Дела давно минувших дней…

В их публикациях по улицам Киева, «как волки», бродят кровожадные штурмовики из структур, аналогичных ирландской республиканской армии: «… достать струей до бродящих вокруг него как волки штурмовиков, водомет не мог». А не менее кровожадные лидеры оппозиции урывками спят, но во сне видят, как продать Украину Западу, хотя следовало бы продать ее Востоку: «Судя по словам и интонациям лидеров оппозиции, они разговаривали с президентом с позиции силы, опираясь на мнение экранной толпы» (там же).

Впрочем – кто на что учился, говорят в народе. Как и полагается «государственным» журналистам, они выполняют, как умеют, пропагандистскую задачу, сформулированную соответствующими государственными чиновниками. Единственное, что меня сильно смущает, – почти повальное неумение и, главное, нежелание работать с источниками информации.

Ведь почти во всех случаях лидерам украинской оппозиции (как и иным неугодным героям публикаций) не предоставляется слова для прояснения своей позиции. А если и предоставляется, то не путем цитирования, а путем не дословного и крайне невразумительного изложения без ссылок на источники. Что, впрочем, делается и тогда, когда речь идет о наших внутренних политических событиях.

…В последние месяцы мне приходится часто листать белорусские СМИ предыдущих веков и читать то, что о них написано. Автор учебника «Беларуская журналістыка» Олег Слука (Мінск, БДУ, 2011, класічнае універсітэцкае выданне) отмечает, что, скажем, первая на территории Беларуси_ газета «Кур’ер Виленски» («Kuri­er Vileпs­ki») просуществовала с 1760 по 1916 год. Она, в том числе, издавалась на русском, как «Литовский вестник», потом как «Виленский вестник» (на русском и польском языках) и существовала почти 80 лет. В 1861 году в редакции работало почти 100 сотрудников. Это почти как в сегодняшних президентских СМИ.

Но были и другие газеты, которые работали вполне, по тем временам, качественно и с источниками информации обращались грамотно. И не только газеты…

Возьмем  летопись, известную как хроника литовская и жамойтская, датируемая первой половиной 18 века  («Полное собрание русских летописей»: в 43  томах, М., 1980. Т.32. с.15…) В ней говорится, например: «О поражцъ Литвы над Мстиславом. Скирмон, сын Микгайловичь, брат Гинвилов, панством Литовским щасливе справуючи, Мстислава, князя слуцкого, з войском русским против собъ идучого, поразил, яко лътописцы сведчат, речь свою так провидячи…» (стр.21).

Это «яко лътописцы сведчат» вполне, по тем временам, приемлемая ссылка на источники информации. Не было издательств, не было томов и страниц, не было, в конце концов, других источников информации. Или: «Тое тут для того припомнлем, абы не было в подивеню свъдоцтво лътописца литовского о Лездейку…» (стр.40). Опять же – ссылка на источник информации вполне точная. Если грамотные люди в те времена были наперечёт, то уж летописцы – тем более…

Приводятся ссылки на документы: в летописи цитируется  «Грамота Мамаева к великому князю Дмитрию. «Лист царя татарского Мамая. Так был написан: «От восточного царя от Болшой орды, от широких поль, от моцных татар. Рука моя многими царствы обладает и правица моя на многих царствах опочивает. Ратаю нашему Дмитрию Московскому. Въедомо ти есть, же улусы нашими обладаешь, а нашему царству не придешь поклонитися; нехай ти будет въдомо, же теперь рука моя хочет тебя карати…»

Вообще, примеров, когда авторы ссылаются на источники информации, достаточно много. Возьмем хотя бы не самую заметную газету тех времен «Полоцкие епархиальные ведомости», №9, 1 мая 1885 год. Там, к примеру, опубликована большая статья А. Сапунова «Крест преподобной Параскевы, княжны Полоцкой».

Статья по жанру близка к журналистскому расследованию и потому изобилует ссылками на источники. Вначале автор излагает биографию своей героини – дочери князя Рогволода-Василия. И сообщает, что она была настоятельницей монастыря, а во время нашествия татар спасалась с другими монахинями. Ссылаясь на свидетельства польских писателей Стрыйковского, Бельского, Кульчинского, Стебельского, автор высказывает гипотезу, что она отправилась в Рим, на поклонение святым мощам апостолов Петра и Павла, где и скончалась.

Далее автор цитирует мнение еще одного польского писателя, Винка Кояловича, который рассказывает: Параскева прибыла в Рим, получила от папы Александра IY частицу святого Креста, положила ее в драгоценный крест, который потом хранился в Полоцке.

Автор приводит мнение других писателей: (Папенброхий,  Ассемани) которые дают разноречивое описание креста Параскевы и даже смешивают его с крестом Ефросинии… Автор цитирует упомянутых польских писателей и русских Кеппена и Востокова… Он полемизирует с толкователями надписи на кресте, представляет разные точки зрения.

То есть, в контексте работы с источниками информации, тут даже присутствуют основные элементы журналистского расследования:

– гипотеза автора

– тайна креста

– множественность источников информации (более десятка)

– разные точки зрения.

Дальше – больше: в газете «Вольны сцяг» (1923, 31 жніўня, «Друк заходняй Беларусі», С.В. Говін, выдавецтва БДУ імя У. І. Леніна, Мінск 1974, стар. 17 – 19.) автор возмущается условиями содержания в польских тюрьмах после массовых арестов белорусских активистов в 1922 году. И не просто возмущается и клеймит, а ссылается на источник информации: цитирует отрывок из письма на волю:«Аўгенія Матвейчук і Захаровіч пасля паноўніх «кармленняў» зусім аслабелі… раты ў іх разарваны…твары папухлі…»

Я мог бы приводить другие примеры, их очень много.

…То есть, качественную работу с источниками информации нам завещали наши коллеги, работавшие несколько веков назад. И просто жаль, что некоторые крупные СМИ сегодня не дотягивают до уровня «Полоцких епархиальных ведомостей» от 1 мая 1885 года.