Михаил Пастухов: Неудавшееся дело об импичменте стало точкой невозврата к демократии

Восхождение

Мой собеседник — интеллигентный, искренний и порядочный человек, профессионал высшего класса, которого отвергла система. За то, что по долгу службы защищал Закон в еще не окрепшей, только ставшей суверенной и набиравшей силу Беларуси. Он был свидетелем предательства и никчемности тех, кому доверял. Кому тогда доверяли миллионы белорусов. Тяжело все это пережил, но не сломался и не прогнулся…

Доктор юридических наук, профессор, в 1990‑х — самый молодой судья Конституционного суда Республики Беларусь Михаил Иванович Пастухов. 

— Михаил Иванович, вспомним референдумы, которые не только изменили жизнь белорусского общество, но и раскололи его. Начнем с майского референдума 1995 года.

— Инициатором референдума был президент Александр Лукашенко. Он предложил для обсуждения вопросы, которые затрагивали основы белорусской государственности. Напомню эти вопросы: о смене государственной символики — флага и герба, о придании русскому языку статуса государственного наравне с белорусским. Предлагалось также высказаться об интеграции с Россией. Все понимали, что инициатива президента несет угрозу белорусской идентичности, развитию родного языка, подрывает устои белорусской нации.

Тогда в Конституционный суд обратилась группа депутатов Верховного Совета 12-го созыва, в том числе Нил Гилевич. Они предлагали проверить конституционность формулировок вопросов, выносимых на референдум. Однако председатель Конституционного суда Валерий Тихиня не захотел ввязываться в это политическое дело. В результате предложение депутатов было отклонено по каким-то формальным причинам. Тогда это казалось мелочью, но на самом деле эта «мелочь» повлекла за собой глобальные последствия.

Сейчас мне понятно, что майский референдум 1995 года посягал на святыни белорусского народа, на основные положения Декларации о государственном суверенитете и Конституции Беларуси. Он также противоречил нормам Закона «О всенародном голосовании (референдуме) в Республике Беларусь», принятом в 1991 году. Но Центральная избирательная комиссия, которую тогда возглавлял профессор Александр Абрамович, внимания на эти «мелочи» не обратила.

Администрация президента и местные исполнительные власти многое сделали, чтобы мобилизовать массы на поддержку вопросов, вынесенных на референдум. В регионах были созданы штабы, гражданам рекомендовалось, как «правильно» голосовать, в том числе досрочно… Фактически референдум проводился под принуждением и сопровождался массовым нарушением законодательства. Парадокс, но при высокой явке избирателей (по данным Центризбиркома, на уровне 95%) выборы депутатов Верховного Совета 13-го созыва, которые проводились параллельно, не состоялись более чем в половине округов.

— Помнится, что в начале 1990‑х в Беларуси был национальный подъем, когда вернули историческую символику, когда в развитии общества появились национальные ориентиры. Трудно было поверить, что подавляющее большинство белорусов могли отказаться от национальных святынь…

— Возможно, что они и не отказались, но официальные результаты голосования были в пользу вынесенных на референдум вопросов. Установить их достоверность сейчас непросто. В последующем председатель Центризбиркома Александр Абрамович получил должность заместителя главы Администрации президента и стал главным юристом президента.

— Сохранились документальные кадры, как представители тогдашней Администрации президента рвали на куски бел-чырвона-белы флаг. Но они порвали на куски не только нашу историческую святыню, они порвали на куски еще и души многих белорусов.

— Замечу, что в тот момент еще не были утверждены новые государственные символы, и такие действия ненавистников белорусского флага являлись преступлением. Однако для «победителей» все было возможно. Это было глумлением над законом, как я написал в одной из публикаций.

Точка невозврата

— Теперь о референдуме, который состоялся 24 ноября 1996 года. Еще за 20 дней до этого Конституционный суд вынес решение, что его результаты могут носить только рекомендательный характер. Но своим указом от 7 ноября Александр Лукашенко отменил решение Конституционного суда и утвердил обязательный характер итогов референдума. Какие возможности тогда потеряло белорусское общество и государство?

— Я считаю, что белорусское общество потеряло свободу, демократию, законность, перспективы европейского развития. Самое поразительное, что Александр Лукашенко отказался выполнять решение Конституционного суда, которое является обязательным для исполнения и обжалованию не подлежит. Оно было не просто проигнорировано, оно было отменено. По тем временам это считалось преступлением. В июне 1996 г. в Уголовный кодекс была введена норма об уголовной ответственности за невыполнение решений Конституционного суда.

— Необходимо вспомнить еще один важный момент в белорусской истории, связанный с попыткой отстранения от должности президента в связи с нарушением им Конституции.

— Такую инициативу проявила группа депутатов Верховного Совета 13-го созыва накануне референдума. Тогда 73 депутата поставили вопрос об отстранении Лукашенко от должности по причине многочисленных фактов нарушения Конституции и законов Республики Беларусь. Вспоминаю, что в тот день, 19 ноября, мы с судьей Александром Вашкевичем должны были доложить председателю Конституционного суда Валерию Тихине о ходе подготовки дела о неконституционности очередных президентских указов. Но попасть на прием к председателю Суда не довелось, так как к нему пришел «в гости», как он сказал, старый друг. Они долго общались, но когда встреча закончилась, Валерий Тихиня куда-то ушел вместе со старым другом (им оказался бывший управляющий делами ЦК КПБ, а в то время руководитель Белнефтехима Анатолий Мордашев). Как позже выяснилось, они пошли в Администрацию президента. После возвращения председатель Конституционного суда Валерий Тихиня стал уже «другим» человеком.

Снова дрогнули

— После «визита» в Администрацию президента Валерий Тихиня собрал совещание судей и сказал, что президент хотел бы встретиться со всем составом Суда и найти какой-то консенсус, — рассказывает Михаил Пастухов. — Но большинство судей понимали, что идет торг с целью выиграть время, а заодно надавить на депутатов, которые подписались под обращением об импичменте. Судьи отказались от этой встречи. После этого Тихиня снова пошел в Администрацию. Вернувшись, он сказал, что президент просил не торопиться с принятием решения. И если назначать дело к рассмотрению, то не раньше чем 21 ноября (это была пятница). Тихиня дал обещание Лукашенко, что раньше этого срока дело об импичменте рассматриваться не будет.

Но Конституционный суд принял решение о начале производства по делу, назначил трех судей докладчиками, в том числе меня. На подготовку было совсем мало времени, но делали все что могли. Вызвали свидетелей — депутатов Верховного Совета Александра Добровольского, Валерия Щукина и Михаила Грушевского. Следует отдать должное их принципиальности и смелости. Вызвали также Александра Лукашенко и других должностных лиц, причастных к изданию указов, которые суд признал неконституционными.

Дело было назначено на 22 ноября 1996 года, на 10 утра. Все судьи пришли, но председателя Суда не было. Вскоре он появился и пригласил судей на срочное заседание. Где сообщил, что минувшей ночью с президентом подписано «соглашение» о мирном урегулировании конституционного кризиса в стране.

— Видимо, помогли российские «миротворцы»?

— Да, той ночью «на огонек» в Минск прилетели премьер российского правительства Виктор Черномырдин, председатель нижней палаты Госдумы Геннадий Селезнев и председатель Совета Федерации Егор Строев. Я думаю, что «разрулить» ситуацию в Беларуси им поручил Борис Николаевич Ельцин.

В итоге нашли «консенсус», под которым поставили подписи Александр Лукашенко, Семен Шарецкий и Валерий Тихиня. Причем председатель Суда действовал исходя из личных соображений и с составом Конституционного суда не советовался. Просто констатировал факт: подписался, потому что взял обязательство от имени Суда прекратить дело «об импичменте» в случае, если депутаты отзовут свои подписи под обращением.

Тихиня распорядился отложить рассмотрение дела на 14 часов. Я лично возразил против такого решения, но процесс был отложен. Вскоре в кабинет Тихини ворвались, не нахожу другого слова, разъяренные представители Верховного Совета и потребовали объяснений. Тихиня снова сослался на «договор» о мирном урегулировании конституционного кризиса в Беларуси.

— В очередной раз страх и хлипкость характера некоторых ответственных мужей сделали свое дело. Ведь это был элементарный обман?!

— Да, это можно назвать разными словами: «обман», «предательство», «слабохарактерность», «беспринципность». Причем людей, которые в тот момент отвечали за судьбу страны. Они не выдержали испытания. Вместе с ними не на высоте оказались и мы, судьи Конституционного суда.

— Но ведь и многие депутаты Верховного Совета отозвали свои подписи, на них оказывалось давление?

— После того как Тихиня сходил в Администрацию президента, оттуда прибыл «посланец», которому вручили подписные листы депутатов Верховного Совета. Понятное дело, что в отношении них использовали весь арсенал дозволенных и недозволенных методов воздействия. В результате 12 народных избранников отказались от своих подписей.

Сейчас можно утверждать, что неудавшееся дело об импичменте стало точкой невозврата к демократии. На мой взгляд, это позорная страница в истории Конституционного суда, который не выполнил свою обязанность по защите Конституции и уклонился от принятия принципиального решения по этому делу.

Реформы и надежды

— После двух референдумов у многих людей усилилось недоверие к органам исполнительной и законодательной власти, в том числе к нашей судебной системе. Насколько я знаю, Вы были одним из разработчиков Концепции судебно-правовой реформы. Что произошло и почему реформа не пошла?

— Как юрист я начал свой путь с реформирования судов и правоохранительных органов. И считаю это задачей своей жизни.

В то время наблюдался повальный отказ от всего негативного, что было в советской системе, которая себя не оправдала. Нужно было построить новую систему по принципу разделения властей, обеспечить верховенство закона во всех сферах и уважительное отношение к человеку. Инициатором реформы был Дмитрий Булахов, председатель комиссии Верховного Совета 12-го созыва по законодательству. Он сформировал группу юристов, способных разработать новую модель судов и правоохранительных органов. Мне довелось поработать в этой творческой группе вместе с профессором Изабеллой Мартинович из Белгосуниверситета, Владимиром Крыгиным из Верховного суда, Сергеем Борико из Академии МВД, Виктором Каменковым из Генеральной прокуратуры. Мы справились с поставленной задачей: с учетом европейского опыта, наработок российских юристов подготовили Концепцию судебно-правовой реформы.

Ее приняли в Верховном Совете 23 апреля 1992 года почти единогласно. А вот реализация этой Концепции натолкнулась на большие трудности. Они заключались в том, что руководители судов и правоохранительных органов (МВД, КГБ, Прокуратуры) не желали менять устоявшуюся систему и всячески саботировали принятие новых законов. По сути, удалось добиться принятия только нескольких законов: «О судоустройстве и статусе судей», «Об адвокатуре», «О прокуратуре». Дальше — ступор. «Толкача» в этой реформе не оказалось. Все ушли в политику.

— Почему, на ваш взгляд, так случилось?

— На горизонте замаячила должность президента. Все депутаты стали группироваться, строить планы и писать программы. Как известно, Дмитрий Булахов вошел в предвыборный штаб Александра Лукашенко. После выборов первого президента все усилия были сконцентрированы на укреплении власти. За основу же была взята прежняя советская система, поэтому ни о какой реформе судов и других органов речи больше не было.

Сегодня, спустя 25 лет, стало еще более очевидным, что с нашими судами, милицией, следствием, прокуратурой надо что-то делать. Они как служили власти, так и служат, а вот о правах человека по-прежнему никто не думает и не заботится. Это видно хотя бы по многочисленным делам об административных правонарушениях, когда задерживают и арестовывают журналистов за то, что они выполняют свою работу, освещая общественные акции. Страшные вещи творятся в колониях и тюрьмах, куда каждый год отправляется свыше 10 тысяч новых осужденных.

Поэтому я считаю, что нужно продолжать заниматься судебной реформой и довести это дело до логического конца: сделать наши суды независимыми и авторитетными, милицию и следствие – профессиональными, прокуроров — справедливыми, а места лишения свободы — более лояльными, чтобы человек не терял надежды вернуться к нормальной жизни (во всяком случае не лагерями рабства и унижения).

— Реформирование судебной системы, разработка нововведений в законодательство — это высший юридический «пилотаж». Но вам, Михаил Иванович, довелось на протяжении 15 лет возглавлять в БАЖе Центр правовой защиты СМИ. Ведь тогда выходило более 70 общественно-политических независимых газет. Не жалеете о потраченном времени?

— Это был трудный период в моей жизни, когда после изгнания из Конституционного суда мне пришлось начинать свой путь юриста, по сути, с нуля. Можно сказать, что это было моим вторым восхождением.

Слово «восхождение» мне нравится! Это как бы возрождение, качественный рост. Мне довелось поучаствовать в защите Игоря Герменчука (это было мое первое дело, когда мы защищали газету «Свабода»), Николая Маркевича и Павла Можейко, Сергея Дубовца. Очень хорошо помню свое участие в качестве общественного защитника Павла Шеремета, которого в 1997 году судили вместе с Дмитрием Завадским за незаконный переход границы. Несколько месяцев пришлось ездить в Ошмяны, где проходил суд. Мы были одной командой, поэтому не сдались и не проиграли. Павел тогда получил условный срок, хотя его должны были оправдать. Полным сюрпризом для меня стало награждение за участие в этом деле международной премией Евросоюза за развитие гражданского общества и демократии.

В Центре правовой защиты мы работали с Игорем Рынкевичем, Ириной Овчинниковой, Юрием Павловичем Топорашевым. Потом к нам присоединились Андрей Бастунец, Ирина Карамышева. Мы работали довольно напряженно: давали консультации, готовили разные документы в защиту СМИ, участвовали в конференциях и семинарах. Полагаю, что наша команда внесла важный вклад в защиту и становление независимой прессы, а также в утверждение авторитета Белорусской ассоциации журналистов.

Сегодня Михаил Иванович Пастухов преподает в частном юридическом вузе, занимается научной деятельностью, пишет статьи на правовые темы. Он остается верным своим идеалам и надеждам, главная из которых — создать в Беларуси демократическое правовое государство. Он продолжает Восхождение: к правде, законности, справедливости. «Возможно, в этом и состоит историческая миссия Проповедника права Михаила Пастухова, чтобы быть гласом вопиющего в правовой пустыне», — написал Валерий Карбалевич в предисловии к сборнику статей «Под знаком Конституции», автором которых является Михаил Пастухов.

***

7‑га красавіка 60-гадовы юбілей адзначае даўні сябра нашай арганізацыі, першы кіраўнік Цэнтра прававой абароны СМІ пры БАЖ, доктар юрыдычных навук Міхаіл Пастухоў. Шаноўны Міхаіл Іванавіч, зычым Вам моцнага здароўя, натхнення ды новых творчых гарызонтаў!

Фото Ольги Хвоин