В Украине у журналистов нет проблем с трудоустройством

Беларусь приняли в Болонский процесс с условием, что будут проведены структурные реформы в высшем образовании — нашу систему вузов ожидают большие перемены. Украина же присоединилась к Болонскому процессу еще в мае 2005 года. 

— Переход к Болонской системе долгий и происходил в несколько этапов. Есть несколько принципиальных моментов, на которые нужно обратить внимание. Прежде всего, это — 100-балльная система оценки знаний.  Это непросто было для преподавателей, особенно для людей старшего возраста. Знаю, что некоторые преподаватели ставили у себя в блокноте оценки по пятибалльной системе, а затем переводили их в 100-балльную. Но система предусматривает, в том числе, и оценку активности, посещаемости студентом занятий. К этому нужно привыкнуть. Для студентов трудность в том, что в школе — 12-балльная система. Вступительные экзамены у нас в 200-балльной системе, а здесь они учатся по 100-балльной системе. Обычно к концу 2–3 курса все налаживается, но сам процесс перехода создает кашу в голове.

Зачем выпускнику двойной диплом

Сейчас мы проводим политику двойных дипломов. Наши выпускники получают диплом Киевского национального университета и Познаньского университета имени Адама Мицкевича. То есть студенты в магистратуре учатся два семестра в Киеве и два семестра в Познани. Предметы из блока  свободного выбора у нас зачисляются в польский диплом, предметы, которые в Польше обязательны, зачисляются в наш диплом в свободный блок. Таким образом, мы ничего не нарушаем, а человек получает полноценное образование и два диплома. С февраля я занимаюсь международной деятельностью и пишу письма в польские и немецкие учебные заведения с предложением расширить программу двойных дипломов. Также ведем переговоры с Вильнюсским университетом.

Почему мы решили принять программу двойных дипломов? В последние несколько лет   у нас наблюдается спад желающих учится в магистратуре. Вопрос: куда деваются наши бакалавры? Они едут и сами поступают за границу. Чтобы привлечь студентов учиться у нас была и задумана программа двойного дипломирования.

У нас есть иностранные студенты, но их не так много, как это было десять лет назад. Возможно, это связано с тем, что цены на образование в Украине выросли и приблизились или сравнялись с европейскими, возможно, наш уровень образовательных программ не устраивает зарубежных студентов. Но есть позитивный опыт: студент из Ирака окончил магистратуру медиа и коммуникаций на английском языке. Этот студент параллельно выучил русский язык, потому что он дает больше возможностей, чем украинский. И осенью приедет учиться у нас на доктора философии.

У нас есть группа преподавателей, которые могут работать на английском языке. С 2016 года действует магистерская программа с обучением на английском языке. В Польше наши студенты обучаются на польском. С Вильнюсским университетом несколько иная ситуация: они категорически относятся к языковому вопросу и хотят работать только на литовском, хотя русский знают многие. Я их понимаю и поддерживаю. Но, с другой стороны, литовский язык учить нашим студентам не очень интересно. Потому что куда с ним, кроме как в Литву? Правда, у них есть и англоязычные программы, которые привлекают студентов из Европы. Но ценовая политика у них несколько выше, чем в Польше.

Магистр — это престижно. Хотя для работы достаточно диплома бакалавра. В магистратуру должны идти те студенты, которые планируют заниматься наукой. Это первый шаг к тому, чтобы стать преподавателем, поступить в аспирантуру. В Европе это возможность расширить кругозор для практика. Они не воспринимают это как научную специальность. У нас же наоборот. Т, кто уже работают, либо не пойдут в магистратуру вообще, либо пойдут на заочную форму обучения, чтобы получить престижный диплом. Если мы выпускаем 150 бакалавров, то хотелось бы около ста видеть в магистратуре, сейчас поступают около пятидесяти. Раньше 90 % бакалавров шли учиться в магистратуру.

Почему работодатель просит «все забыть»

С работой у выпускников Института журналистики очень хорошо, потому что медиарынок огромный и специалисты востребованы. В отличие от других гуманитарных специальностей — юристов, экономистов, международников — у наших студентов нет проблем с трудоустройством. Профессия журналиста сейчас в стране востребована, но я бы не сказал, что она престижна, как это было в советское время.

На 4‑ом курсе мы их уже ищем наших студентов и просим сдавать сессию, потому что они сходили на практику, почувствовали вкус профессии, свободы, заработка, и начинают «задвигать» учебу на второй план. Распределения у нас нет.

Единственное, что не очень хорошо, на мой взгляд: основной контингент абитуриентов — это девушки. Они приходят с мыслью стать телезвездой. Мало кто думает, что журналистика — это разработка темы, поиск сюжета, героев, изложение фактов. А не просто копи-паст или красивое чтение текста с листочка.

После второго курса они приходят на практику и им говорят: «Забудьте, чему вас учили». Я не считаю, что это  — недостаток образования. Это результат академического подхода.  Мы готовим «универсального солдата», который после получения диплома сможет работать в любом медиа. Каждое СМИ имеет свою политику, свое лицо, создает товар, который нужно продавать. Отсюда и заявления «забудьте все, чему учили и делайте так».

Ситуация с образованием на востоке Украины

Некоторые вузы, как Донецкий национальный университет, переехали на украинскую территорию. И более-менее нормально себя чувствуют. Я там был и видел, что они сохранились, ищут как развиваться и работать. Некоторые оставили только дистанционное образование: есть комнатка для деканата и они все еще называются учебным заведением, хотя уровень уже совершенно не тот. Есть те, кто остались в ДНР/ЛНР.

К нам приезжал преподаватель, который живет в Мариуполе, а работает на оккупированной территории. Он говорил, что там практикуются сильные информационные атаки на обычных людей. Приходишь в магазин, а постоянно транслируют сообщения о том, как хорошо в России, какие все молодцы тут и так далее. В общественном транспорте тоже аудиосопровождение соответствующее. На билетиках из транспорта надписи «Поздравляем с великой победой!» и так далее. То есть в регионе следят, чтобы люди не выползали из—под информационного колпака. Наше телевидение и радио не вещает там.

Вода и факты

В Украине сейчас доверие к телевидению и интернету приблизительно на одном уровне. Думаю, в дальнейшем интернет будет выходить вперед.

Раньше было действительно проще ориентироваться в медиапространстве. Были две стороны, которые тянули на себя, искали поддержки. Сейчас в Украине есть четыре медиахолдинга, которым принадлежат крупные медиа. Все они имеют свои интересы. Часто в информационное поле вбрасывается информация, которая успешно отвлекает людей от более важных проблем. Например, подняли тарифы —началось бурление мнений. В это же время появляется информация о каком—то коррупционном скандале. И все — люди переключились, забыли о тарифах. То же с военными действиями на востоке Украины — этим часто спекулируют. Проверить можно только через  очевидцев—знакомых.

Яркий пример — газета “Вести”, которая выходит на восьми полноцветных полосах, раздается бесплатно, редакция располагается в престижном офисном здании. Кто и для чего будет издавать эту газету? За ней даже очереди собираются по утрам в местах, где ее раздают.  

Я могу легко понять, где факты, а где вода. Но я медиобразован. Сейчас сторон много, порядка нет. Я вижу два пути. Первый — нереальный. Это — путь Моисея: избавиться от всего, вырастить новое поколение, которое не будет знакомо с коррупцией, манипуляцией и пропагандой. Но это нереально, у Моисея тоже не получилось.

Второй путь — развивать  медиаобразование, медиаграмотность, чтобы научить людей понимать, когда медиа им лгут. Если такие СМИ потеряют аудиторию, они исчезнут как вид, потому что собственники не будут их финансировать.

А на что способны СМИ есть яркий пример — Руанда. Мы тоже на востоке страны просмотрели.