Каждый может там оказаться. Девушка Петра Слуцкого рассказывает, каково это — жить в режиме следственного изолятора ФОТОИСТОРИЯ

«Время замерло. В каком состоянии я была в момент задержания Пети, так и двигаюсь дальше. Делаю, что могу: собираю передачи, пишу письма», — рассказывает Юлия.

Голос у нее сильный и уверенный. Говорит, что теперь все в ее жизни подчинено графику —  графику СИЗО: пришла с работы, сходила в магазин, покормила котов (у Юлии сейчас живет три кота, один из них Петин), написала письма. Все. И надо постараться лечь спать до 11-ти вечера, чтобы встать в 6 утра. Приоритет — закрыть вопросы, которые есть у Пети. Времени на себя особо нет.

— Правда, недавно подруга взбодрила. В честь моего Дня рождения подарила мне поход в комнату «Бей Посуду». Это небольшая комната, ты приходишь и бьешь тарелки и бутылки о стену. Очень бодрит. И немного помогло отвлечься.

Для Юлии важно выбрать что-то интересное, что можно отправить в письме: игру, разукрашку, наклейки, оригами.

— Я не стесняюсь того, что близкий человек в заключении. Прихожу в магазин, если мне что-то надо, и говорю, что у меня парень в СИЗО. Покупала ботинки в ЦУМе, сказала продавщицам, что нужна обувь без шнурков и металлических вставок для парня, который в СИЗО. Они так засуетились, чтобы помочь, позвали охранника с металлодетектором, чтобы проверить, есть ли металлические части в ботинках.

Покупала терьмобелье — тоже очень отзывчиво реагировали, смотрели вещи даже на складе. Ни разу не было отстранения. Я чувствую поддержку.

Сейчас выборка очень большая. Каждый может оказаться в СИЗО.

На работе меня понимают и поддерживают. Это государственная организация. Я сказала другу, он — начальнице о том, что произошло. Мне кажется, в моем рабочем окружении все адекватно оценивают эту ситуацию.

— Начиная с 12 января начали приходить письма. Хоть какая-то информация. Петя немногословен. Немного пишет про быт, про день сурка: проснулся-умылся, позавтракал, почитал книгу, посмотрел телевизор, научился играть в нарды, написал письма — вот уже и вечер. Пишет, что спит на втором этаже трехярусных нар, что выспался наконец и что сбрил усы.

Следственные действия не ведутся, они просто сидят, насколько я знаю.

Ждем 22 февраля (до этой даты продлен срок задержания. — Ред.). Я думаю, что Петю изначально не собирались задерживать, и, если бы он не был в тот момент на работе, ситуация могла быть иной. Я так хочу думать.

— Я вижу по письмам, что у Пети нет уныния, хотя человек ведь может все и не выказывать…

Петя никогда не говорил, что любит меня, как-то без этого обходились. А теперь в каждом письме: «Я тебя люблю».

Меня «кроет» только в моменты, когда я читаю письма и пишу письма. Потому что вспоминаешь, думаешь. У меня был День рождения, я принимала поздравления, друзья пришли, но, конечно, я помню о том, что происходит.

Но и сказать, что я унываю, тоже не могу. Самые тяжелые дни — первые. Я удивляюсь психике, которая ко всему адаптируется. Но у меня качели: сегодня я бодрая, а завтра…

— Живу мыслями, что еще я могу: написать письмо, сфотографировать что-то, распечатать и прислать в письме. Я ведь всего не знаю о жизни там. Меня успокаивает то, что Петя был в армии, а это тоже определенный опыт лишений, поэтому надеюсь, что со всеми трудностями он справляется.

В письме Петя попросил передать блок сигарет. Последний год он не курил, но там все курят. Еще говорят, что сигареты там — валюта. За четыре пачки можно добыть новый матрас, но я не могу представить, как это действует и как там можно что-то «добыть».

— Мы не говорили с Петей о возможном задержании, поэтому было очень неожиданно.

Я общаюсь по скайпу с психологом. К слову, ее парня в августе задержали, арестовали на 15 суток, позже они уехали из страны. Мы обсуждали важность штампа в паспорте, она сказала, что без официального брака я не смогу попасть в тюрьму к человеку или в реанимацию. Я помню, что подумала: зачем мне эта тюрьма?! Это вообще не было в топе причин для вступления в брак.

Мы с Миколой Шакелем об этом говорили, и он заметил, что их с Аллой Шарко решение официально жениться было очень правильным. Теперь он ни от кого не зависит, когда носит передачи, даже может рассчитывать на гипотетическую встречу в СИЗО, которой, вероятно, не будет…

Первые дни страшно было, потому что не знаешь, где человек. Это сейчас понятно — в СИЗО. А тогда: где он, что произошло? Ничего не знаешь и не понимаешь. Я как хвостик ходила за Сашей Слуцкой.

Мне казалось, что это бред какой-то, разберутся и отпустят. 

— В передачах не любят необычные вещи: игра UNO, грейпфрут, сгущенное молоко, кус-кус…. У тех, кто в СИЗО, есть денежный счет, и они могут что-то купить в ларьке, который там находится. Я представляю себе, что это такая тележка, как в самолете, которую везут по коридору и ты там покупаешь…

Они там не сдаются, они чувствуют поддержку. Пусть не получают всех писем, но через передачи. К слову, если человек в заключении, помощь ему — весомая статья в бюджете. Передачи, адвокаты… это чувствуется.

Мы никогда конкретно не говорили об эмиграции. Думали о том, как будем строить дом. Денег ни у кого нет, но нам нравилось ездить смотреть участки и фантазировать, как это может быть.

— Я работаю с 8.30, передачи принимают с 8 утра. Я не могу постоянно отпрашиваться с работы, но хожу каждый день, чтобы передать таким образом весточку. Встала в 6 утра, быстренько собрала передачку, поехала туда к 8‑ми, заняла очередь. К 8.30 успела на работу.

— В коморке для приема передач сразу узнаешь людей, которые приходят к задержанным в последнее время. Это или интеллигентные женщины в перчаточках с робким голосом, или молодые люди хипстерского вида.

— Я не испытываю надежд. У меня нет мысли, что в феврале точно выпустят. Сколько сидит Александр Василевич, журналистка Катя Борисевич? Почему в этой ситуации должно быть по-другому? Читаю о судах: сроки в колониях, «химия».

Я только сейчас узнала, что такое «химия» — погуглила, до этого такое знание мне не было нужным.

Мы начали встречаться с Петей в начале 2020 года. Было пару спокойных месяцев, а потом: коронавирус, закрыли границы, выборы. Год так год!

Я сомнений насчет Пети и до этих событий не имела. А эта ситуация все хорошее в людях показала. Отец Пети интроверт, и мы мало общались, а сейчас созваниваемся, с Сашей все время на связи (сестра Петра, Александра Слуцкая. — Ред.). Мы сейчас вместе до конца, до победы. Одна семья, одна стая.

Конечно, хочется верить, что все быстро закончится. Но я смотрю, как проходят суды — это все показательно. Я не настраиваюсь… Вижу, как девочки надеялись… И потом не отпускают. Это больно!