Неточность, домысливание, фото детей. Что могут признать нарушением законодательства в Литве?

Кто решает — нарушение или нет?

Один из основных, но не единственный регулятор медиапространства в Литве — Служба инспектора по журналистской этике. Ее руководитель Гражина Раманаускайте объясняет, что название организации было дано в середине 1990‑х и на данный момент не отражает всей сути деятельности:

— Мы работаем с самыми разными случаями, которые называем возможными нарушениями законодательства в сфере распространения информации.

Речь идет не только о традиционных медиа, но также о соцсетях. Служба может потребовать удалить информацию, назначить штраф (от 70 до 500 евро), выдать предупреждение.

— Есть и более жесткие меры, которые могут применяться, — дополняет руководитель организации. — В частности, ограничение денежного оборота, блокировка сайта, запрет на участие в публичных закупках и получении помощи из фондов СМИ и др.

Правда, серьезных нарушений в этой области фиксируется не очень много. Так, в 2022 году их было всего десять, причем в основном они были допущены не классическими медиа, а пользователями соцсетей.

Отметим, что каждое решение инспекции не носит окончательного характера и может быть обжаловано в суде.

БАЖ запускае апытанне аўдыторыі, каб быць карыснымі і цікавымі тым, хто з намі даўно, і тым, хто нас яшчэ не ведае.  Гэта дапаможа нам адаптаваць нашыя прадукты і кантэнт, удасканаліць іх і стаць карысным інструментам і плацдармам для развіцця беларускай незалежнай журналістыкі. Прайдзіце апытанне і дапамажыце нам стаць лепш!

На что жалуются?

В прошлом году в Службу инспектора по журналистской этике поступило около трехсот жалоб, еще двадцать фактов были обнаружены во время мониторинга самими сотрудниками.

— Защита чести и достоинства, разглашение персональных данных, нарушение презумпции невиновности, — перечисляет основные поводы для обращений руководитель службы.

Она замечает, что классические медиа находятся под сильным общественным контролем и на них часто жалуются, но нарушения выявляются далеко не всегда.

— Как правило, обращаются сами герои дискредитирующих публикаций. Была история с католическим священником, — приводит пример Гражина Раманаускайте. — Он попал в аварию, въехав в витрину магазина. Телеканал LRT (Литовское радио и телевидение) сообщил, что водитель был пьян. Однако медосвидетельствование не выявило у него алкоголя в крови.

Почему журналист ошибся? Дело в том, что ранее священник попал в похожую историю и как раз тогда был нетрезв. Но в описываемом случае его состояние у полиции не вызвало вопросов.

— Священник приходил ко мне консультироваться, — рассказывает о финале истории инспектор. — Я рекомендовала ему обратиться в редакцию по поводу нарушения чести и достоинства. А вскоре телеканал исправил ошибку и принес извинения.

Как часто подают в суд на журналистов?

— На некоторых репортеров иски никогда не подают, потому что они в профессиональной деятельности обходят конфликтные темы, — делится многолетними наблюдениями председатель Союза журналистов Литвы Дайнюс Радзявичюс. — А есть те, кто часто сталкивается с необходимостью посещать судебные заседания. Например, сотрудники отдела расследований LRT.

По его словам, обычно медийные дела рассматриваются профессионально и объективно.

— Как правило, если суд выносит решение не в пользу журналиста, то это справедливо, — считает Дайнюс Радзявичюс. — В целом баланс интересов соблюдается.

Что понимают под общественным интересом?

В Литве щепетильно оберегают право людей на получение важной информации. Понятие общественного интереса прописано и учитывается в спорах между юристами и журналистами.

— Обычно общественный интерес более важен, чем личные данные, — признает Гражина Раманаускайте. — Медиа оказывают большое влияние на мнение социума и политиков.

Когда одно из развлекательных шоу обнародовало список из десяти самых богатых людей страны, это вызвало скандал. Некоторые тихо зарабатывали деньги и не рассчитывали на свалившуюся известность. Тем не менее, регулятор посчитал, что аудитория имеет право на получение такой информации.

Но что является общественным интересом, а что — нет? Например, информация о болезни политика подпадает под частную жизнь? Превалирует точка зрения, что от здоровья высокопоставленного чиновника может зависеть функционирование госорганов.

А если политик уже находится на пенсии и не влияет на принятие решений? Имеют ли журналисты право сообщать о течении его серьезного заболевания?

— Каждый случай рассматривается индивидуально, — рассказывает Дайнюс Радзявичюс. — Иногда журналисту приходится доказывать, что он действовал, исходя из общественного интереса. Если его аргументы прозвучат убедительно, то на некоторые формальности могут закрыть глаза.

Неточность могут простить, ошибку — нет. В чем разница?

Руководитель Союза журналистов Литвы привел такой пример: в Верховном суде рассматривался случай, когда журналист назвал человека миллиардером, хотя его капитал исчислялся миллионами. Это посчитали неточностью, а ключевым — искреннее намерение проинформировать общество.

В то же время мягкость судебного решения не отменяет то, что медиа должно исправить неточность, как того требуют этические стандарты.

— Ошибка должна быть исправлена в ближайшей передаче или номере газеты, — подчеркивает Дайнюс Радзявичюс. — Это важно для репутации самого медиа. Был случай, когда в эфире LRT допустили фактическую ошибку. Тогда поднялся шум в соцсетях. Канал в течение дня запустил бегущую строку с извинениями, не дожидаясь выхода следующей передачи.

Также решение регулятора или суда может зависеть от степени неточности. Если кто-то необоснованно, пусть и ненамеренно, обвинит человека, допустим, в уголовном преступлении это уже будет считаться ошибкой.

Есть компромисс: высказывать мнение, а не преподносить как факт

В случае сомнения в достоверности излагаемых сведений эксперты предлагают журналистам не высказывать их в публикации или эфире как факты.

— В некоторых случаях лучше перестраховаться и сослаться на мнение, — полагает Дайнюс Радзявичюс. — Я могу сказать, что верю в такое допущение. И совсем другое представлять изложенное как факт.

На семинаре вспомнили следующую ситуацию: в усадьбе недалеко от Вильнюса был организован семинар для чиновников. Обстановку фиксировал корреспондент, который находился рядом. Он сообщал, что после учебы для собравшихся был организован корпоратив. Из-за шума местные жители несколько раз даже вызывали полицию.

Журналист также утверждал будто один из госслужащих находился в состоянии опьянения. Однако доказательств этому приведено не было — освидетельствование чиновника никто не проводил. В результате было зафиксировано нарушение чести и достоинства.

А вот если бы это было представлено как мнение, предположение или допущение, то разбирательство, скорее всего, решилось бы в пользу журналиста.

— Впрочем, постоянно ссылаться на мнение в профессиональной деятельности не будешь. Иначе это перестанет напоминать журналистику, — предостерегает Дайнюс Радзявичюс.

Право на забвение. Действует ли в Литве?

Сейчас в странах Евросоюза активно обсуждается право на забвение: когда и при каких обстоятельствах человек может потребовать удаления информации, мол, не вечно же его наказывать.

В Литве сохраняется консервативный подход. Право удалять информацию за давностью или не делать этого сохраняется за медиа.

— Если человек нарушил закон, значит сам запятнал собственную репутацию и несет ответственность, — считает Гражина Раманаускайте. — Пока мы придерживаемся такой практики.

Хотя иногда СМИ пересматривают решение, но делают это самостоятельно, без давления со стороны государства.

В то же время регулятор считает неправильным удаление информации из публичного пространства о людях, совершивших убийства, грабежи, изнасилования и другие жестокие преступления.

Информация размещена в соцсетях. Публикуем?

“Если информация была опубликована самим человеком, допустим, в Face­book. Можно ли это размещать в медиа?” — прозвучал такой вопрос во время семинара.

— Многое зависит от того, публичный человек или нет, каково его влияние на общественное мнение, а также от темы сообщения, — объясняет Гражина Раманаускайте. — То, что информация размещена в открытом источнике, не дает право СМИ копировать и распространять без разрешения. Но если это политик или публичное лицо, то в некоторых случаях можно и без согласования.

Разрешением считается сообщение в соцсетях, мессенджере или по электронной почте. При этом у человека остается право отозвать разрешение, если он передумает и потребует удалить информацию.

Фото: позитивный и негативный контекст

Отдельный разговор о проведении фотосъемки и размещении снимков в медиа.

— Особенное право человека — на отображение, на его частную жизнь, — отмечает руководитель группы общественной информации и политики в области авторского права Министерства культуры Дейвидас Велкас. — Если человек против размещения фотографии, он имеет право требовать ее удаления.

Как уточняет Гражина Раманаускайте, если человек узнал сам себя, этого достаточно, чтобы включилось право.

При этом, по словам экспертов, многое зависит от контекста сюжета. Если он позитивный, то жалоба может быть не удовлетворена. В обратном случае регулятор обычно становится на сторону запечатленного человека.

— В Вильнюсе есть известный фотограф, который делает уличные репортажи, — рассказывает руководитель Службы инспектора по журналистской этике. — Часто он фотографирует людей в явно негативном контексте. Например, полную девушки возле ресторана фастфуда.

Инспектор обращает внимание: если бы такие фотографии размещались в медиа, то у людей нужно было брать разрешение.

Разумеется, регулятор осознает, что во многих случаях взять разрешение у всех, кто попал в кадр, невозможно. В этом смысле жесткость некоторых правил смягчается с учетом обстоятельств проведения фотосъемки.

А если на фото — публичное лицо? Тоже нужно разрешение?

Опять-таки категоричного “да” или “нет” быть не может. Многое зависит от контекста.

С одной стороны, недавно в Литве специально уточнили, кого считать публичным лицом. К таковым теперь причислили лоббистов, инфлюэнсеров, лидеров мнений.

С другой — это не значит, что их можно фотографировать в любой ситуации. Несколько месяцев назад в медиа разместили снимок экс-политика, страдающего от тяжелого заболевания, когда он стоял возле окна у себя дома. Это посчитали недопустимым.

Но если же известный человек явно позирует на фото, которое было сделано в общественном месте, то нарушение, скорее всего, зафиксировано не будет.

— К нам поступило обращение в связи с расследованием LRT об одном из фондов, которые помогают беларусам в Литве, — обращается к более близкому для нас примеру Гражина Раманаускайте. — Руководитель организации сперва согласилась на интервью, но узнав тему, отказалась и потребовала, чтобы стерли запись. Журналисты решили перестраховаться и спросили у нас, как быть в этом случае. Мы не считаем это нарушением, поскольку речь идет о публичном лице.

Как быть со снимками, которые могут использоваться для иллюстративных целей?

— Это частый вопрос, но определенный ответ дать сложно, так как ситуации различаются, — говорит Гражина Раманаускайте. — Например, если речь идет о концерте, выставке или спектакле, то мы рекомендуем организаторам оставлять на билетах предупреждающие надписи о фото- и видеосъемке.

Но устоявшейся практики нет. Точно такая же ситуация с архивными снимками.

— Для иллюстрирования заметки про победительницу лотереи одна из редакций выбрала фото со случайной женщиной, — рассказывает об еще одном случае руководитель Службы инспектора по журналистской этике. — Той стали звонить знакомые, соседи. Стали поздравлять с крупным выигрышем. Разумеется, женщина была недовольна. Мы посчитали, что это является нарушением, и рекомендовали обратиться в редакцию. Насколько я знаю, там ей предложили компенсацию.

Фотографировать несовершеннолетних можно, но только с их согласия и разрешения законных представителей

Особенно тщательно в Литве охраняются права детей. Настолько, что некоторые медиа отказываются от размещения фотографий, на которых изображены явно несовершеннолетние.

— Закон защиты несовершеннолетних от негативного влияния общественной информации очень краткий, но очень жестокий, — акцентирует Гражина Раманаускайте. — Считается, что большая и неожиданная публичность может негативно повлиять на несовершеннолетнего.

Поэтому если фотография ребенка сделана даже в позитивном контексте, то требуется разрешение не только его законных представителей, но и самого несовершеннолетнего. Соглашение должно содержать четкие сведения: какое фото, в каком медиа будет размещено, для какой статьи.

— Очевидно, что в реальной жизни это не всегда применимо, — признает  руководитель Службы инспектора по журналистской этике. — Вы же не будете бегать с листочком в общественном месте, собирая разрешение у всех. Но лучше, чтобы окружающие понимали, что могут попасть на фото. Так как если они возмутятся и обратятся с жалобой, то наступит ответственность журналиста. Поэтому мы рекомендуем журналистам на всякий случай обозначать себя и обращать внимание о проведении съемки.

А что говорит практика судов? Она не в пользу фотографов, казалось бы, даже в безобидных случаях.

Одна из школ разместила на стенде фото учеников. Один из родителей потребовал убрать или “заблюрить” снимок сына. Учебное заведение отказалось — тогда отец подал в суд и выиграл его.

— Была еще менее очевидная ситуация, — дополняет Гражина Раманаускайте. — На первой странице газеты разместили фото мальчика, покончившегося жизнь самоубийством. В статье содержались подробности. Оказалось, что инициатором публикации выступила семья, хотевшая тем самым предотвратить распространение сплетен. Однако несоответствие законодательству усмотрели конкуренты, и мы были вынуждены согласиться с тем, что имеется нарушение: распространение информации о суицидах в такой форме недопустимо. Изданию был выписан штраф.

Читайте ещё:

“Внимательно читайте договор!” Особенности авторского права в Литве

Кого считают журналистом в Литве и какие права дает статус? Отвечают эксперты

Дайнюс Радзявичюс: Заказчик убийства журналиста был казнен. Это был последний смертный приговор в независимой Литве