«Для меня не было другого выбора, как защищать мой дом»

Масштабное российское вторжение застало меня в Германии, куда я вместе с семьей приехал накануне. В 4 утра по Киеву 24 февраля 2022 года началась полномасштабная война, которую Россия развязала против Украины. Моя смена на новостях. С момента объявления Путиным «специальной военной операции» я в онлайн-режиме писал о первых российских ракетах, падавших на родной Киев, о бесконечных колоннах российской бронетехники, прорывавших границы Украины.

Российские агрессоры разбомбили детский сад и школу, в которые ходили мои дети. Баллистические и крылатые ракеты падали рядом с домом, где живут мои родители и где я сам прожил большую часть моей жизни.

Пусть я никогда не имел никакого отношения к армии, был русскоязычным и никогда не «рвал на груди вышиванку», но для меня не было другого выбора, кроме как вернуться в Украину и защищать мой дом. Если бы я остался за границей или хотя бы допустил, что приемлемо отсидеться определенное время в безопасном месте — я бы никогда себе этого не простил.

Путь домой

Из Германии в Киев я добирался 36 часов. На польско-украинской границе открывалась ужасная картина: тысячи людей и сотни автомобилей стояли в многокилометровых очередях на выезд из Украины. Женщины, дети и мужчины, которые им помогали выехать из охваченной войной Украины, ночевали зимой под открытым небом. Люди разжигали костры, кто мог — грелся в автомобилях. У дороги лежали матрасы, повсюду были разбросаны теплые вещи и мусор. Пройти границу в сторону Украины у меня заняло всего несколько минут. Вместе со мной на пограничном пункте пропуска были еще два человека. Больше желающих вернуться в Украину в тот день я не видел.

Я очень боялся, что не успею попасть в Киев из-за того, что российские войска были уже на подступах к городу и, судя по всему, планировали его если не захватить, то хотя бы окружить. Но добраться в столицу Украины можно было только с юга, все другие направления были уже опасны. Водители отказывались туда ехать или называли просто астрономические суммы.

Я купил три билета на разные поезда из Львова в Киев. Но ни один из них не прибыл. Добраться в родной город я смог только на эвакуационном поезде, который доставлял в Западную Украину всех, кто спасался от войны и почти пустым возвращался в столицу за следующей партией беженцев. Моим билетом стал паспорт с киевской пропиской. Без света и в полной темноте поезд промчался через пол-Украины и прибыл в безлюдный Киев. Таким я его никогда не видел. Но я никогда не видел и таких очередей в военкоматы- в первые дни войны в них становились сотни людей. Большинство из них просто не успевали попасть внутрь к началу комендантского часа.

Журналистика и война

Пойти в украинскую армию я смог только через три месяца после начала российского вторжения. На тот номер телефона, который я оставлял в центре комплектования, мне никто так и не позвонил и повесток тоже не присылали. Лишь четвертый поход в военкомат стал успешным, и меня после всех бесконечных бюрократических процедур смогли отправить в войска.

До этого момента я все еще продолжал работать журналистом. Одним из первых репортеров мне удалось посетить Бучу, Бородянку, Макаров и другие освобожденные от российской оккупации населенные пункты Киевской области. Я общался с местными жителями, которые пережили этот ад и увидел последствия прихода «русского мира» в когда-то мирные и цветущие украинские города.

Встреча с «русским миром»

Непосредственно с самим «русским миром» я встретился уже в новой роли, как военный — летом и осенью на Херсонском направлении. После тяжелых боев, которые вело наше подразделение, я оказался среди первых украинских военных, которых увидели граждане Украины после российской оккупации на Ингулецком плацдарме в 20 километрах от самого Херсона. Я очень хорошо помню танцующих дедушек и бабушек, возвращение флагов Украины на административные здания и слезы радости жителей освобожденных населенных пунктов Николаевской и Херсонской областей.

После этого наше подразделение почти сразу перебросили в многострадальный Бахмут, а чуть позже — в город-мученик Соледар. Я хорошо помню, как эти города сносили русская артиллерия и танки, превращая их в руины. И там, к сожалению, были уже другие слезы местных жителей. Под Соледаром я и сам был ранен и попал в госпиталь. В одной палате со мной лежал парень, которому в результате вражеских танковых обстрелов оторвало ногу. Он, парень из Шахтерска, читал «Кобзарь» Тараса Шевченко. Для меня он стал символом непокорности и неизбежного поражения России в войне с Украиной.

Но российская армия продолжает планомерно уничтожать и превращать в руины все, чего достигают имеющиеся у нее виды вооружений. Силы обороны Украины, со своей стороны, стараются уменьшить и количество этих вооружений, и применяющих их варваров. Мы продолжаем борьбу за наши права — свободу и жизнь.

Повседневное геройство

Мы — это бухгалтеры, юристы, художники, психологи, банкиры, профессиональные игроки в покер и чиновники министерства молодежи и спорта. Да, это все реальные люди из моего батальона, которые добровольцами ушли на фронт. И то, что сейчас делают украинские бойцы, в частности на Бахмутском направлении, трудно даже назвать героизмом, потому что героизм — это нечто исключительное и необычайное, а там украинские ребята держатся месяцами в сверхчеловеческих условиях без ротаций, и это уже стало для них повседневностью.

К сожалению, эта война еще далека от завершения, и решающие битвы, вероятно, впереди. Борьба продолжается и будет продолжаться до того момента, пока не будут освобождены от российских оккупантов все украинские земли.

Чытайце яшчэ:

«Фота апельсіна прынесла мне 10 тысяч даляраў». Аб працы з фотабанкамі, правілах жыцця і пераездзе ў Заслаўе — вялікая гутарка з Віктарам Малышчыцам

Пускалі ў хату, частавалі, дзяліліся тэкстамі замоў. Фатограф Сяргей Лескець выдаў кнігу пра шаптух, якіх здымаў 9 гадоў

«У людзей няма страху, ёсьць толькі злосьць і жаданьне працаваць далей і болей». Беларускі фатограф пад бамбёжкамі ў Львове