Как власти Беларуси заставили журналистку отказаться от профессии

За последние три года Лариса Щирякова прошла через 18 судебных процессов. Почти во всех случаях ей было предъявлено обвинение по статье 22.9 Кодекса об административных правонарушениях (незаконное изготовление и распространение продукции СМИ). Журналистка была оштрафована на общую сумму в 5 тысяч евро.

Статью 22.9 КоАП власти Беларуси используют для давления на журналистов-фрилансеров, сотрудничающих с западными СМИ без аккредитации МИДа. Несмотря на то, что в судах дела зачастую разваливаются, с апреля 2014 года к административной ответственности за нарушение этой статьи были привлечены 36 журналистов.

Накопленный стресс журналистки

Последние два месяца Лариса Щирякова не работает, а занимается собственным здоровьем. Это решение, признается она, — результат накопленного стресса, связанного с систематическим преследованием за ее журналистскую деятельность. И было бы неверным, продолжает Щирякова, главной проблемой считать штрафы за нарушение статьи 22.9 КоАП, которые суды стали выписывать журналистам в 2014 году. На самом деле репрессии начались гораздо раньше.

В качестве регионального корреспондента телеканала Белсат Лариса Щирякова начала работать в 2009 году. Ее приход в профессию пришелся на момент, когда в отношении двух тележурналистов Белсата в Гомеле было возбуждено уголовное дело. Сейчас об этом уже никто не помнит, говорит Лариса, но тогда один из репортеров вынужден был бежать из Беларуси в Европу через территорию России.

В том же годк она получила несколько прокурорских предупреждений о недопустимости работы на зарубежные СМИ без аккредитации МИДа Беларуси. Правда, тогда, поясняет журналистка, было ясно, что никакой ответственности за такую деятельность белорусское законодательство не предусматривает, и силовикам понадобилось еще пять лет, чтобы начать использовать статью 22.9 КоАП.

Арсенал давления белорусских силовиков

В арсенале силовиков, продолжает журналистка, есть масса способов и инструментов давления, которые не фиксируются правозащитниками. Например, работники милиции стали практиковать посещения ее по месту жительства с опросами о материалах, вышедших на «Белсате», которые она не снимала. А параллельно налоговая инспекция затребовала декларации о доходах за последние 10 лет.

Кроме 18 штрафов за журналистскую деятельность, вспоминает Щирякова, ей пришлось еще заплатить небольшие суммы за отсутствие регистрации ее собаки и кучу песка, которая пролежала три дня возле ее дома на окраине города. Был случай с задержанием машины журналистки по подозрению в угоне, а саму Щирякову даже задерживали на несколько часов по подозрению в ограблении деревенской старушки — якобы подходила по описанию на преступницу.

Раньше, рассказывает журналистка, такие провокации случались раз в полгода, после чего следовал период относительно спокойной жизни. Но все резко изменилось весной 2017 года, когда в Гомеле прошли «Марши нетунеядцев» против декрета президента, прозванного в Беларуси «дармоедским». 26 марта милиционеры составили на нее сразу шесть протоколов за прямые включения из центра города, поставив тем самым своеобразный рекорд. Суд был назначен на день ее рождения, а перед этим глава комиссии по делам несовершеннолетних пригрозил отобрать ее десятилетнего сына. Далее журналистку стали судить за каждый сюжет.

В Гомеле спецслужбы тренировались?

Постоянное давление в течение нескольких лет привело к тому, что психика стала терять устойчивость, признается журналистка. Для восстановления ей понадобилась помощь психотерапевта. Стали проявляться психосоматические расстройства — дискомфорт, нарушение сна и аппетита, тревожность в ожидании милицейских провокаций. По дороге на последний суд, который прошел в октябре, журналистке стало плохо — появились учащенное сердцебиение, тревожность: «И я себе сказала — все, это мой последний суд».

Правозащитник Леонид Судаленко отмечает, что в 2016 году все штрафы журналистам за работу на зарубежные СМИ без аккредитации МИДа были наложены только на гомельских журналистов, и его коллеги даже заговорили о Гомеле как об аномальном городе, где спецслужбы проявляют ничем не мотивированную жесткость. На журналистов, указывает Судаленко, была объявлена настоящая охота, а в судах никакие их аргументы не принимались во внимание.

Но после акций протеста весной прошлого года эта отработанная репрессивная практика стала применяться по всей Беларуси. «Есть ощущение, что в Гомеле силовики ставили эксперимент, чтобы потом нейтрализовать журналистов по всей стране», — полагает правозащитник.

Спецслужбы Беларуси добились своего

Руководитель Белорусской ассоциации журналистов (БАЖ) Андрей Бастунец отмечает, что это не первый случай в истории Беларуси, когда спецслужбы добились своего и вынудили журналистка отказаться от работы на негосударственные СМИ. Силовики, поясняет он, постоянно нащупывают слабые места журналистов, чтобы заставить их оставить профессию: «Вопрос только в интенсивности репрессивных мер».

В 2017 году, продолжает Бастунец, был поставлен абсолютный антирекорд — журналистам присудили 62 штрафа на 47 633 белорусских рублей (около 20 700 евро). При этом юрист БАЖ Олег Агеев отмечает, что с правовой точки зрения позиция организации осталась неизменной: применение статьи 22.9 КоАП не основано ни на белорусском национальном законодательстве, ни на международном, а власти слишком произвольно трактуют термин «аккредитация».

Что же касается ситуации с Ларисой Щиряковой, уточняет юрист, то здесь речь идет о персональном преследовании, о чем был информирован спецдокладчик ООН по вопросу о праве на свободу убеждений. Также были обращения в Генпрокуратуру, администрацию президента, КГБ и МВД, но никаких ответов не было получено. Сама Лариса Щирякова после реабилитационного периода примет окончательное решение, чем ей заниматься дальше. «Я очень скучаю по работе», — призналась она.