Лауреат Пулитцеровской премии: Трудно не принимать ничью точку зрения

Серия репортажей о беженцах принесла Сергею Пономареву и трем его коллегам престижную Пулитцеровскую премию в категории «Новостная фотография». Российский фотограф раньше снимал в Ливии, Сирии, в секторе Газа и в Восточной Украине. Корреспондент DW Ирина Чевтаева встретилась с ним.

Deutsche Welle: Над проектом о беженцах вы работали около пяти месяцев. Какие впечатления у вас остались от происходящего?

Сергей Пономарев: У меня целый «букет» впечатлений: от желания помочь и грусти за несправедливый мир до какого-то презрения и непонимания того, что делают беженцы и что они хотят.

- Но вы говорите, что вам всегда интересен «маленький человек, жертва несправедливой системы»…

- Нет, все зависит от того, насколько хорошо ты знаешь героя и какой у тебя подход. То есть, может быть, в данном случае ты раскрываешь событие через какого-то героя, ты можешь следовать за ним от начала до конца и таким образом раскрыть событие. Или наоборот: ты смотришь на ситуацию в общем и не берешь кого-то конкретного.

У меня нет какого-то конкретного метода, я могу и так и так. Допустим, с этой историей с беженцами мы работали и пытались раскрыть тему с помощью разных подходов. То есть мы и проехали с семьей от Греции до Швеции, и просто повествовали о всяких проблемах: о лагерях, о столкновениях с полицией. Мы пытались посмотреть на происходящее в общем и найти какой-то кадр, который бы все совершенно раскрывал про ситуацию с беженцами.

- Позднее был опубликован снимок, на котором вы помогаете беженцам выбраться из лодки, которую только что фотографировали…

- Кто сказал, что я это «только что» фотографировал? Я понимаю, о чем вы говорите, но снимки-то совершенно разные, ситуации были совершенно разные. На Лесбосе я провел больше двух месяцев, и бывали дни, когда по пятьдесят лодок приплывало. А у нас публика решила, что вот была одна лодочка, ее нужно было сначала сфотографировать, потом всех с нее снять. А на самом деле лодок было безумное количество и все зависело от каждой конкретной ситуации.

Я лично считаю, что если у тебя есть кто-то поблизости из профессионалов, которые могут помочь, то ты можешь заниматься своим делом — снимать. Если нет, и перед тобой развивается тревожная ситуация, в которой ты можешь помочь, — то ты должен помочь. Бывало так, что мы снимали, а спасатели, которые принимали эту лодку, брали кого-то из детей беженцев и передавали по цепочке, а эта цепочка вдруг утыкалась на фотографа. Тогда он брал этого ребенка и передавал по цепочке дальше.

- По вашим словам, вы обычно стараетесь максимально убрать личные чувства из поля работы. Всегда ли это получается?

- Иногда получается, иногда получается меньше, чем хотелось бы, все зависит от ситуации, но подход изначально должен быть безэмоциональным. В каких-то сложных, тяжелых ситуациях получалось меньше.

- Удавалось ли вам сохранять такой подход во время съемок на востоке Украины?

- Да, хотя там сложно. Конечно, я очень старался, но к этому конфликту сложное отношение, потому что вокруг тебя, в твоем окружении есть люди с обеих сторон, которые имеют свои аргументы — разные, противостоящие друг другу. И не принимать ничью точку зрения достаточно трудно.

Кстати, в прошлом году кто-то обратил внимание на то, что Пулитцеровская премия совершенно не отметила Украину. А на самом деле тогда история про Украину тоже почти дошла до премии, она была в финале. И в ней тоже было четыре фотографа. А быть финалистом и стать победителем — это уже лотерея.

- Что вам все-таки помогает оставаться нейтральным?

- Если я слышу какие-то аргументы или узнаю о каких-то фактах, то я предпочитаю их десять раз перепроверить, прежде чем судить о них. Домашнюю работу всегда нужно делать. Я имею в виду, что если ты едешь на какое-то событие, то у тебя должен быть исторический бэкграунд в голове.

- А как проявляется тенденциозность снимка?

- Я бы сказал по-другому: это уже суждение публики о том, что снимок тенденциозен. Мне кажется, что это проблема восприятия зрителя. Все снимки априори по своей природе документальны. Снимок, скорее, просто документирует ту реальность, которая была, а ее уже начинают интерпретировать. Например, говорят о снимке, который вырван из контекста, подается без описания, и его начинают считать тенденциозным, хотя изначально это, скорее всего, документальный снимок.

- Над какими проектами вы сейчас работаете?

- В данный момент я продолжаю следить за беженцами, в основном, снимаю там же, в Греции. И опять направляю свой взор в сторону Ближнего Востока, но этот проект в стадии подготовки, пока не хочу его раскрывать.