Как литовские журналисты ругают власть и получают деньги из госбюджета

— В нашей компании 600 сотрудников, 4 телеканала, 3 радиоканала и один интернет-канал. И только в нашей службе новостей работает 100 человек. Образно говоря, мы — позвоночник всей нашей конторы, — говорит Аудрюс Матонис. — Одна шестая этой корпорации работает на новости. Ежедневно наша служба новостей производит  70 процентов продукции. А по уровню оригинальной продукции мы еще выше. Наши основные конкуренты имеют в день по 2 программы новостей, мы же – 12!

Формально аудитория коммерческих каналов  больше, потому что они делают упор на развлечения. Если бы мы суммировали всю свою аудиторию за 12 программ, то она была бы выше, чем у всех наших конкурентов. А в дни, когда случаются важные события и компании, люди переключаются на наш канал, потому что им уже, условно говоря, «не до песен-плясок».

Все местные каналы можно смотреть в наземном цифровом вещании, на которое мы перешли четыре года назад с аналогового.

«И будем ругать всех, кто находится у власти»

Оппозиционные политики обычно большие друзья журналистов. Правда, когда они приходят к власти, то через полгода мы уже перестаем быть друзьями. Ты неизбежно начинаешь ругать тех, кто руководит страной. Они обижаются и спрашивают: «За что?». Ты отвечаешь, что всегда ругал и будешь ругать тех, кто находится у власти. В ответ: «Нет, вы прежних стоявших у власти так сильно не ругали». Ты только можешь сказать в ответ: «Ругали и еще как ругали. И будем ругать».

Правда, есть категория депутатов, которые еще больше злятся на журналистов — те, которых вообще не показывают по телевидению. Мы можем время от времени предоставлять эфир фрикам а‑ля Жириновский. Они глупые и смешные, но при этом они яркие.

Но есть же вообще абсолютно серые и до того не интересные политики, что их вообще нельзя приглашать в студию, потому что они ничего не делают, ничего не понимают и ничего не говорят. Их даже в качестве глупцов невозможно приглашать на передачу — зрители просто засыпают.

«Я могу и послать на три известные буквы»

Давить «сверху» на нас в свое время пытались, но уже давным-давно этого не делают.

У нас маленькая страна. Если журналист нормально работает, к примеру,  десять лет, то в его записной книжке или смартфоне можно найти телефоны половины членов правительства и, может быть, даже президента. С кем-то ты учился, с кем-то отдыхал. С кем-то сейчас играешь в теннис, водишь детей в один и тот же садик. Иногда политики пытаются это использовать.

Случается, они звонят и говорят, например: «Мы скоро будет высаживать парк». Спрашиваешь: «А чем он будет отличаться от других парков?». — «Да ничем, просто мы это делаем…». Приехали. Мы освещаем подобные мероприятия, но только тогда, когда это будет интересно нашим зрителям.

И давить на нас не стоит. Я могу и послать на три известные буквы. Тогда политики звонят моему директору. Приходится объяснять и ругаться.

В некоторых случаях политики нас ненавидят. Но при встрече те, которых мы задели, все равно улыбаются. У них просто нет рычагов давления на нас. Даже у правительства.

Бывает, я встречаюсь с президентом. Но не получаю там инструкции.

При этом мы, журналисты, конечно, не хамим и специально конфронтации с президентом не ищем. Но если кто-то из представителей властей делает что-то глупо или неправильно, мы это все освещаем. Мне только один раз пресс-атташе Грибаускайте позвонила и спросила, можно ли «вот то не пускать в эфир». Я ей отказал…

«Иногда говорят, что мы жили на чужие деньги. Не надо ля-ля»

С 1991 года, то бишь все 25 лет литовской независимости наше финансирование официально зависело от итогов голосования в парламенте. Каждый год принимался госбюджет, в котором была строчка о финансировании национального вещателя. На деле это означало, что если какая-то группа парламентариев недовольна, как их показывают или не показывают, она могла повлиять на этот процесс.

В старые времена мы зарабатывали 40 процентов своего бюджета. Политики иногда говорят, что мы жили на чужие деньги. Не надо ля-ля-ля.

Два года назад был принят закон о финансировании национального телерадиовещания. Теперь все считается по «ексельной» формуле. Для меня это сложная формула, как для журналиста, а вот для математика или бухгалтера она абсолютно понятна и прозрачна. В департамент статистики приходят данные об обороте нашей компании. Они заносятся в табличку и подсчитываются. В итоге выводится сумма, которую министерство финансов автоматически переводит на наш счет. Всё!

Теперь любые политики отрезаны от процесса влияния на финансирование нашей компании.

Чем больше доходов будет получать государство, тем крепче будет наше финансовое положение. Но даже если доходы государства будут меньше, чем в прошлом году, финансирование телерадиовещания все равно остается минимум на уровне прошлого года. В любом случае не меньше. Наше плачевное финансовое положение закончилось. Два года мы живем в новых условиях, и за это время успели выплатить долги нашей телебашне, которая также является государственной организацией.

У нас далеко не самые большие зарплаты. В среднем примерно 1100 долларов, что называется, на руки. Некоторые журналисты получают 700 долларов, некоторые — 1700. При средней зарплате в Литве в 900 долларов.

«Мы пошли в суд и выиграли это дело»

Финальное решение по тому, идет программа в эфир или нет, принимаю я. Но это происходит тогда, когда мнение команды разделяется. Обычно принимается коллективное решение.. В 9 часов утра собираемся и проводим такое небольшое совещание на тему того, что должно пойти в эфир. Главное, чтобы тема была, условно говоря, «секси» и чтобы она априори не нарушала наши законы…

К примеру, у нас один из самых строгих законов – о защите несовершеннолетних, которых СМИ нельзя идентифицировать с «неблагоприятной» информацией. Но вместе с тем мы же не должны забывать о своих прямых журналистских обязанностях. Мы как-то сделали репортаж о краеведческом музее, где варится пиво, у которого какая-то субстанция полезная, которая и градусов-то не имеет. И все равно нас попытался оштрафовать на 4000 долларов департамент по алкоголю и табаку. Мы пошли в суд и выиграли это дело. Это было дело принципа.

В Клайпеде местная табачная фабрика — они не партизаны и не подпольщики — учредила 500 новых рабочих мест. Мы сделали репортаж об этом, потому что понимаем – для двух третей нашей страны это важно, актуально и интересно.

Пенсионную реформу освещали так плотно, мне кажется, только мы одни. Хотя она тем или иным образом касается двух третей нашего населения.

Опять же в начале Крымской компании мы все новости начинали с новостей об Украине. Пускай это не прямые наши соседи. Но сегодня они оказались в беде, а завтра можем на их месте оказаться мы.

Мы не освещаем криминал. Разве что случаи, вызывающие большой резонанс в обществе. Тогда мы включаемся. К примеру, был случай, когда один преступник убил судью. Согласитесь, судью застреливают не каждый год и не каждое десятилетие. Наши же конкуренты часто начинают свои новостные программы с криминальных новостей.

Про «слово джентльмена» и трудовую миграцию 

На данный момент у нас нет 3 миллионов жителей. После большого кризиса довольно стойкая тенденция – люди уезжают искать лучшую долю за границей. Супермаркеты, бензоколонки, разные учреждения вывешивают объявления о работе. Сейчас уже не хватает даже неквалифицированной рабочей силы. Наверное, невозможно найти семью, в которой родные или родственники не уехали в эмиграцию.

Но что характерно, при этом из Вильнюса не уезжают. Скорее, наоборот, население столицы растет.  

В какой-то степени, надо признать, трудовая миграция явление положительное, потому как уезжают, скажем, не самые лучшие наши граждане – кто не хочет платить налоги, хулиганит.  У нас в последнее время уменьшилась преступность.

Уже есть колонии, особенно в Великобритании, где живет 70 процентов литовцев и только 30 процентов коренных англичан. И наши там чувствуют себя весьма комфортно. Все постсоветские за границей хитрее коренных жителей. Если они за границей, когда надо, скажут «слово джентльмена», им там верят.

До Лондона за 2,5 часа можно улететь за 20–35 долларов к своему двоюродному брату. Там заработать денег, научиться английскому и при необходимости вернуться сюда.

«Спасибо» товарищу Путину

В Литве сопротивление было очень сильное. Национальное партизанское движение продолжалось до 1959 года. Партизаны контролировали целые районы страны.

Теперь нация также очень сильно встрепенулась и сплотилась. И за это спасибо товарищу Путину. Мы увеличили траты на оборону и поняли, что нам надо быть готовыми защищаться. Военные расходы до 2020-го должны достичь 2 процентов от ВВП в год на оборону.

Литовцы вступают в военные организации. Например, такие как Союз стрелков. До второй мировой войны эта была в нашей стране самая многочисленная общественная организация.

До известных действий российского президента Союз стрелков напоминал этнографическое общество, в котором дедушки в национальных костюмах вспоминали минувшие дни. Теперь же численность прыгнула до каких-то невероятных чисел. Туда хлынули бизнесмены, ученые, политики. Они имеют форму, умеют обращаться с оружием, владеют оперативными навыками. Скоро им можно будет держать дома полуавтоматическое оружие. Как, к примеру, в Швейцарии. Пока они могут носить только пистолеты.

90 процентов этих стрелков очень образованные и сознательные люди, так что проблем с оружием быть не должно. Тем более, надо закончить соответствующие курсы, пройти медкомиссии, сдать экзамен, оборудовать специальное хранилище. У нас были трудные споры, можно ли разрешать ношение и хранение оружия. Кто-то говорил про всплеск криминала. Но с зарегистрированного ствола бандит стрелять не будет.

Встреча с Аудрюсом Матонисом состоялась в рамках третьей сессии «Балтийский транзитный опыт», в которой приняли участие ученики SYMPA (Школы молодых менеджеров публичного администрирования).