Сергей Дорофеев: «Мне бы очень хотелось создать новое белорусское телевидение»

На ОНТ Дорофеев пришел уже на должность редактора утреннего эфира. Позже были ток-шоу «Выбор» и «Выбор+», победа в «Телевершине» в номинации «Лучший ведущий общественно-политической программы».

И он действительно был лучшим: умный, харизматичный, интеллигентный, сексуальный. Он умел разговорить собеседника, задать ему неудобные вопросы, но сделать это не грубо, не свысока.

Все изменилось после эфира вечером 19 декабря 2010 года. В день выборов и день белорусской Площади. Тогда под напором вопросов ведущего «Выбора» студию покинула председатель Центризбиркома Беларуси Лидия Ярмошина. Потом было отстранение от эфира, увольнение, переезд в Украину, работа на «5 канале», «Интере», победа в конкурсе «Телетриумф» в номинации «Лучший ведущий». Но в 2014 году Сергей Дорофеев переехал в Прагу и взялся за новый проект «Радио Свобода» — «Настоящее время».

Medi­akri­ti­ka.by встретилась с коллегой в чешской столице и расспросила его о переезде, связях с Украиной и Беларусью, новых технологиях, влияющих на работу телевизионных ведущих и будущем белорусской журналистики.

Сергей, как получилось, что вы перекочевали из Киева в Прагу? Ваша карьера в Украине была очень успешной, и тут такой шаг.

Тут сошлись вместе и обстоятельства личной жизни, и неожиданное предложение заняться абсолютно новым проектом. Я всегда откликаюсь на такие вызовы: здесь есть место для творческого азарта. Речь шла о создании своего телепроизводства на Радио Свобода. Ну и, как уже говорил, в Киеве я устал от политической ангажированности разных медиа. Порой мне приходилось проводить собственные расследования, чтобы установить конечных бенефициаров той или иной медиа-структуры. Это важные репутационные вещи. Хотя, лучше так, чем когда, например, все телевизионное пространство состоит из двух-трёх государственных каналов, как в Беларуси.

Украина для меня – вторая Родина. Всё происходящее там я переживаю очень близко. А период работы в Украине, полный свободы и творчества, вспоминаю только с теплотой. Уверен – ещё реализую в Киеве свои новые проекты.

Хотя все знакомые продюсеры и журналисты из Украины крутили у виска и говорили: зачем это надо – переезжать в Прагу, когда в Киеве у тебя всё есть? Да, это чистый дауншифтинг, но мне было интересно. Я оставил все и поехал. Хотя, конечно, не выпал из украинского медиарынка – по-прежнему занимаюсь консультированием, когда ко мне обращаются.

Сейчас вы чувствуете себя более свободным и менее ангажированным?

Я чувствовал себя свободным и в Беларуси, и в Украине, и чувствую здесь, в Праге. Хотя везде своя специфика работы. Я говорил об этом не раз и повторяться не хочу. Для меня на первом месте всегда была и будет моя независимость – важно думать и говорить, верстать и редактировать, программировать так, как хочу и считаю нужным. Да, я могу и люблю работать в команде. Но никогда не буду работать абы с кем и тем более петь в хоре. При этом хорошо понимаю, что абсолютно независимых и свободных СМИ не бывает в принципе.

Следите ли вы за тем, что происходит в белорусских медиа?

Безусловно. Я никогда не выпадал из белорусской жизни, ни медийной, ни отчасти общественной.

И что вы видите со стороны? Со времени вашего отъезда в белорусских СМИ что-то изменилось?

Все подобные вопросы, так или иначе, сопряжены с политической и экономической ситуацией в стране. А от них зависит объём рекламного рынка. А с количеством рекламных денег связано качество контента. Хотя, здесь, конечно, в первую очередь важны идеи. Схема проста.

Хотел бы остановиться несколько подробнее на политике, но в подобных интервью делать этого не могу: конрактные обязательства с Радио Свобода. Это требование характерно для многих ведущих, работающих в иностранных медиа. В своих эфирах любые темы поднимаю, но поднимать их в других СМИ права не имею. Отнеситесь к этому с пониманием. К тому же, работая в новостях и аналитических программах, должен придерживаться равноудаленного взгляда на всё, что происходит. Тем более, если речь идёт о странах, где мы вещаем. Хотя, конечно, сказать мне вам есть что… И, хорошо зная, что и как происходит в Беларуси, паритет сохранять непросто.

А если говорить об уровне и качестве журналистики в Беларуси?

Не хочу никого обидеть, не хочу задеть коллег, которые работали и работают в стране. Среди них есть много талантливых и профессиональных людей, хотя, конечно, встречаются и карьеристы, и хамелеоны. Много и тех, кто уехал, потому что не смог расправить крылья, а кому-то эти крылья хотели просто подрезать. Но будем называть вещи своими именами, сегодня в Беларуси нет журналистики.

То, что являет собой информационный контент разных белорусских медиа, независимо от платформ, – это не журналистика. В разной степени это понятие можно применять к интернет-изданиям, да и то не ко всем. Потому говорить о том, что есть медиарынок, где работают профессиональные приёмы того же программирования телеэфира, есть цивилизованные схемы медиабизнеса, говорить об этом в отношение Беларуси нельзя.

Что касается Украины. Как такового медиарынка нет и там, но, по крайней мере, там есть точки приложения своих теоретических знаний и практических навыков. Если в этом плане сравнивать Украину и Беларусь, это небо и земля. В Украине все или практически все телевизионные каналы дотационные. Хорошо, если кому-то удается выходить в ноль, но, по крайней мере, там есть пиплметрия, я могу программировать свой эфир, изучать смотрение, анализировать, там есть выбор и конкуренция. Вот что очень важно. Отсюда появляется качество. Запретными мерами как в Беларуси и жёсткими политическими допусками-посадками медиа не развить и на электорат не повлиять. Бесконечно так промывать мозги не получится.

Хотя, я глубоко убежден, что Беларусь ждут большие перемены, в том числе, перемены в медиа и в работе журналистов. Белорусы гораздо бОльшие европейцы, чем некоторые наши соседи. О россиянах, в контексте последних событий и высоких рейтингов Путина, пока не говорю. Хотя, ситуация будет меняться и там. Мои любимые украинцы, так исторически сложилось, бились за свой кусок земли до последнего и никогда ее никому не отдавали. «Это моя земля (имеется в виду мой надел), которую я буду обрабатывать, это мой храм, где я встречаю Бога, это моя семья… И ни моя, ни чужая власть, меня не должна трогать», — говорили они. Т.е. здесь важны идеи собственничества.

Белорусы же больше склонны делегировать свои голоса и свои гражданские полномочия органам власти, это исторически… «Вот у нас есть Сейм, пожалуйста, в нем принимаются решения». Потому, по своей формации мы – европейцы, очень законопослушны.

И хотя всё это сейчас, по понятным причинам, не работает, но когда ситуация изменится, эта наша европейскость проявится очень быстро. Также, как сейчас начинает проявляться наше национальное сознание. Хотя, кото-то думает, что это сознанию разрешили проявляться. Ничего подобного… Это социальная дифракция. В волновой теории есть такое понятие дифракция – огибание волнами препятствий в пространстве. Это закон природы. Хотя, конечно, у нас есть те, кто уверен – законы природы пишут они.

Возвращаясь к теме журналистики, на ваш взгляд, случись перемены в стране, какими станут белорусские медиа?

Разными. Скажу честно, мне очень не нравится нынешняя поляризация белорусских СМИ. Понятно, есть про-государственный полюс. Но, это вовсе не монолит, как может кто-то думать. Поверьте, я знаю, что говорю. А не нравится мне то, что те интернет-ресурсы, которые по сути остались единственными источниками объективой информации, порой, или метят флажками территории влияния, или всё одним миром мажут. По крайней мере, у меня складывается такое ощущение. Мне кажется, это абсолютно не конструктивно. Конкуренция и вытаптывание своей полянки – это разные вещи.

Мне бы хотелось, чтобы на белорусском медийном поле не было агрессивных флангов. Понятно, что есть государственные медиа, довольно агрессивные, но тут от нас с вами ничего не зависит. Всё что мы можем, это их не смотреть, если им не верим. Но, что касается другого фланга, он часто занимается контрпропагандой. Понятно, что это время ставит журналистов в такие условия и в такие рамки. Но, будущего на этих зыбких почвах Сарасоты, как в «Карточном домике», не построить.

Мне бы хотелось, чтобы журналистское сообщество в Беларуси, было более консолидированным. Я сейчас говорю о журналистах, а не о пропагандистах. А если агрессивным, то только в творческом плане. Но никак не в вопросах, кто из нас, выживших, первый. Не то время.

Вы долгое время работаете, что называется, лицом. В последнее время манера ведения эфиров поменялась. Условно говоря, раньше ведущие пытались косить под Парфенова, сейчас – под Киселева. Что вообще происходит с манерой ведения журналистов на ТВ?

Молодые журналисты и ведущие часто выбирают себе пример и хотят быть похожими на кого-то. Я не вижу в этом ничего плохого. Главное, чтобы это желание со временем ушло, а в эфире его реализация не смотрелась нелепо. Это есть в любой профессии. Просто в телевизоре видно всё. Но в том, что касается Киселёва, вопрос несколько странный. А что есть такие люди-самоубийцы?.. Вообще же, мне думается, человек косит под кого-то только тогда, когда либо не уверен в себе, в силу отсутствия набора необходимых качеств, либо он только делает первые шаги в профессии и просто ищет себя. Но аудитория ведь все хорошо видит. Камера позволяет легко снять все маски с человека. Знаете, Ларри Кинг, когда у него был первый эфир на радио, жутко волновался. И первое, что он сказал своим слушателям: «Я невероятно волнуюсь. Я сейчас буду спотыкаться, буду говорить неправильно, делать ошибки. Но вы меня, пожалуйста, простите. Это мой первый эфир, если можете, помогите мне». Эта искренность подкупила аудиторию. И не было к его тогдашней работе никаких замечаний, зато был невероятный коэффициент доверия. На старте это очень важно. Нет ничего лучше, чем честность и естественность. И не надо стесняться своих минусов. Они есть у каждого. Стоит работать над ними.

Ведущие «Настоящего времени» — они какие?

Не могу давать характеристики своим коллегам. Какой я, это вопрос зрителям.

Интернет что-то изменил в работе ведущих?

Продолжительность телевизионного смотрения выше, чем смотрение он-лайн. Поэтому если я как автор и ведущий готовлю программу, которая будет выходить на двух платформах, в Интернете и телеэфире, я пишу более короткими предложениями, строю фразы так, чтобы они были понятны и аудитории, у которой есть буквально 20–30 секунд для оценки истории. Если в это короткое время смогу заинтересовать зрителя – меня будут смотреть дальше. Нет, значит нет.

А вообще, «говорящая голова» – это формат для интернета? Или пора придумывать что-то другое?

 Вот что такое «говорящая голова»? «Говорящая голова» «говорящей голове» – рознь. Все зависит от того, что и как она говорит. И даже важно – как она молчит. Смотрите, социальные медиа. Небольшие форматы, например Al Jazzeera+. Это же замечательно! Вообще же, сейчас на первое место выходит контент. И продюсеры всё чаще сначала создают контент, а потом уже думают над его распространением на разных платформах.

Идея – вот что самоценно! Меняются многие правила — и в производстве эфира, и в позиционировании, и в рекламе, и в продвижении. Сейчас время колумнистов, время разъяснительной журналистики, время роста интереса к авторским материалам. И этой своей особенностью наше время мне нравится. Это время соревнования идей. Это же и время, когда серьезно просели рекламные бюджеты. Когда, по-прежнему, контент стоит больших денег, он гораздо дороже рекламных дивидендов. Время, когда всем, кто пишет бизнес-планы новых медиа, нужно понимать, что выживут только мультимедийные редакции, это время конвергентности, время окончательного ухода от деления СМИ на традиционные и нетрадиционные. Время универсальной журналистики. Человек, называющий себя журналистом, обязан уметь говорить, читать и писать на разные темы, уметь монтировать и снимать, понимать, как устроен рынок и какие существуют законы конкурентного выживания. Этим наше время и интересно.

Есть ли у тех, кто начинал работать в «доинтернетные» времена хоть какие-то шансы остаться в профессии. И научиться новому?

 Что такое «научиться новому»? Если ты уже сейчас понимаешь, что в чем-то отстаешь, значит, ты – неконкурентоспособен. Ты должен учиться постоянно – новые технологии, приложения для разных гаджетов, новый порядок смотрения, другие тренды. Это также, как быть врачом. Появляются новые лекарства, выходят новые исследования. Ты всегда должен быть на переднем крае науки. Тоже самое и с журналистами, с продюсерами.

А что сейчас, по-вашему, в тренде?

 Не знаю. Это все равно, что у модельера спросить: что сейчас в тренде? Он ответит вам: в тренде всегда чувство меры и чувство вкуса.

А в плане формата?

Всё зависит от конкретного медиа, целевой аудитории, тут целый ряд факторов. Очень важно не просто знать свою аудиторию, но и понимать, кем она хочет казаться. Это то, что во многом принесло успех, скажем, каналу СТС, который создал Александр Роднянский. Это был такой своеобразный вызов, когда продюсеры решили делать, как они тогда говорили, средиземноморское телевидение – красивое, сочное, яркое. Было ли это тогда в тренде? Вот так явно – нет, но вскоре СТС вышел на IPO…

Чему вы сейчас учитесь?

Я учился, учусь и буду учиться чувствовать время, постоянно его чувствовать. Для продюсера это очень важно. Только так ты можешь знать все потребности своей аудитории, предлагать ей то, чего она действительно хочет. Если ты не чувствуешь время, обречен работать в пустоту. Это в лучшем случае. В худшем – тратить деньги инвестора и гробить свой авторитет. Здесь важно нюхать воздух.

Кто тот человек, с которым сегодня говорит журналист и продюсер Дорофеев?

Сегодня это тот человек, который не получает необходимой ему информации в своей стране.

Немало ваших коллег, как опытных, так и молодых журналистов, сейчас думают о том, чтобы уехать из страны. По вашему, в чем причина? И стоит ли овчинка выделки?

Ряд моих белорусских студентов, кто соображал, хотел расти и развиваться, выиграл гранты и уехал учиться за рубеж – кто-то в Болонью, кто-то – в Варшаву или Прагу. И мне тогда важные чины из разных кабинетов говорили: «Посмотри, какие ребята. Поехали, поучатся и вернутся». Я отвечал: «Бред! В эти условия они не вернутся». Не потому, что не любят свою землю (как кто-то может подумать), не потому что не готовы к испытаниям, а потому что это поколение – другое. Оно ценит каждую минуту своей жизни. Оно хочет работать. Ему не нужны знания, как чемодан без ручки, который нести тяжело, а выбросить жалко. Оно хочет применять свои знания на практике – здесь и сейчас. И они не вернутся, если вы не создадите для них условия. Не знаю, постройте большой дом, пригласите туда стартаперов. Дайте им развиваться. Не только айтишникам. Не душите малый бизнес. Позвольте людям поверить в себя, дайте им возможность стать личностями, хоть вы так их и боитесь. Это же ваш имидж!

Но для этого надо понимать, что такое цивилизованная политика, что такое технологии и что такое медиа, что такое рынок и многое другое. Надо понимать, какие это репутационно важные вещи для государства…

Вы думали о том, что когда-то придет время, и вы вернетесь в Беларусь?

Не хочу загадывать. Был период, когда, работая в Минске, мне было скучно. И я говорил себе: точно уеду. Потом настал период, когда понял, что программы, которые я делаю, нужны. Есть обратная связь, есть эффект. Тогда себе сказал: всё, отсюда я не уеду… пока меня не выдавят. Что, собственно говоря, и произошло.

Последние шесть лет так прочно связали в один узел меня, Украину и Беларусь, что я уже никогда не оставлю эти две страны. А Беларусь – моя Родина. Я не могу без нее. Я скучаю.

Мне бы очень хотелось создать новое белорусское телевидение. И я знаю, как это сделать. Для этого есть и силы, и желание. Однако сейчас, как вы понимаете, возвращаться не собираюсь. Для Беларуси удаётся больше делать не из Беларуси. Я говорю это не потому, что хочу закончить разговор на высокой ноте. А потому, что очень хорошо понимаю ситуацию и варианты её развития. Работа такая – чувствовать время…