До замечательного в своем преддожинковском кавардаке города Лиды оставалось еще полсотни километров, и совсем невредно было остановить­ся где то, чтобы выпить чашку кофе и, между прочим, наведаться в туалет. Что я и сделал — то есть, остановился и заказал чашку кофе. Тем более, что времена, когда бармены с гордостью сообщали, что у них в меню только растворимый «Нескафе», который нужно разболтать в кипятке, к счастью, миновали. Придорожные кафе в Беларуси нынче, в большинстве своем, оснащены автоматами, изготовляющими совсем неплохой «эспрессо» по терпимой цене.

Оставалось только маленькими глотками выпить его и потом, как завершающую часть программы, поискать туалет.

Впрочем, что его искать — вот он рядом, в хорошем помещении серого кирпича и с потугами на европейский стиль: сверкающая керамическая плитка, чистые унитазы и писсуары, запахи не то чтобы лаванды, но все же…. Табличка на закрытом окошке слева сообщала: стоимость услуг — 500 рублей. Впрочем, за сервис не жалко и тысячу. Потому что, пользуясь услугой, ощущаешь одновременно некоторый комфорт.

Ощутив комфорт, я вышел. Оставалось только найти: кому заплатить 500 рублей? За окошком никого не было. Рядом тоже никого, кто хотя бы отдаленно походил на туалетного служащего, не нашлось. То есть, нигде не наблюдалось неинтеллектуального такого человека, не вполне опрятного, не обремененного размышлениями о судьбах отечества… Ничего личного, но не на журналиста же походить тому, кто собирает деньги за туалет?

Хотя для порядка следовало подождать — дело ведь не в пятистах рублях, естественно. Все же, в человеке все должно быть… словом так, как сказал большой российский писатель насчет и лица, и души, и мыслей, и всего остального… Кстати, насчет своих лица и одежды у меня сомнений не было. Что касается души и мыслей, в основном, тоже. А вот поступки должны же соответствовать… Словом, не пятистах рублях дело!

Я стоял, ожидал туалетного служащего и заодно размышлял. Предстояло написать статью об общественных слушаниях в Лиде по вопросу строительства экологически опасного завода горячего оцинкования металлоконструкций. Проблема сложная, уровень высокий — предполагалось участие крупных ученых из Национальной Академии наук…
Мысли по голове бродили самые высокие. Я стоял рядом с туалетом и в душе у меня было, помимо прочего, негромкое, но явственное ощущение того, что мысли эти отражаются у меня же на лице, и оно от этого становится еще более… Словом, значительным оно становится…

— Скажите, это не вы собираете деньги за туалет?

Рядом стоял молодой человек приятной наружности и протягивал купюру достоинством в 500 рублей.

Я отрицательно мотнул головой и, поскольку время торопило, сел в машину. Но, уже оказавшись за пределами Ивьевского района совсем близко к Лиде, вдруг понял: это же меня приняли за туалетного служащего! И стало обидно. Все же я известный журналист, член Рады интеллигенции, председатель Комиссии по этике БАЖ — и мне вдруг суют 500 рублей за туалет! Кошмар!

То есть, в сформулированной Гамлетом, принцем датским, дилемме «быть или казаться?» жизнь ткнула меня физиономией в самый некорректный вариант: будучи не очень плохим журналистом, я, как выяснилось, вполне походил на туалетного служащего. Я, как мне думалось, «был», а на деле, как выяснилось, «казался»…Черт те что! С этими мыслями и слегка обиженный на неизвестного мне молодого человека приятной наружности я приехал в Лиду.

Слушания

…Народ в зале, где проводились слушания, уже собрался. Как водится, в президиуме сидели очень солидные люди — известные белорусские ученые под руководством первого заместителя председателя президиума Национальной академии наук Беларуси Петра Витязя. В приличных костюмах и с галстуками все они выглядели так, как и должны были выглядеть: солидно, уверенно, надежно — как вся белорусская научная мысль в изложении белорусского телевидения. Даже специально приехавший лидер «Говори правду» Владимир Некляев — тоже в костюме и тоже в галстуке (более стильном, чем у всех ученых одновременно) — выглядел не так солидно. Ну подумаешь, поэт! А тут прямо на расстоянии нескольких метров — вот они, светила, в одном зале с тобой! Я опять начал себя уважать — как и большинство собравшихся в зале жителей Лиды, глядевших на президиум в некоторым трепетом.

Правда, ощущение трепета ушло сразу после того, как солидные ученые, начиная с Петра Витязя, начали один за другим рассказывать о полной экологической безопасности завода горячего оцинкования, использующего в технологическом процессе тонны соляной кислоты.

— Вы должны нам верить! — говорили солидные ученые, слегка удрученные тем, что есть люди, которые им, солидным ученым, не верят.

А народ в зале постепенно приходил в состояние некоторого недоумения. Во-первых, потому что за минувшие пару десятилетий люди уже как-то свыклись с мыслью, что они никому ничего не должны.

Во-вторых, многие здесь знали, что есть разработанная в соответствии с Орхусской конвенцией инструкция Минприроды за № 30 от 17 июня 2005 года. А в ней написано: основными принципами проведения оценки воздействия на окружающую среду являются (пункт 13.2.) «…презумпция потенциальной экологической опасности воздействия планируемой деятельности на окружающую среду». А о презумпции опасности как раз никто из солидных ученых вообще ничего не говорил. То ли потому, что никто из них не читал инструкцию Минприроды, то ли потому, что никто не видел никакой опасности, то ли еще по какой то, неведомой остальным причине…

В основном звучали заверения в безопасности и рассуждения о необходимости строительства завода.

…И мне вспомнился 1986 год, первые недели после Чернобыльской аварии. Солидные ученые из академий наук тогда на всю большую страну солидно рассказывали о безопасности мирного атома, призывая не поддаваться панике. Но мне, в составе небольшой группы обеспокоенных могилевчан, в эти же первые недели в этом же году довелось поездить по московским научно-исследовательским институтам. Некоторые их сотрудники, встречавшиеся с нами в частном порядке, под большим секретом говорили о безусловной опасности аварии на ЧАЭС, что вполне подтвердилось потом, когда волна за волной пошли эвакуации, захоронения деревень и пр.
Как выяснилось еще позже, успокаивавшие общество солидные ученые «были» нормальными беспринципными коньюнкутрщиками, выполнявшими заказ тогдашних властей. Хотя «казались» отцами народа.

Одежки, ум и прочие важные вещи

…Надо сказать, и на слушаниях в Лиде безудержный оптимизм ученых мужей не вызвал понимания в зале и даже развеял ореол всеобщего уважения к солидным людям, сидевшим за столом президиума. Они, все разом, как-то потускнели в глазах публики, утратили лоск и, я бы даже сказал, значительность. Зато протестовавшие против строительства завода, не имевшие ученых степеней (а в отдельных случаях и высшего образования) и, наверное, не во всем правые местные жители — староста деревни Широкое, санитарка местной больницы Елена Синкевич, местная жительница Валентина Луц, ее муж Сергей Луц и другие неименитые выступавшие, волшебным образом выглядели основательно и солидно.

Их не оснащенная мудреными формулировками речь была проста, как «дважды два четыре», но так же убедительна — им рядом с этим заводом жить! А протест, заявленный в лицо большим начальникам, как приезжим, так и местным, вызывал невольное уважение. В зале даже повеяло духом вольных 90‑х, когда «слуги народа» всерьез ощущали себя слугами и к своим избирателям худо-бедно прислушивались. И произошло это даже при том, что люди из политических партий, ячейки которых в Лиде есть, но лидерам которых не хватило ума прийти на слушания хотя бы из соображений «попиариться», молчали, как ягнята из известного фильма.

Разумеется, искренность почти всегда проигрывает коньюнктуре, как интеллигентный влюбленный почти всегда проигрывает наглому мужику с большими деньгами. И здесь все окончилось как всегда — завод уже строят.

…А я тогда ехал в Минск и постепенно приходил к выводу, что классик сильно поторопился. Должно быть, не должно быть — на самом деле у одних недурно и даже стильно выглядит только одежда, у других только ум, у третьих только лицо, у четвертых, может быть, мысли, у пятых — только галстук. И неважно, что я показался неинтеллигентным кому-то там, возле туалета у придорожного кафе в Ивьевском районе. Главное то, что ты за свою жизнь уже опубликовал и что еще опубликуешь — невзирая на коньюнктуру и неприятности как от тех, кто находится у власти, так и от тех, кто к этой власти еще только стремится.

…Я опять остановился у того же кафе в Ивьевском районе, выпил чашку «эспрессо» и зашел «ощутить комфорт» в тот же туалет. За окошком, на котором висел плакатик с указанием стоимости услуг, теперь сидела женщина учительской наружности… Собственно, может быть, у нее даже была наружность завуча крупной школы — лицо было приятным и, одновременно, значительным. Я с уважением протянул ей купюру в 500 рублей, она с достоинством поблагодарила. Я уехал в холодную дождливую ночь выполнять свою работу, а она осталась выполнять свою.