Анатолий Гуляев. ПОЛЕМИКА. Этика профессиональная и тусовочная

«Если на свободу нападают во имя антифашизма,
то угроза не становится меньше,
чем при нападении во имя самого фашизма».
Эрих Фромм, немецкий социолог, философ, социальный психолог

Как известно, первые этические кодексы в мире появились как средство борьбы журналистов с собственной вседозволенностью. В подтверждение этого тезиса, не для всех известного (а для многих из тех, кому он известен — не очевидного), достаточно привести в пример историю возникновения шведского этического кодекса — одного из первых в мире.

Не самоуправство, но самоограничение

Опять же, как известно, первый закон о свободе слова в мире был принят именно шведами в 1766 году. Закон получился очень демократичный и принят был не без сопротивления определенной части общественности, которая считала его слишком демократичным.

Оставим в стороне вопрос: что такое «слишком» применительно к демократии? Но, как отмечает интернет-издание The Local, закон о свободе слова (в оригинале — «Его Королевского Величества Милостивый Указ Относительно Свободы Писательства и Свободы Слова») по сей день остается одним из четырех законов, определяющих основные положения шведской Конституции. Гарантирующей, помимо прочего, право любого человека получить доступ к официальным документам, не раскрывая своего имени и адреса, а также не объясняя причин, по которым ему это доступ понадобился. В чем автор и убедился на примере города Кальмар, когда в составе группы белорусских журналистов в местном магистрате попросил информацию по составу населения города. И моментально получил ее. И даже не пришлось отвечать на вопрос, кому и зачем это нужно.

Все это так, но вскоре немалая часть шведского общества стала выражать недовольство слишком большой свободой для журналистов. И тогда в стране был создан Совет прессы, который и принял вскоре один из первых в мире Кодексов профессиональной этики. Основной, практически, мотив: во избежание принятия нового, более строгого закона, лучше самостоятельно ограничить свои возможности.

Так с тех пор и пошло: кодексы в значительной части строже законов о СМИ. То есть, процесс саморегулирования СМИ, который сегодня принял глобальный характер и который строится на основе этических кодексов, означает не самоуправство, но самоограничение. А иначе зачем бы они — этические кодексы — были нужны?

Профессиональная этика как помеха…

«Без высоких этических идеалов
газета не только лишается своих блестящих возможностей
для служения обществу, но и может превратиться
в определенную угрозу по отношению к этому обществу».

Джозеф Пулитцер, американский издатель и журналист

Впрочем, принцип самоограничения регулярно ставится под сомнение. Что вполне естественно: а кому хочется ограничивать себя?

Очень многие вокруг не понимают: как это — не воровать, когда можно безбоязненно спереть, допустим, чужой контент, меняя для верности заголовки… Не желать жены ближнего своего («…и вола его, и осла его…») — когда можно безбоязненно «возжелать» и получить… Скажем, не сморкаться прилюдно без носового платка, а как удобнее — при помощи двух пальцев…

Что, незаконно? Что, другим неприятно? А это их проблемы!

И тогда начинается… В ход идут безобидные, на первый взгляд, идеи, часть которых прозвучала (и была с удовольствием воспринята!) на минувшем съезде БАЖ. А давайте-ка мы наши профессиональные этические стандарты сделаем более компактными. Давайте-ка мы их избавим от общих мест, от общеизвестных истин…

Но что может быть более общеизвестным и более незамысловатым, и более «общим», чем этические стандарты и принципы? Ну, к примеру, заложенный в Заповедях Моисея принцип «не убий»… Убивать нехорошо — есть ли на планете человек, которому это не известно? Почему бы и не вычеркнуть этот принцип из Заповедей — как, впрочем, и сами Заповеди? Состоящие исключительно из общеизвестных и незамысловатых принципов. В том числе, к примеру, призывающих «…почитать отца твоего и мать твою…», что совсем уже общеизвестно…

И если убрать это «общеизвестное», тогда всё станет проще, и многие вздохнут с облегчением. Но и последствия «компактизации» несложно предугадать. Ведь то, что не запрещено, то разрешено, не так ли? И то, что сегодня является всеми осуждаемым исключением, завтра может стать не осуждаемым правилом?

Или в нашем профессиональном случае — все чаще звучат призывы убрать из Кодекса, например, принцип: информация должна быть получена законным и этичным способом.

На последних перед недавним съездом БАЖ заседаниях Комиссии по этике эта идея отдельными ее членами вполне настойчиво продвигалась. Как и ряд других идей такого же толка. Основной мотив: у нас такая страна, у нас такая власть, что только законными и этичными методами ничего не добьешься, и мы должны иметь другие возможности…

Возникает вопрос: какие другие? Незаконные? Неэтичные?

На такие вопросы «продвигатели» идеи отказа от законности и этичности в профессиональной деятельности (а ликвидация в Кодексе вышеназванного и других аналогичных принципов и стандартов именно это и означает…) ответа не дают или патетически декларируют что-то невразумительное. Вроде того, что да, конечно, принцип законности и этичности получения информации есть в большинстве европейских кодексов. Но мы и так будем придерживаться этических принципов и стандартов… Не нужно только их прописывать в наших кодексах, потому что, опять же, власть, которая диктует и не дает возможности работать правильно… И страна, которая не такая… И чиновники…

Как все же забавно! Среди так называемых«государственных журналистов, с которыми когда ‑то учились в одном и том же университете на одном и том же журфаке, множество достойных людей и классных профессионалов. Но когда приходит час «икс» и когда приходится клеймить оппонентов действующего президента, не заботясь о законности и, опять же, этичности… Из их уст звучат точно те же аргументы: власть, которая диктует и не дает возможности работать правильно… И страна… И чиновники…

А в результате? Когда этические принципы и стандарты не соблюдаются во имя демократии, то угроза не становится меньше, чем когда они не соблюдаются во имя диктатуры — скажем мы, перефразируя замечательного человека Эриха Фромма.

И, таки да, тогда и начинается «свобода». Свобода подсматривать и подслушивать, воровать контент, называть оппонентов какими угодно словами. От оскорбительного «говнюк» применительно к политическим активистам до обвинений коллег в невозможности справиться с физиологическими отправлениями организма…

Конечно, ради такой «свободы» нужно непременно сделать существующий этический Кодекс БАЖ более «компактным» и более «свободным» от основополагающих принципов и стандартов профессиональной этики.

Этика профессиональная и этика тусовочная

Мне лично представляется, что это путь тупиковый. Я уж не говорю о том, что подавляющее большинство из тех стандартов, которые предлагается убрать из Кодекса БАЖ… А также тех, которые от имени Комиссии по этике предлагались в качестве дополнений и которые на съезде БАЖ были названы «глупыми и вредными»…

Они, к сведению, в тех или иных формулировках благополучно присутствуют в европейских этических кодексах. И соблюдать их нашим европейским коллегам тоже не всегда просто. Наверное, не в такой степени как нам, но все же… И при этом никто от этичности и законности не отказывается.

И если мы действительно ориентируемся на европейские ценности, то желательно бы идти по направлению к ним, а не по направлению от них…

Собственно говоря, я не знаю в мировой журналистской практике последних лет случая, когда бы журналистское сообщество хотя бы обсуждало возможность отказа хотя бы только от этичности и законности…

Но если идти дальше по этому пути, то мы непременно придем к фантасмагорической ситуации по Францу Кафке: медленному, но неуклонному и незаметному внешне превращению существующего нынче этического Кодекса БАЖ в нечто вроде криминальных «понятий». Документа удобного во всех отношениях для той тусовки, в которую рискует превратиться любое, идущее по этому пути сообщество…

Это мое личное мнение.

Анатолий ГУЛЯЕВ. Доцент ЕГУ, член Белорусской ассоциации журналистов. Ранее возглавлял Комиссию по этике БАЖ.