Андрей Бильжо: Пропагандисты несут ответственность за насилие, которое зрители совершают по их указке

Телеведущий Владимир Соловьев и главред «Эха Москвы» Алексей Венедиктов обменялись взаимными обвинениями в создании в стране «атмосферы ненависти». Поводом для публичного конфликта послужило нападение на радиоведущую «Эха» Татьяну Фельгенгауэр. После инцидента Венедиктов заявил, что одной из причин ЧП стала созданная в стране «атмосфера ненависти, натравливания, науськивания». В частности, он напомнил высказывание Соловьева в адрес ведущих «Эха»: «Кто заткнет их поганые рты?» В ответ телеведущий заявил, что нет никаких оснований обвинять его в подстрекательствах: «Я выступаю резко против тортика в лицо, зеленки в глаза и вмешательства в частную жизнь». Соловьев также обвинил либеральных журналистов в травле его коллег с федеральных каналов.

Художник и психиатр Андрей Бильжо рассказал The Insid­er, может ли телевидение заставить зрителей убивать, что общего у Соловьева и Кашпировского и почему известные журналисты публично переходят на сторону зла.

Раньше меня часто спрашивали, может ли телевидение влиять на психику зрителя. Много лет назад я отвечал, что никак не может — что это из области фантастики, если речь не о специальных сеансах, как у Кашпировского.

Как мы помним, он занимался гипнозом, собирал многомиллионную аудиторию, а людей, в той или иной степени поддающихся гипнозу, довольно много —  около 86%. Тогда аудитория Кашпировского была огромна, происходил естественный отбор тех, на кого он сильнее всего действует — они и собирались у экранов. Никакие другие телепрограммы не обладали эффектом внушения.

Сейчас же я абсолютно убежден, что телевидение способно влиять на психику аудитории, особенно на так называемых эмоционально лабильных людей. Это обладатели неустойчивой психики — они не всегда способны анализировать то, что им говорят, и легко попадают под воздействие интонации, мимики.

Я стараюсь не смотреть федеральные каналы, но иногда приходится —  через интернет я смотрю какие-то программы и ужасаюсь. Даже если не смотреть на экран — в дневное время домохозяйка или бабушка-пенсионер обычно готовит обед, а телевизор работает как фон, этот фон — чудовищный! Даже если она не слушает, о чем говорят, она слышит, как говорят.

Именно то, «как говорят», имеет мощнейшую силу воздействия — это вколачивание информации в голову, плавающая интонация, тревога в голосе ведущего, которая моментально передается телезрителю и слушателю — это ощущение ужаса, катастрофы. Ты даже не отдаешь себе отчет, что именно произошло, но это явно что-то страшное.

Ведущий, возможно, говорит о какой-то ерунде, о погоде или анонсирует будущие программы в рекламную паузу, но даже этот анонс внушает зрителю безумную тревогу. Прибавим к интонации эффект от общего темного фона съемок, цвет и стиль одежды человека в кадре: обычно это нечто среднее между черным френчем и пиджаком со стойкой.

Как на сеансе гипноза, ведущий начинает говорить сначала громко, затем звук его речи идет на спад,  он как бы успокаивает зрителя, а потом опять внезапно повышает голос. Телеведущие вряд ли сознательно пользуются этими навыками, я не сторонник теории заговора.

Смысл фраз, который передается вместе с интонацией, обладает гигантским по своей силе воздействием: ведущий уверенным голосом, отделяя каждое слово, подчеркивая каждую запятую, точку, восклицательные знаки, говорит о том, что у нас есть враги, называет их фамилии.

Сейчас происходит то же самое, что в свое время на сеансах Кашпировского — ведь у телеэкранов находятся эмоционально лабильные и психически неустойчивые зрители, иногда с латентной, маскированной шизофренией, бред которой выкристаллизовывается (это психиатрический термин).

И вот ведущий подсказывает больному фабулу этого бреда, и тому становится «все понятно»: «ах, вот оно, в чем дело!», «ах, вот кто виноват во всех моих бедах!», «вот кто виноват в том, что у меня маленькая зарплата!», «они во всем виноваты!». Американцы, шпионы, посредники, пятая колонна, евреи, цыгане виноваты  — зрителю подсказывают, ему стало легко и понятно, и он готов действовать.

Безусловно, все призывы, которые несутся с телеэкранов — одинаковы по сути: с той же интонацией можно говорить о пятой колонне, американцах, которые враги и от которых все проблемы, заменить американцев украинцами, и тогда все проблемы будут от украинцев, которые угнетают, убивают детей в Донбассе. Зритель верит всему, что говорит ведущий — для среднестатистического обывателя он почти бог.

Этот ведущий призывает меня ехать на Донбасс — страстно с помощью интонаций и эмоций рассказывает мне о катастрофе, которая происходит, как там гибнут дети. Я не сомневаюсь в том, что он говорит правду, он мой кумир! Здесь у меня все фигово — плохая работа, я готов рискнуть и поехать туда, чтобы спасти русских детей от этой катастрофы, от украинских фашистов! При этом он готов убивать врагов, потому что ему сказал ведущий.

Да, когда он приедет в Украину, вдруг оказывается, что все не так, но энергетическая заряженность уже перешла с экрана — он уже сорвался из своего маленького городка и приехал помогать несчастным обездоленным русским людям.

Зритель берет пример с ведущего и в другом: если он позволяет себе выгнать кого-то из зала, дать кому-то подзатыльник, то почему я, зритель, не могу так поступать? Если так делает Норкин или Шейнин?

Я не называл фамилии, но, конечно, в этом смысле Таня Фенгельгауэр стала мишенью именно такого человека. По его речи стало ясно, что он не шизофреник, хоть и психически неустойчив.

Есть большая разница — если экспертиза установит, что он болен шизофренией, и у него так называемый синдром Кандинского-Клерамбо — тогда его нужно лечить. Возможен и другой вариант — он просто психически неустойчивый человек, который рассказывает о том, что у него телепатические способности, а на самом деле он это вычитал в учебнике. На мой взгляд, он симулирует тяжелую форму шизофрении и галлюцинаторно-параноидный синдром.

Он начал писать про Татьяну всего три месяца назад. До этого посты в его дневнике были вполне логичны. Он как будто бы усиливает симптоматику, которой на самом деле нет. При этом, на мой взгляд, кто-то его спровоцировал, а сейчас, чтобы облегчить свою участь, он симулирует заболевание.

Есть такое понятие «фабула бреда», это очень важная вещь. Преступник, как мы знаем, является физиком, он рассказывает о телепатической связи. Такая фабула бреда, телепатическое воздействие еще и сексуального характера, слишком примитивна для такого человека. К тому же с планом расположения комнат на «Эхе Москвы» и баллончиком  в руках? Это очень рациональные действия, которые несвойственны для больных с галлюцинаторно-параноидным синдромом в стадии обострения.

Я абсолютно убежден, что ведущие, которые говорят о том и говорят так, несут ответственность за все, что происходит потом по их указке. Так же, как и в свое время Кашпировский, в конечном счете оказавшийся под запретом.

Для меня все происходящее — еще и личная история, потому что когда-то я знал многих из этих ведущих. Я много раз бывал в программах Соловьева, который был гораздо толще, чем сейчас. Я участвовал в программах Дмитрия Киселева, когда тот приехал из Лондона и говорил с английским акцентом, не раз был в эфире у Андрея Норкина. Будучи психиатром, честно говоря, я нахожусь в растерянности: я разговаривал с ними, обнимался, мог с ними выпить.

Я просто обескуражен теми изменениями, которые с ними произошли за последнее время — и это немножко больно, я довольно эмоциональный человек и, в общем, наивный.  Предположим, что психиатрия — это не псевдонаука, а умозрительная, но все же наука.  Она говорит, что личность не может радикально измениться, если на нее не оказывать катастрофически мощного воздействия. Это может быть война, смерть близких, тюрьма.

В случае этих журналистов ничего подобного не произошло. Личность может резко измениться в 18, в 19 лет, когда происходит ее становление, но в возрасте 40–50 лет поменять свой взгляд на простые вещи — такие, как война, зло, вранье — она не может. Либо этот человек очень хорошо играет, либо какие-то факторы заставляют его врать. Должно быть, ему приходится очень тяжело, потому что ложь разъедает его личность. Я знаю истории, когда люди просто-напросто спивались и умирали, потому что они не могли жить во лжи и идти на компромисс.

По механизму, описанному Фрейдом, человек может вытеснить вещи, которые мешают ему, и заставить себя не думать об этом. Как говорила героиня фильма «Унесенные ветром»: «Я не буду думать об этом сегодня, я подумаю об этом завтра».

Так и ведущий думает: «Это моя работа, я буду говорить то, что нужно, но не буду об этом думать, потому что если я начну, то просто сойду с ума или сопьюсь».

Дальше он придумывает какую-то историю вроде «я это делаю, чтобы прокормить свою многочисленную семью», «я это делаю, чтобы заработать большие деньги, а потом уехать и забыть про это», «я это делаю для…» и дальше придумывается какая-то причина. Потому что если не придумывается, то его ждет катастрофа.